Царство страха - Хантер Томпсон

Мой адвокат называл это место «лучшей комнатой в мире».

Александр, 16

31 июля, 1985

Ферма «Сова»

Майклу Степаняну, эсквайру

ул. Эдди, 819

Сан-Франциско, CA 94109

Дорогой Майкл!

Прилагаю письма от Джудит вашему новому клиенту, мисс Ларис (Салливан Александр, 16, в Сосалито, где мы жили с Марией). Эти письма позволяют нам выдвинуть 33-миллионный иск против Джудит и ее склочного муженька Норвина, пока еще не проявившего себя подстрекателя во всей этой ситуации, а также компьютерной фирмы, которая вызвала их из Орандж Каунти и заставила жить в условиях (то есть в доме на Александр, 16), с которыми они не сумели должным образом справиться и поэтому подали иск против мисс Салливан, где выставляют меня в несомненно фальшивом, ложном, непристойном для меня лично (и в финансовом плане) оскорбительном свете – то есть жалуются на «избиения и крики».

Какие Избиения? Ты был там – ты столкнулся с этим Джейком (якобы «мужем») в коридоре, когда он пытался высадить мою дверь.

В любом случае обвинения, которые Джудит и Норвин выдвинули против меня, повторяю, «выдвинули», бросают уродливую тень на мою новую книгу – «Ночной Менеджер».

Мало того, что они украли у меня газовый пистолет, бинокль, подтяжки и теннисные ракетки, специально сделанные для меня по заказу фирмой «SORBA», а также видеокассеты с рабочими материалами, не считая двух-трех пачек сигарет «Данхилл», в каком-то дешевом Нацистском угаре, в который никто не может поверить, – теперь эта сволочь пытается затащить меня еще и в гражданский суд (и опозорить публично) по обвинению, будто я избивал Марию ночь за ночью, в то время как все соседи трепетали от ужаса и страха.

Прошу прощения, небольшой выброс творческой энергии. Не мог удержаться. Небольшая вонь, связанная с этим заголовком. Ничего, умный писатель может себе позволить позабавиться по такому поводу.

И почему бы не я?

Итак, вернемся к делу. Я должен всем и каждому – тебе, Джо, Тане, Патти и всем остальным, кто накликал приключений с бессонными ночами себе на задницу, прошли проверку на прочность, связавшись со мною в тот момент, когда я наконец-то решил начать тихую, спокойную жизнь, как и положено человеку среднего возраста, среднего достатка, без криминальных всяких историй, с достойной работой (ну и с несколькими безвредными привычками. Детали узнаешь у Нэнси…).

Разразилась катастрофа. Мы (ты и я) не посещали людских сборищ, официальных или других, уже много лет (несомненно, по причине лени и глупости, но…).

Да. И речь не шла даже о каком-то преступлении или действительно серьезной проблеме. Если не считать, конечно, того, что по ряду личных причин я заступил на пост Ночного Менеджера в этом странном и скандально известном месте – Театре «О’Фаррелл», который, ну надо же, находился за углом от твоего офиса. Помимо прочего, в эту очаровательную штаб-квартиру, довольно подходящую для деловых встреч, я мог приглашать моих лучших и самых доверенных друзей – выпить время от времени.

(Тут надо упомянуть одну существенную вещь: братья Митчеллы не имели ни малейшего понятия, чем я в действительности занимался на своем почетном посту. Они прекрасные парни. И я вытащил их из тюрьмы. Добрый Господь не устраивал качели бытия за здорово живешь.)

Первый раз я оказался тут, чтобы проинтервьюировать братьев в процессе подготовки материала о «феминистском порно» для «Playboy». Все сроки, отпущенные мне на эту работу, давным-давно вышли, и это мало-помалу начинало меня всерьез беспокоить. На самом деле я отправился к Митчеллам, надеясь лишь, что они окажутся достаточно интересными, чтобы набрать шесть-семь тысяч слов, которых мне не хватало, чтобы закончить статью.

Господи Иисусе! Так все и началось. Эта статья задолбала меня до крайности – мне приходилось смотреть по пять или шесть ХХХ-фильмов в день, и это в разгар футбольного сезона. Я стал не просто порнокритиком, но чуть ли не ведущим специалистом в этой области. Я составил свой «Тор 10». Продукция братьев Митчелл туда не вошла – как раз об этом я сообщил старшему, Джиму, когда позвонил ему одним осенним вечером.

– Желаешь пообщаться? – спросил он. – Отлично. Будем говорить 48 часов подряд. Прилетай, гостем будешь. Просто сядь на самолет.

Дааа… Неплохо ведь совсем. Не каждый день получаешь такое предложение – 48 часов кряду, и для начинающего, с глазу на глаз с великими и ужасными братьями Митчелл.

