Стражи. Боги холода - Максим Макаренков

– Таня, так у вас есть загранпаспорт?

– Есть. А что? – спросила она, не понимая, какое это имеет отношение к сказанному.

– Поедете со мной в Берлин? – скороговоркой, словно боясь вопроса, выпалил Вяземский и тут же, защищаясь, выставил перед собой руки:

– Таня, номера разные! Я имею в виду именно то, что говорю! Просто, самым лучшим решением будет увезти вас отсюда хотя бы на пару дней.

– А с чего такая любезность, Ян Александрович? Кто-то только что говорил, что человек во всем виноват сам?

– Говорил. И продолжаю говорить, – буркнул Вяземский, сосредоточенно вычищая остатки растаявшего мороженого. На Татьяну он упорно не смотрел и, кажется, даже слегка покраснел:

– Но кто сказал, что людям нельзя помогать.

– Так, поедете? – он со звоном опустил ложку в пустую вазочку.

– А… когда?

– Завтра. В крайнем случае, послезавтра.

– Что? Да кто же мне даст визу… А билеты? А как…

Вяземский жестом остановил поток вопросов.

– Поедемте к вам, вы мне отдадите загранпаспорт, завтра с утра я позвоню, и скажу, когда вылетаем.

– Но у меня нет денег, – предприняла последнюю безнадежную попытку Таня. Сердце часто-часто билось, и она прекрасно понимала, что поехать ужасно хочется, и что Ян предлагает это от чистого сердца, и что сейчас он скажет:

– Таня, это я вас приглашаю. И это я все оплачу. Хорошо?

– Хорошо, – ответила она, и Ян с облегчением выдохнул.

До Таниного дома их довез молчаливый Владимир.

Ян поднялся вместе с ней, вежливо поздоровался с Мурчем, дождался, когда Таня добудет из недр рабочего стола красную книжечку паспорта, и исчез, напомнив на прощание:

– Завтра с утра звоню.

Как только за ним захлопнулась дверь, Таня прислонилась к ней спиной, закрыла глаза, и пробормотала:

– Береснева, кто-то сходит с ума. Кажется, ты.

Московский офис компании «Nivva Ltd.» располагался в небольшом бизнес-центре на окраине.

Скромная вывеска над боковым входом, глазок видеокамеры – вот и все, что указывало на то, что за дверью находится офисное помещение.

Взбежав по ступенькам, Вяземский дернул на себя тяжелую дверь, кивнул двухметровому молодцу, выросшему из-за стойки с мониторами, и проследовал к себе в кабинет.

На ходу бросил секретарше – серьезной шатенке в строгом брючном костюме:

– Анна, пожалуйста, вызовите господина Сигурдсона.

Начальник службы безопасности появился на пороге кабинета через полторы минуты.

Посмотрел на шефа, явно пребывающего в состоянии тревожной задумчивости, и, приоткрыв дверь, высунул голову в приемную:

– Аня, пожалуйста, два кофе. Да, еще – нас с Яном Александровичем здесь нет.

Шатенка коротко кивнула, и Олаф закрыл дверь.

– Наглеете. Субординацию нарушаете. Анну Аней называете. Кстати, ей это нравится, – с тоской произнес Вяземский, откидываясь в кресле, и устало закрывая глаза.

Постучавшись, вошла Аня, ввезла столик с дымящимся кофейником и прочими принадлежностями для ценителей кофе.

Вяземский полез во внутренней карман ветровки:

– Анна, будьте добры, сделайте для владелицы этого паспорта шенгенскую мультивизу, и закажите нам с госпожой Бересневой билеты в Берлин. В Берлине нам потребуются два номера в какой-нибудь приличной тихой гостинице.

– На какой срок, Ян Александрович? – уточнила Анна.

– На двое суток.

Дождавшись, когда секретарша выйдет, Олаф поднял бровь и всем лицом изобразил недоумение:

– Даже так?

– Даже так, Олаф, даже так. А сейчас я тебе буду рассказывать, почему.

Рассказывать Вяземский умел. Он коротко и точно изложил все, что говорила ему Татьяна, не забыв охарактеризовать и эмоциональное состояние Бересневой.

Слушая ту, часть, о которой уже знал, Олаф вежливо кивал, а в тот момент, когда Вяземский заговорил о серийных убийствах с расчленением, что-то эмоционально пробормотал и, резко подавшись вперед, поставил чашку на столик..

Закончив рассказ, Вяземский допил кофе и снова откинулся в кресле.

Сложив пальцы домиком, уперся ими в подбородок, помолчал.

Молчал и норвежец.

Наконец, наливая себе вторую чашку кофе, произнес:

– И что это может значить, как думаете?

Вяземский качнулся вперед, оперся локтями о столешницу:

– Нет уж. Сначала я хочу услышать ваши соображения, уважаемый господин Сигурдсон.

