Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прокофьев пошел красными пятнами. Потом побелел и снова пошел пятнами, как испуганный осьминог.
Ведающий аналитическим управлением при Управлении делами, Александр Олегович Серебряков, бывший первый зам председателя питерского ФСБ, сообразив, что в исполнении президента звучал доклад, подписанный его именем, начал привставать, наливаясь красным. На лице его была написана решимость не сдаваться до конца!
– И что делаем мы? – спросил Крутов почему-то снова у Прокофьева и лишь потом перевел взгляд на своего земляка. – А делаем мы следующее… Мы давим на соседа, как рекомендуют лучшие умы страны. Мы закрываем Украине кран. Наш с вами газ горит факелами в Уренгое, наши с вами денежки летят в небо, а все потому, что нам надо поставить Украину в нужную позицию…
– Теплая зима была, – вставил слово генерал. Голос у него был хриплый, как у караульного с мороза. – Практически не было холодов…
– Я понимаю, – согласился Александр Александрович и даже всплеснул руками. – Да… Кого тут винить? Виновата погода. Но факты упрямая вещь… Ситуацию мы просрали из-за синоптиков. Украина в нужную нам с вами позицию не встала. Зато встала на дыбы Европа. Не могут европейцы без газа. И обвиняют они в его отсутствии не Украину, а нас… И так, знаете, резко, аргументированно обвиняют… Можно сказать, бесстрашно! Ведь если нас не боятся ближайшие соседи, то те, кто живет за углом, нас бояться не будут никогда. Так? Так! И виноваты в этом синоптики или аналитики, нашей с вами стране все равно! М-да…
Крутов откинулся в кресле, на долю секунды прикрыл глаза, а когда он их снова открыл, то Кукольников едва справился с желанием вскочить, вытянувшись во фрунт. Нехороший был взгляд у президента. Если честно – тухлый был взгляд. Таким взглядом смотрят на жертву перед тем, как выстрелить ей в затылок. Меньше всего Бидструп хотел, чтобы бывший шеф так смотрел на него.
Несколько человек за столом с нервами не справились и начали привставать. И это были не «штафирки».
– Так что будем делать, господа аналитики!? Как будем искупать перед президентом и Родиной? – спросил Александр Александрович голосом, лишенным всяческих интонаций, бесцветным и вязким, как клей. – Японцы в таких случаях говорят сюзерену: «Я потерял лицо» и делают харакири.
Решимость, только что светившаяся в глазах Серебрякова, сменилась выражением обреченности.
Он не хотел делать харакири. Но Крутов о его желаниях не спрашивал. Он уже никого не спрашивал о желаниях. Абсолютная власть мало интересуется желаниями тех, кого подчиняет.
– Вот доклад вашей конторы, Виктор Сергеевич! – обратился президент к Прокофьеву, оставляя Серебрякова в покое, и референт сразу подал ему еще одну стопку бумаги. – Вы так рьяно защищали чужие выводы, что мне интересно услышать вашу аргументацию в защиту выводов собственных. Смотрим…
На месте Прокофьева стоило застрелиться раньше, опережая дальнейшие события. Крутов потратил ровно три минуты на цитирование и комментарии, и этого хватило для того, чтобы интриган и умница Виктор Сергеевич осознал, что его сегодня, возможно, расстреляют. Или, по крайней мере, уволят без пособий и права на реабилитацию. С волчьим билетом.
Закончив уничтожать Прокофьева, Крутов внимательно посмотрел на притихших членов СНБО и распорядился:
– Указ подготовьте. С сегодняшнего дня я Совет распускаю. Все.
– Причину какую указывать? – спросил, нимало не удивившись президентскому решению, глава секретариата, присутствовавший на совещании.
– А не надо причин, – сказал Крутов. – Если назвать причины, тогда половину из них можно расстрелять.
«А ведь с него станется, – подумал Бидструп с восхищением. – Ведь не побоится, если надо!»
– Остаются – Кукольников, Завадский, Хусаинов, – приказал Александр Александрович. – Остальные свободны. Совсем.
Референт сделал фигуру, изображающую немой вопрос.
– И вы, Сергей Иванович, свободны…
Сановники, генералитет и обслуга покинули кабинет настолько тихо, что, казалось, по стенам проползли тени. На лицах их не было растерянности, зато страху было – хоть отбавляй. Все знали, насколько суров Александр Александрович в гневе. И гнев его наносил ущерб не моральный, а самый что ни на есть материальный. Потеря насиженных мест, персональных привилегий, долей в прибыльных бизнесах, утрата индульгенций и – главное – потеря возможности быть рядом с главой государства и использовать эту близость для решения собственных проблем не просто пугали, а пугали до инфаркта.
Пока изгнанники крались к выходу, глядя на оставшихся глазами бездомных собак, Кукольников с трудом сдерживал улыбку. Львы, герои на его глазах превратились в живых, испуганных людей, мечтающих об одном – выйти из этой передряги, потеряв минимум из нажитого. Судьба собственной страны, стран соседних, политические амбиции – все отступило перед всепобеждающим страхом при виде настоящей власти, аккумулированной в ледяном взгляде этого маленького человека. Они тряслись от его гнева и умирали от мысли, что могут быть исключены из близкого круга. Они знали, что назавтра могут лишиться всего по мановению его руки, и никакие гражданские свободы и демократические процедуры не оградят их от небытия, но все же стремились оказаться поближе к Крутову, как мотыльки, летящие на свет раскаленной лампы. Они алкали власть жадно, как законченный кокаинист вдыхает розовато-белую дорожку после нескольких часов воздержания, и так же, как наркоманы, умирали, не в силах отказаться от нее. Уход из кремлевских коридоров означал смерть. А может быть, нечто похуже смерти – забвение.
