Ирбиса (не) приручить (СИ) - Колуэ Адель

- Люди добрые, — вылезла вперед вдовица рыболова. - Вы что-то слыхали о моих дочурках?

Упал солнечный луч на паренька, высветил его фигуру, словно золотом облил, а тот глаза прикрыл и, подняв лицо к небу, заговорил тихо, отстраненно, но его слова слышали даже те, кто стоял в задних рядах:

- Три девочки погодки. Старшей четырнадцатая весна. Втроем пошли по ягоды и не вернулись. Сейчас на дальней заимке - в клетке. Сегодня он собирался отвезти их на окраинную заставу и продать. Спутал ему дорожку парнишка - остановил, когда он уже на стремя вставал.

Старостина жинка, что до этого гордой барыней сидела напротив молчаливого чужака, так шарахнулась от своего застывшего мужа, что вывалилась кулем из повозки чужаков. Ей, конечно, помогли подняться, но руки ее, после того как она встала твердо на ноги, не отпустили. А парень продолжал, слепо пялясь в небеса, шептать:

- Иррина удивила его белизной своей кожи. Он хотел ночью убить нашего собрата, а знахарку и ее гостью продать вместе с девочками. А этот домик - запалить. Вы бы подумали, что в избе он погиб, и потом его не хватились. И не увидела бы ты, бойкая женщина, — перевел он невидящий взор на старостину жену, — больше своего благоверного. Не вернулся бы он к тебе. Его схрон уже собран в суму. Он готов податься в бега. А все должны были подумать, что это пришлые набедокурили.

- Убивец, — понеслись возгласы из толпы. - Тать. Уголовник. Душегуб.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Люди начали переговариваться. Общий гул нарастал - превращался в ропот. Несколько парней побежали к домам и через несколько минут верхом унеслись за околицу.

Провидец очнулся и посмотрел с удивлением на толпу. Затем перевел взгляд на багрового старосту, истуканом сидевшего рядом:

- Только я не понял, чем тебе здесь не жилось? Говори правду - ложь не слетит с твоего языка.

- Надоела моя старуха, — зло зыркнул на спокойно его разглядывавшего парня обвиняемый. - Я просил вдовицу ко мне в дом отдать старшую дочку, та на дыбы встала. Артачиться начала, что не для того ягодиночку лелеяла. Вот и порешил, что в другом краю возьму себе молодую жену.

- А девки-то в чем виноваты? - проскрипел выступивший вперед старейшина.

- Девки - ни в чем, - зашипел душегубец, пытаясь зажать руками рот. - То их мамке было наказание. Не стоило давать мне от ворот поворот.

- Люди добрые! Мы для вас чужаки, и негоже нам совать свой нос в ваш правый суд.  Забирайте своего повинного. Ваши видаки уже поехали, как вернутся, так и будете судьбу его решать, - крикнул до этого молчавший Лигран. Он выпрыгнул из повозки и подошел к потупившейся Бине. -  А нас рассудите по совести. Мне жена надобна. Я хочу, чтобы стала ею эта женщина. Сколько откупа потребует?

- Староста же озвучил цену, - проскрипел старец. - Меньше нам уже говорить не след. Три серпа, и забирайте бабу, а ее долг перед общиной мы вам дарим, за жизнь девчонок. Так ли? - не оборачиваясь, обратился он к люду.

- Так! По праву! Пусть их, - раздались нестройные выкрики. А к старику пробралась, опираясь на клюку сгорбленная старуха. Подслеповато осмотрела мужчин и обернулась к девушкам:

- Ну что, Бина, прощай! - шепеляво прокаркала бабуля, и как аккомпанемент ее словам в толпе навзрыд заплакал ребенок.  - Горько мне провожать тебя. Ты была хорошей ученицей.

- Горько! Горько! - опять понеслось из толпы, но на этот раз всхлипывали в основном женщины.

Знахарка покосилась на Иррину и начала разматывать свой плат. Стянув его с головы, она с поклоном передала его повитухе, затем поклонилась всем собравшимся и, еле сдерживая слезы, достаточно громко произнесла:

- Прощайте, люди добрые! Не поминайте лихом.

Попаданка не зевала. Только затих голос невесты, как над ее головой взметнулось белоснежное прозрачное полотнище ажурной фаты и накрыло знахарку до самой земли.

Лигран, улыбаясь, смотрел на новую дочь. Да и Бина оглянулась на юную волшебницу, и иномирянка увидела сквозь прозрачную вуаль и ее распахнутые глаза, и улыбку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Дружный вздох бывших односельчан Бины был лучшим свадебным подарком для женщины.

