Агент Соня. Любовница, мать, шпионка, боец - Бен Макинтайр

меня ранил”.

На границе японские пограничники досмотрели все чемоданы, вывалив все их содержимое на платформу. Йохан предусмотрительно засунул радиолампы между подушками сидений купе.

Мукден, старинный город, обнесенный крепостными стенами, был уменьшенной и более скромной копией Шанхая: лабиринт узких улочек и низких кирпичных домов, перемежавшихся внушительными муниципальными строениями. Большой обшарпанный город выплескивался за пределы крепостных стен. Иностранцы жили в собственном анклаве. Экспатрианты здесь были в более бедственном положении, доходы были значительно ниже, потому что конкуренцию иностранцам составляли нагрянувшие японцы. В Мукден стекался пестрый международный сброд: авантюристы, мелкие проходимцы, бродяги, пытавшиеся бежать от своего прошлого или искавшие нового будущего. Очередная жена, сбежавшая от несчастливого брака к любовнику, не вызывала особого любопытства. Город был наводнен торговцами опиумом, преступниками и проститутками. “У Йохана будет полно шансов пополнить свою фотоколлекцию”, – язвительно размышляла Урсула.

В гостинице “Ямато” пара распаковала вещи, специально оставив на виду для шпионов свои визитки “Рейнметал” и “Эванс и Ко”. В тот день Йохан отправился искать тайник для радиодеталей. Один чемодан Урсула оставила нераспакованным, обмотав замок тоненькой ниткой. Когда они вернулись с ужина, нить исчезла. В номере побывали ищейки. “В отеле мы не говорили ни о чем значительном”. Официанты ловили каждое их слово.

Изначально оговаривалось, что связь с партизанами, самая опасная часть предстоявшего задания, ляжет на плечи Урсулы. Генерал Берзин был категоричен: Патра “не должен подвергаться самому серьезному риску”. Как младшей по званию в их команде, Урсуле надлежало брать рискованные задачи на себя. Первый контакт был запланирован в 400 милях к северу от Мукдена, в Харбине. Йохан неожиданно заявил, что отправится туда вместо нее. Она спросила, почему он решил изменить оговоренную стратегию?

– Ну, ты можешь не выдержать, ты же женщина и мать.

– И об этом уже давно было известно, – колко парировала она. – Я возьму Мишу с собой.

– Ты потащишь маленького ребенка в такую долгую дорогу и оставишь его одного на несколько часов в гостинице? Это не обсуждается. Если ты поедешь, я останусь с Мишей.

Йохан заучил режим дня ребенка: во сколько его надо кормить, во что переодевать, сколько давать ложек рыбьего жира. “За Мишу можешь не волноваться, – говорил он. – Только вернись целой и невредимой”.

Урсуле не понравился Харбин, крупнейший город Маньчжурии, ставший приютом для тысяч белоэмигрантов, бежавших от революции. Разумеется, они заслуженно стали жертвами исторических событий, но, доведенные до крайней нищеты, вынужденные воровать, становиться рикшами и проститутками, они представляли жалкое зрелище. “Многие выпрашивали милостыню на перекрестках, – писала Урсула. – Из всех известных мне городов Харбин тех лет был самым мрачным”.

В соответствии с инструкциями Урсула должна была встретиться с партизаном по имени Ли на кладбище в отдаленном районе города, спустя час после заката. Она всегда боялась темноты. “Меня это угнетало, ведь в нашей работе многое происходит именно в ночные часы”. Мимо прошли, шатаясь и распевая песни, два пьяницы. Один мужчина уставился на нее и попытался заигрывать. Она ждала, что он произнесет кодовое слово, но по его лицу поняла, что он здесь не ради шпионажа. Убежав, она спряталась за памятником. Прождав час сверх назначенного времени, она была рада вернуться к ярко освещенной гостинице. На следующий вечер она вновь отправилась на кладбище, как и было условлено, но партизан так и не появился. “Почему же он не пришел? Вдруг его арестовали?” Раздосадованная, она села на поезд до Мукдена.

В отеле “Ямато” Йохан так увлекся, кормя мальчика ужином, что не заметил, как Урсула зашла в столовую. “Он посадил Мишу на стул, подложив ему подушку, чтобы было повыше, аккуратно, чтобы в узел не попали волосы на затылке, повязал ему салфетку. Пробовал суп, чтобы убедиться, что он не слишком горячий, и подносил ложку ко рту Миши. Стирал с подбородка мальчика капли и был совершенно поглощен этим процессом”. Урсула вновь прониклась к нему нежностью.

Йохан повернулся, лишь когда она уже оказалась за его спиной.

– Слава богу, – тихо сказал он.

– Йохан, ну что же мне с тобой делать?

Она обняла его. “Он долго сжимал меня в объятиях”.

Однако позже, когда она рассказала ему о несостоявшейся встрече, Йохан снова не сдержал гнева. “У тебя удивительное умение все испортить”, – вспылил он. То же самое можно было сказать и о нем. В ту ночь они опять спали в разных кроватях.

Резервная встреча с Ли была запланирована через неделю. На этот раз Йохан настоял, что сам поедет в Харбин. Сама себя за это ругая, Урсула не могла совладать с нараставшей тревогой, когда приблизился – и миновал – час его возвращения. “Странно, как быстро привыкаешь к человеку”, – размышляла она. Она ходила взад-вперед по комнате, не в силах сосредоточиться на книге. “А вдруг его арестовали? Вдруг Ли пытали, он не выдержал и выдал им место встречи?”

В полночь Йохан наконец проскользнул в номер. Вид у него был изможденный. Ли так и не появился.

Йохан забрался к ней под одеяло. Чувство облегчения вызвало прилив страсти, которому она уже даже не пыталась противостоять.

“Все остальное той ночью было хорошо”, – писала она.

Альтернативным местом встречи – на тот случай, если встреча в Харбине не состоится, – был город Фушунь, в 30 милях к востоку. Упаковав свою библиотеку и продав в Фушуне в общей сложности пять книг, Урсула вернулась в приподнятом настроении. Партизан появился на условленном месте точно вовремя – “высокий, спокойный, скупо жестикулировавший северянин”. Он объяснил на простом китайском, вкрапляя в него местами пиджин и делая для ясности карандашные наброски, что возглавляет подпольный коммунистический отряд, состоящий из рабочих, крестьян, учителей, студентов и уличных торговцев. “Так, так, очень хорошо”, – не раз повторил он. Ли, по его словам, “испугался”. Назвавшийся именем Чу партизан сообщил, что ему срочно необходима взрывчатка для запланированной диверсии на Южно-Маньчжурской железной дороге.

“Наконец мы можем приступить к делу”, – размышляла Урсула, вернувшись в отель и зашивая сделанные на встрече записки в подол нижней юбки.

Оставалось еще два существенных препятствия: им нужны были трансформаторы для питания передатчика и надежное место для его установки. Японцы отслеживали нелегальные радиопередачи. Установить антенну на крыше гостиницы было бы опасно и, вероятно, невозможно. Урсула отправилась на поиски перманентной точки, которая станет их радиостанцией.

Тем временем Патра обошел все радиомагазины Мукдена и так и не обнаружил в них подходящих трансформаторов. Нехотя он сел на поезд до Шанхая: придется купить их там и изыскать какой-то способ протащить громоздкие металлические изделия через границу. Урсула предложила ему посоветоваться с Руди, настаивая,