Русская ведьма в чужом мире - Вера Чиркова

— А ты думаешь, тебя одну взаперти держали? Ищу я кое-кого, да вот по твоей милости и сама попалась. Хорошо, что удалось ошейник провести, а то устраивали бы мы сейчас бесплатное представление для тех гадов.

Не хочется напоминать девчонке о грустном, да уж больно она ролью следователя увлеклась.

— Извини… — сразу поникла моя бывшая сокамерница. — Просто так тяжело… когда не знаешь, кому можно доверять.

— Ха, ну так это как раз очень простой вопрос. Нужно судить людей… ну и метаморфов, и вампиров… в общем всех, не по словам, а по делам. Знаешь… наболтать с три короба сумеют многие, а вот сделает для тебя все, что может… да и что не может… только тот, кто преданно любит. Вот и вспомни… кто был возле тебя в трудную минуту, кто ничего не жалел, и себя в том числе… кто всегда готов был бросить всё и прийти на помощь…

— Ты себя имеешь в виду? — внимательно глядят черные глаза.

— Не только. Хотя и меня можно по такому принципу оценить. Ты думаешь, я не могла вырваться, и прыгнуть в окно, когда нас вели ночью по лестнице? Метелка меня неподалеку ждала. Но я же так не сделала. Хотя, думаю, и раньше были рядом с тобой люди… готовые для тебя на все.

— Я думала, что были… — глаза девчонки начинают подозрительно блестеть.

— А куда делись? — Задаю прямой вопрос и по крепко стиснутым губам сразу понимаю, рановато я его задала.

Не готова она еще отвечать. Но и у меня нет времени ждать… думай бабка, как девчонке помочь.

— Знаешь, если не можешь понять, кто тебе врет, и не хочешь копаться в своих воспоминаниях, есть еще один способ, но он не так прост. Нужно свести вместе тех, кто тебя обманул и заставить говорить правду.

Вообще-то я имела в виду очную ставку, но боюсь, этого выражения тут не слышали.

— Это невозможно. — качает она головой. — и свести нельзя, а заставить сказать правду — тем более.

— Зря ты так думаешь. Заставить говорить правду я могу любого, если захочу, конечно.

— Даже меня?

— И тебя тоже.

— А тогда почему не заставишь, а задаешь вопросы? — ехидно прищурилась смеска, решив что вот теперь-то наконец меня поймала.

— Видишь, ли, мы с тобой вроде как подруги по несчастью, в одной клетке сидели, одну судьбу делили… я считаю, было бы неправильно у тебя таким способом секреты выпытывать. Но если не хочешь ничего говорить, не надо, скажи, куда тебя подвезти… да и простимся. — надеюсь, она не поймет, что я нагло блефую.

Ну как можно оставить ее в какой-нибудь деревне? Она же моментально снова влипнет в неприятности.

— Некуда мне идти. — Тяжело вздохнула Нилина, и глаза снова блеснули слезинками.

— Тогда рассказывай правду, — заявляю с напускной суровостью, — не могу же я таскать с собой неизвестно кого!

— Да нечего мне рассказывать… — почти шепчет она, — отец меня бросил, ради чужой женщины разбоем занялся, а кузен… ты его видела… сначала обещал помочь… а потом…

Алые пятна, вспыхнувшие на белой коже девушки, выдали ее стыд и обиду, а я никак не могла понять, как это бросил? Ради какой-такой женщины? Он же говорил, с ножом у горла… и потом в той пещере… кто ж тогда сидел в клетке? Ох, похоже, это мне самой придется устраивать очную ставку, и не между вампиром и герцогом, а между отцом и дочерью.

Я, конечно, собиралась с летучим голландцем снова встретиться, только мне эта встреча как виделась? Подлетаю со спины, сбрасываю десантом ему в лапы дочку и сваливаю оттуда на самой высокой скорости, какая доступна моей метелке.

Однако теперь придется общаться более тесно, что папа, что дочь прирожденные партизаны, вряд ли сумеют договориться без посредника. Хорошо еще, если переговоры застопорятся на стадии выяснения взаимных обид. А то может быть и покруче, это я слукавила, сказав, что не боюсь, когда у вампира в глазах бешеные алые искры проскакивают. На самом деле даже в животе холодно стало от яростного взгляда. И если он на дочь так глянет… вряд ли она стерпит. А уж о примирении тогда можно вообще забыть.

— Ладно, — успокаивающе кладу руку на плечо девушки, — не расстраивайся раньше времени. Мы, бабки-Йожки народ изобретательный, что-нибудь да придумаю. Поехали, что зря время терять!

— Ты же сказала… метаморф… а теперь говоришь бабкиёшки? — отступила на шаг Нилина, и ее лицо снова исказило сомнение.

— Метаморф это мой род, ну, вот как ты вампир. А Бабка-Йожка это профессия, вроде как кухарка. Только намного интереснее и опаснее.

— А я могу стать бабкаёшка? — Устраиваясь рядом, мечтательно спросила вампирка, и я почувствовала, как она вся напряглась в ожидании ответа.

Эх, девочка, лет через десять из тебя получится отличная Бабка-Йожка, да я тебя и сейчас с удовольствием взяла бы в стажерки. Только боюсь, твоему папе такая неординарная идея очень не понравится.

— Надо подумать. — Хмыкнула я осторожно, и велела нести нас к вчерашней деревне.

Метелке точных координат не нужно, она почище птиц местность запоминает. Помчались мы почти на предельной скорости, засвистел в ушах встречный ветерок, и сразу отступил послеполуденный зной. Хорошо! Под нами быстро убегают за горизонт деревья, поля, овраги и извилистая речка, над головой только необъятное небо и летящие навстречу редкие облака. Потрясенные встречей с нами птицы с криком сворачивают с пути, не видали они тут еще таких чудес.

Вскоре и деревня вдали показалась, я скорость немного сбавила и морок набросила, вроде, мы уже не мы, а маленькое облачко. И, даже если какой-нибудь селянин заметит, что движется оно с невероятной скоростью, и к тому же против общего потока себе подобных, никто ведь не поверит, возьмись он такое рассказывать.

А вот как к деревне стали подлетать, охватило меня странное беспокойство. Трудно было не заметить столб темного дыма, поднимающийся над деревней, и чем ближе мы подлетали, тем выше и гуще валил дым. Да и расположение источника дыма очень мне не нравится. Заскребли душу гнетущие подозрения. Я ещё скорость сбросила, велела метелке ниже опуститься… и в сердце кольнуло острой болью предчувствие страшной беды.

Шустрые селяне подтаскивали сухие ветви и жерди и бросали в огромный костер, полыхавший точно на том месте, где еще вчера стоял приютивший нашу компанию старый навес. А несколько дюжих мужиков, вооруженных лопатами, яростно забрасывали глиной круглую ямку, так старательно выкопанную Атанием.

Мысли метались и путались. Лучше бы их совсем не было. Сердце сдавила тяжесть. Картинки, одна страшнее другой, вставали перед глазами, а я упорно пыталась их убрать, отодвинуть… хоть на время. Надежда умирает последней… а у меня она пока даже не родилась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});