– Мы знаем, кто ты такой, Док, – добавил он. – Обычно мы не даем никаких интервью, но с тобой готовы трепаться 48 часов подряд, потому что слышали, что ты – настоящий игрок.

Я сохранил запись этого разговора. У меня вообще все записано – начиная с этой мужицкой телефонной договоренности и нашей отвязной встречи в аэропорту Сан-Франциско до переломанных костей, сумасшествия и лимузинов, набитых голыми красотками, и безудержных оргий в отеле «Мияко», когда меня катили по холлу на багажной тележке, а кричащие сзади люди разбегались во все стороны; а в моем номере, куда меня, собственно, везли, посреди бамбуковых стен стояла глубокая зеленая ванна, в которой странного вида женщины красили себе соски губной помадой…

Ууупс, опять накатило.

Но и что с того? Я все равно выложу эти воспоминания рано или поздно – так почему бы и не Тебе?

Разумеется, почему? Ужасная полоса – сразу шесть безумно запутанных судебных дел: пьянство в общественном месте (связано с работой), проезд на Красный Свет (тоже), Мария расколотила два казенных автомобиля в аэропорту Окленда, ХСТ сцепился с полицией Сосолито, ХСТ отмахал трех черных, пытавшихся ограбить его невдалеке от Дворца Правосудия… какие-то стремные финансовые неурядицы… apres moi le deluge, после меня хоть потоп… Знакомство с мистером Ренчем, Бозом Скаггзом и Дайаной Додж… Бумаги из страховой компании и водительской школы, Опасность повсюду. СУДЬЯ ИЗМЕНИЛ СВОЕ МНЕНИЕ.

* * *

Сотни часов, тысячи долларов, световые годы исступленного восприятия…

Я консультировался с самим Бондоком: глупые причуды безответственной юстиции занимали лучшие умы нашего поколения.

Я так объяснил это Джо Фритасу.

– Когда-то вы были прокурором в этом городе, – сказал я. – Больше мне и знать ничего не надо.

Если бы Джо все еще занимал свой пост, я бы отделался 30 днями принудительных исправительных работ, а он заходил бы ко мне поболтать с бутылкой абсента и выспрашивал бы в своем офисе телефон Марии в Фениксе.

Я же предупреждал тебя насчет этих либералов…

То было странное время. Не так много людей смогли бы пережить эту череду шоков и ударов и потом думать: «Да, ребята, мы чемпионы». Когда Великий Счетовод задумается, что ему вписать напротив твоего имени, он попросит у меня совета…

И я много чего ему порасскажу, не упуская ни единой детали. Я должен тебе…

Я расскажу ему про Леонарда Луи, и как ты рвал на себе исподнее, чтобы удержать меня от удара прямо между глаз Андре, той ночью перед первым судом, и о том охватившем нас несказанном бешенстве, когда этот выблядок овечий изменил свое решение…

… и о том, как я получил назад свой чек на $86 у судебного клерка в Сосолито, уже после того, как мой секретарь взял всю вину на себя… и о том ужасе, который начался после того, как мы проехали на красный свет со скоростью 20 км/ч посреди очередного пьяного угара…

И о том, как копы украли мой замечательный пистолет, после того доноса моего соседа Эла Грина.

Так-то. Я припомню тебе это и многое другое – и если в то время я действительно буду говорить с Великим Счетоводом – что я и делаю время от времени, – тебе надо будет выплакать все твои три глаза, чтобы только я рассказал ему и о том, как однажды утром ты растормошил и вытащил меня – и бедную, ни в чем не повинную Марию – из нашей теплой, счастливой постельки на Александр, 16, и отправил в серый холодный туман к северу от островов Фараллон на 15-футовом «Бостонском Ките», посреди кишащего акулами океана, без радио, без сигнальных ракет, с одной-единственной исправной удочкой и замечательным 50-сантиметровым багром. И это после того, как я не без твоей помощи замертво свалился (или поднялся, кто теперь разберет) в дикий срач из пустых бутылок у моего бара.

И как мы восторжествовали посреди моря, когда наконец поймали отличную рыбу. А остальные парились без улова в тот день, отправившись на юг в океане. И как мы тогда пришли к необыкновенно осмысленному решению отправиться прямо через эти маниакальные волны и буруны прямо в гавань Болинас, потому что мы испытывали жажду, усталость, и у нас был изящный шестнадцатифунтовый лосось, а кроме того, я знал одного человека, торговавшего планом и жившего в маленьком деревянном домике, который мы почти могли разглядеть примерно за милю из океана.

Великому Счетоводу наверняка понравится эта история – когда он подошьет ее ко всем прочим, то поймет, что имеет дело с воином.