Кукольников понимал, что рано или поздно и его зависимость от президента станет столь же болезненной, но все равно улыбался краешками рта. У него еще было время, а у тех, кто сегодня вытащил черный билет этого времени уже не было. Двери за ними закрылись, и Бидструп сразу же забыл об их существовании. Многие из изгнанных сегодня еще вернутся во власть, как брошенный умелой рукой бумеранг. Вполне возможно, что некоторых из них Крутов призовет к себе уже завтра. Некоторых продержит на расстоянии год или два. Впавшие в особую немилость всплывут в оппозиции и будут с яростью бороться за эфемерные гражданские свободы. Оппозиция казалась смешной, но вовсе отказаться от ее существования Россия не могла и не хотела. Само наличие организации несогласных с режимом свидетельствовало о демократических процессах в государстве и о возможности (о наивность!) перемен. Кукольников относился к оппозиции лояльно, как к необходимому злу: должен же ОМОН на ком-то отрабатывать обязательные упражнения!
– Ну, вот и все… – сказал президент с явным облегчением. – Теперь можем и поговорить. Только без комментариев и кровожадных взглядов – избавьте меня от этого! Я сделал то, что сделал. И не столько для себя, сколько для них же.
Он привстал и налил себе воды. Бидструп машинально отметил, что президент пьет «Ессентуки», а значит, у него снова непорядок с печенкой, давали о себе знать последствия давно перенесенного гепатита.
– Решение все равно принимается в одиночку, – продолжил Крутов, отставляя полупустой стакан в сторону. – И ответственность за принятое решение тоже берет на себя один человек. И отвечает за все – один. Так что считайте, что лишние вышли. Оставшиеся здесь – люди, которым я доверяю. Но, чтобы не было недомолвок, у всех только совещательные голоса. Договорились? – и тут же, не дожидаясь ответа, попросил. – Саша, включай-ка!
Саша Завадский был моложе всех остальных, оставшихся в зале. Его Крутов тоже подтянул из Питера. Был он когда-то одним из стажеров, воспитанником президента в его чекистской ипостаси, как говорили – талантливым. Саша начинал, как хакер, и даже успел «ломануть» один из банков первой десятки. Время тогда было интересное, законов против «электронных» преступников еще не существовало, но Завадского все же взяли в оборот, справедливо решив, что нет преступления, на которое не нашлось бы статьи. Эта мысль плавно проистекала из известной гэбэшной формулы – был бы человек, а статья найдется. В целом расчет оказался правильным, но события пошли не в ту сторону. Крутов, на тот момент уже покончивший с резидентурой, моментально прочувствовал, что в руки к Конторе попал по-настоящему ценный кадр, и парня перевербовал на «раз-два-три» – просто-напросто поставив перед ним сложную техническую задачу и обеспечив вычислительным ресурсом, о котором Завадский в те времена и мечтать не мог. В общем, как окольными путями выяснил Кукольников, тогда Саша, направленный умелой рукой Александра Александровича, «ломанул» такое… Материалы о том знаменитом взломе не были рассекречены по сию пору, и шансов на то, что с них снимут гриф «СС» не было никаких. Для всех Саша с того момента исчез, но на самом-то деле Завадский в Конторе прижился и, пройдя стажировку под чутким руководством Крутова, в неполные тридцать возглавил Отдел технического противодействия электронной разведке, а после воцарения шефа и покровителя в Кремле, был привлечен к аналогичной работе в «девятке», но под личным патронатом Крутова. В своей новой должности Пал Андреевич мог получить доступ к записям по делу Завадского, но справедливо посчитал, что «во многия мудрости, многия печали», и требовать материалы не стал. Вполне достаточно было и того, что именно Завадскому Крутов доверял компьютерную безопасность Секретариата, Совбеза и свою собственную. Это было не просто доверие, а высшее признание заслуг. Людей, которые бы могли настолько близко находиться к президенту, на самом-то деле можно было пересчитать по пальцам одной руки. В принципе, почти все они сейчас и находились в зале заседаний. Кое-кого не хватало, но Кукольников имел все основания полагать, что в ближайшие несколько минут недостающие до кворума особы прибудут пред ясны очи президента.
- Ничья земля. Книга 1 - Ян Валетов - Боевая фантастика
- X-wing-9: Пилоты Адумара - Аарон Оллстон - Боевая фантастика
- Дети Капища - Ян Валетов - Боевая фантастика
- Скорость Тьмы - Валентин Леженда - Боевая фантастика
- S-T-I-K-S: Эксельсиор - Екатерина Синякова - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Попаданцы
- Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта - Владимир Стрельников - Боевая фантастика
- По обе стороны хребта - Владимир Георгиевич Босин - Боевая фантастика / Периодические издания
- Повелитель первого / Долгая Ночь - Аарон Дембски-Боуден - Боевая фантастика
- Марсианский стройбат (Войны Марса) - Михаил Белозеров - Боевая фантастика
- Странный аттрактор - Александр Рысев - Боевая фантастика / Попаданцы