Жених протянул невесте руку, а та в ответ подала свою, покрытую тонкой кисеей. Как гордо и важно вел он свою лебедушку к свадебной повозке. Как подхватил на руки и аккуратно усадил на скамью. Как с поклоном молодцы передали старейшему сундучок с выкупом, где оказалось больше обещанного. Как братья усадили рядом с молодой свою белоликую сестру, что им что-то тихонечко шептала.

Как, уже взлетев на лосей, один из них залихватски свистнул, а второй закричал:

- Ну что, честной народ, горько вам расставаться со своей знахаркой?

И ответ на вопрос пришел честный. Почти все в один голос сказали:

- Горько!

- Ах, отец! Подсласти людям расставание, - окликнул счастливого жениха второй. - Поцелуй невесту так, чтобы они за нее перестали переживать и поняли, что едет она в дом, где ее будут любить и беречь.

И ведь послушался молодца его родственник. Приподнял вуаль, но так, чтобы никто ее лик не видел, да поцеловал при всех. А потом, поправив покрывало, обнял жену за плечи и крепко прижал к своему боку.

Оба парня засвистели. Их посвист подхватили и пацаны на плетне, и мужики, что, вторя за женихом, приобняли своих жен. А те раскраснелись, словно девки на выданье. Стоят, хихикают, на своих мужей глазками стреляют.

Тронулась не спеша повозка, следом плавно пошли лоси веселых молодцов. Все ускоряла ход свадебная процессия, а молодецкий посвист не прекращался, и его еще долго слышали за околицей.

Глава 20

Когда вариаци отъехали настолько, что сами перестали слышать звуки деревушки, Деб дал общую ментальную команду на остановку. Причем не только разумным.

Бина закрутила головой, и на ее суетливые движения тут же обратили внимание все без исключения, но первой наклонилась к ней Иррина:

- Что-то случилось? - тихо уточнила девушка.

- Да, мне надо отойти, - прошептала невеста и не заметила быстрый взгляд жениха и короткий кивок Деба.

- Пошли вместе, — покосилась на мужчин иномирянка, — ребята нас немного подождут.

Сопровождающие даже не стали делать вид, что они не слышали, о чем говорят их женщины. Иссил быстро подхватил на руки Иррину и поставил девушку на землю. Лигран, перемахнув одним прыжком через высокий борт повозки, протянул руки невесте.

Знахарка очень смутилась, когда мужчина обхватил ее талию и как пушинку приподнял. Она непроизвольно оперлась на его плечи, и вдруг оказалось, что он ее прижимает к себе, а ее руки лежат на его груди. И прозрачная, тонкая ткань свадебного покрова не мешает ощутить, как гулко бьется его сердце и как заливает жар стеснения собственные щеки.

Ира быстро отвернулась от парочки, чтобы случайно своей ухмылкой не спугнуть зарождение чувств. Но чтобы вернуть жениха с невестой в реальность, она громко пожаловалась побратиму:

- Мне очень надоел платок, - а потом словно невзначай поинтересовалась у попутчицы, — Бина, ты не будешь против, если я его сниму? По кустам носиться с такой завесой и практически без обзора достаточно проблематично.

- А? Что? -  вынырнула из омута глаз Лиграна женщина. - Снимай, если тебе без него проще. Это я к вам еду. Мне ли порядки устанавливать? И ты права, — тяжелый вздох вырвался из груди знахарки, — по лесу в такой красоте не походишь. Можешь мне сделать обычный платок? Все же солнце у нас палит так, что без защиты быстро голову напечет.

- Не надо ничего делать, - убирая вуаль с лица невесты, улыбнулся Лигран, но видя, как побледнела его избранница, поспешил объяснить свои слова. - Прими от нас дар ...

Он оглянулся на иномирную дочь, вспоминая, как называется новый платок, который она сотворила. Ира, улыбнувшись, шепнула Иссилу:

- Достань сундучок и открой, – затем, обернувшись к Бине, попаданка пожала плечами и промолвила. – Это все от нового рода тебе лично. Не невесте папы, не знахарке, что попыталась защитить чужаков от зарвавшегося старосты, а свободной женщине, которая может принять любое решение и сама определить свою судьбу. – целительница дрогнувшей рукой коснулась бирюзовой шали, зачаровано пальчиками обводя лепестки пиона. Подавшись к ней ближе, Ирина зашептала. - Бина, ты сама знаешь, что мы готовили эти вещи, чтобы отдать в дар. Теперь они твои. Ты можешь распоряжаться всем, что находится внутри, как своим добром.