– Если коротко, то где-то сидит «крот».

– Это я и сам понял, – махнул рукой Ян. – Вот где он сидит, и на каком этапе от нас такую важную информацию закрыли? Как думаете?

– Да нечего особо думать. Девушка сама сказала – дело у милиции, не церемонясь, забрали «соседи». До нас информация не дошла, а договоренность со «Спецотделом» еще никто не отменял, если я не ошибаюсь. Однако, мне никто о таком аспекте этой серии, как расчлененка, не говорил. Даже не намекнули, сукины дети!

– Русеете, Олаф, русеете, – с удовлетворением отметил Вяземский. – Ишь, как кроете.

– А-а-а! Тут поработаешь, начнешь хлестать водку и мечтать о возрождении Российской Империи почище самих русских!

– Так начинайте прямо сейчас! – рассмеялся Ян, и тут же посерьезнел: – Ладно, разрядились, теперь работаем. Я рассуждаю, если вы где-то видите нестыковку, поправляете. Идет?

– Идет, поехали, – кивнул Олаф.

– Начинаем плясать от убийства Мартынюка. Первые преступления произошли незадолго до его гибели, но он о них в донесениях не сообщал. Значит, или подробности и ему были неизвестны, или он только начал заниматься серией, и просто не успел отметить их в сводке.

Далее – убийства носят явно ритуальный характер. Татьяна точно запомнила слова оперуполномоченного о том, что расчленение делалось не в приступе ярости, а так, словно убийца старался добиться какой-то цели.

– Возможно, конечно. Но, почему это не может быть обыкновенный сумасшедший, свихнувшийся на сатанизме? – Олаф взял на себя роль «адвоката дьявола» и выискивал слабые моменты в построениях шефа.

– Возможно и такое. Но теперь давайте сопоставим это со временем появления здесь Мануэля Лесто, попыткой прощупать Татьяну Бересневу, и гибелью капитана Нифонтова, занимавшегося убийствами, и Станислава Загорулько, пытавшегося накопать информацию на Лесто.

Дойдя до книжных полок, Вяземский провел пальцем по корешкам, и развернулся:

– Теперь приплюсовываем к этому странное молчание «Спецотдела», который всегда сохранял в отношении Ордена благожелательный нейтралитет, а то и выступал союзником, и получаем следующие малоутешительные выводы…

Прервавшись, он сделал глоток кофе, и продолжил:

– В «Спецотделе» сидит крот. И, скорее всего, не один. И не «крот» даже, а несколько продажных мерзавцев, которым хорошо заплатил Лесто или его хозяева. Это вывод номер раз.

– А номер два? – спросил Олаф.

– А номер два со всей очевидностью вытекает из предыдущего. Готовится что-то крупное. И осуществиться это должно в ближайшие дни. Уж больно «горячая» информация об убийствах, такую долго не удержишь, проще слить дозировано. Раз они пошли на такую тотальную молчанку, значит, им надо выиграть буквально три-четыре дня, максимум, неделю, а дальше информация потеряет актуальность, или сама ситуация кардинально изменится.

– И вы не боитесь улетать в такое время?

– Боюсь. Очень боюсь, Олаф, – серьезно проговорил Вяземский, глядя на норвежца. – Но ситуация такова, что надо встретится с Кёлером. Причем, лично. В данном случае, я опасаюсь задействовать традиционные каналы связи, а выходить через тонкие слои – слишком опасно. Сами знаете, насколько быстро это отследят в Приграничье. Только внимание к себе привлечем. Но, ситуация, сложившаяся со «Спецотделом» вызывает у меня глубокую тревогу, поэтому я хочу получить от Кёлера полную картину активности. А самое главное – если «Спецотдел» действительно играет против нас, то задействовать обычные каналы – полное безумие. А уж если придется вступать с ними в прямое столкновение, то я должен точно знать, до каких пределов могу дойти. Как-никак, а мы рискуем схлестнуться с государственной спецслужбой. К тому же, хочу, чтобы Кёлер взглянул на Бересневу. Мне кажется, что у нее есть потенциал.

– Даже так… – повторил Олаф фразу, с которой начался разговор.

– Именно – кивнул в ответ Вяземский и сменил тему, – так что скажете по поводу моих построений?

– На сто процентов совпадают с моими, шеф. Но на один вопрос мы так и не ответили.

– Что именно затевается?

– Точно.

– А вот это вы и постараетесь выяснить, пока я буду гулять по Берлину, – улыбнувшись, обрадовал Олафа Вяземский.

Предложение Вяземского, его доброжелательный мощный напор, настолько ошеломили Татьяну, что она полностью упаковала сумку, собрала необходимые документы, убрала квартиру и покормила Мурча за два с половиной часа.

После чего села на кровать, и поняла, что делать больше нечего.

Ах, да, позвонить маме.