«Если», 2001 № 03 - Журнал «Если»

Расчеты нехороши, и ты констатируешь:

— Мы проиграли.

— Всего 13,227 процента вероятности, что администратор пойдет на это, — говорит Меган.

— Но это было у него в сердце, — отзывается Пауло.

— Всего 13 и 227 тысячных процента сердца, — говорит Меган.

— Он просто не пустил в ход эти 13 процентов, — настаивает Пауло.

Но мы понимаем, что чувства ночного администратора не играют роли. Имеют значение только поступки. И ты говоришь:

— Поторопись, Меган. Готовься к обратному маршруту.

Пока ты вместе с Меган и Пауло настраиваешь капсулу, чтобы вернуть к точке, откуда время пошло неверно, время движется вперед.

Газеты следующего дня не упоминают о заступничестве губернатора за Мариан. Он и сам об этом молчит. Он в этом году готовится к переизбранию и не знает, понравится ли его поступок избирателям. Однако губернатор знаком с главным управляющим гостиницы «Юта» и в частном порядке предлагает ему отказаться от смехотворного правила, запрещающего чернокожим входить через переднюю дверь. «Я немедленно отменю это правило», — говорит управляющий и в тот же день издает предписание, но откладывает его в сторону, чтобы ночью как следует обдумать. Наутро комкает листок и бросает его в мусорную корзину.

— Верни нас обратно, Меган, — говоришь ты.

Вы снова в точке 6.45.10,5936 вечера 19 марта 1948: ползете вперед, проверяя все вероятности. Ты видишь, как Мариан старается спасти шлейф своего зеленого атласного концертного платья от мокрого снега, когда Франц помогает ей вылезти из окна и начать спуск по пожарной лестнице. Франц спускается следом. Бесси закрывает окно, затем идет вниз по главной лестнице.

— Вероятность этого платья 99,678 процентов, — говорит Меган. На этот раз она берет данные и с компьютера, и с ручных вычислителей — это уже не простой здравый смысл. Мариан не надевала этого платья после Филадельфии.

— Это «си» четвертой октавы не настраивается! — восклицает Пауло. — И здесь тоже почти сто процентов!

— Фиксируй, — говоришь ты.

Пауло бьет по переключателю фиксатора времени, капсула дрожит, затем успокаивается. Ты смотришь на хронометр в левом верхнем углу своего пульта и видишь, что вы добавили 1 час 13 минут и 29,5217 секунды истинного времени.

Рекордной смены никак не получается.

Однако на этой линии времени все приближается к ста процентам — час за часом. Табернакл вместил целых 6104 человека — за счет стоячих мест. Касса продала 138 билетов на стоячие места по 1,20 доллара (половина цены), а затем начальник пожарной охраны закрыл вход. В этой линии времени девушка у занавеса не обращается к Мариан. И концерт начинается с другой вещи Генделя — «Флориданте»:

«Верни мне любовь, о милая ночь. Мне мнится подчас, что милый стоит на пороге. Но увы, это сон, и как долго мне еще ждать?»

После этого она поет еще Генделя, затем Фрескобальди, Легранци, четыре песни Шуберта и арию Массне все это до антракта.

— И никакого Брамса, — отмечает Меган. — Здесь у нас 98,662 процента.

После перерыва Мариан поет из «Пиковой дамы», четыре других произведения начала века и спиричуэлз. Затем три вещи на бис: «Через рожь», «Блуждающий огонек» и «Аве Мария» Баха — Гуно. После этого Мариан, Франц и Бесси одеваются и идут пешком в гостиницу «Юта». Мариан с Францем проходят через вход для прислуги и поднимаются по пожарной лестнице в свои номера, где Бесси уже открыла окна.

Все вычислители дают 98 процентов. Ты говоришь:

— Это оно, верно? — и смотришь на Меган и Пауло. Их вычислители показывают то же самое. Ты поймал верное время. Ты узнал, что произошло на единственном концерте Мариан в Солт-Лейк-сити.

— Мы должны это зафиксировать, — говоришь ты, но колеблешься, потому что видел, как могло быть по-другому.

— Давайте, парни, — говорит наконец Меган. — У нас есть, чем заняться.

И ты знаешь, что она права. Тебе это не по сердцу, но она права.

Хотелось бы иметь выбор, но его нет. И ты говоришь:

— Фиксируй.

Пауло фиксирует, капсула времени дрожит. Ты смотришь на хронометр: 4 часа 17 минут 22,3608 секунды зафиксированы.

— Мы побили первую Ночную бригаду, — объявляешь ты.

Оглядываешься на Меган и Пауло. Меган поднимает глаза от своих вычислителей и ухмыляется, но как-то вяло. Ну да, это не те по-настоящему хорошие смены, когда вы били первую бригаду и даже фиксировали целый день жизни Мариан без намека на унижения.

Батареи на 48 процентов, — докладывает Меган. — Воздуха 60 процентов.

Можно побыть здесь подольше. Ты позволяешь времени течь сквозь ночь, контролируя вероятности. В 7.30 утра Франц расплачивается с гостиницей, Бесси и посыльный укладывают багаж в такси, а Мариан спешит вниз по пожарной лестнице к черному ходу: им надо успеть на поезд до Денвера. Ты зафиксировал 12 часов 9 минут 46,2254 секунды — не лучшее достижение твоей бригады, но хорошая работа для одной смены.

— Батареи теперь на 14 процентах, — объявляет Меган. Это уже близко к десятипроцентному пределу. — Воздуха — 33.

— Готовимся к возвращению, — говоришь ты.

Капсула все еще над гостиницей «Юта». В 7.46 утра (ты замечаешь время, поскольку как раз в этот момент настраиваешь главный хронометр на возвращение) две горничные выбегают из задней двери «Юты», нагруженные одеялами, простынями, наволочками, полотенцами и покрывалом.

— Из номера Мариан, — говорит Меган. — У нее было кремовое покрывало на кровати.

И несколько секунд, необходимых, чтобы пристегнуться к сиденьям, мы смотрим на то, что делают эти женщины с постельным бельем и полотенцами из спальни Мариан. Они бегут по снежной слякоти к мусоросжигателю, где еще тлеют кухонные отходы после завтрака, швыряют в огонь вещи и смотрят, как они горят.

— Давай домой, Меган, — говоришь ты.

Ты проходишь сквозь серебряные виртуальные границы, окружающие изломанное время между 1948 годом и твоим временем. Оставляешь Мариан в 1948 году вместе с нереализованными добрыми чувствами, запертыми в человеческих сердцах — где они и останутся навсегда. Оживает рация. Ты переключаешь Управление на Пауло; Меган снижает давление в капсуле. Отсылаешь отчет о смене. И следом за своей командой поднимаешься по лесенке.

Перевел с английского Александр МИРЕР

Брюс Стерлинг, Льюис Шайнер

Моцарт в зеркальных очках

С холма к северу от города весь Зальцбург восемнадцатого столетия был виден, как на ладони. Словно обкусанный сандвич.

На фоне громадных модулей крекинга и раздувшихся, похожих на колбы резервуаров нефтехранилищ руины собора Святого Руперта казались карликом у ног гигантов. Из труб завода поднимались клубы белого дыма. Угарный привкус в воздухе чувствовался даже там, где сидел Райе, — под сенью увядшего дуба.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});