Сфера влияния - Вячеслав Васильевич Васильев

к ещё отбивающемуся «Змееежу» фигуры в скафандрах.

Последние установки ПКО ещё держались, когда часть беспилотников сосредоточила огонь на небольшом по площади участке корпуса транспортника. Здесь располагался один из технологических люков. Сейчас пробраться внутрь можно было только через них. Но предварительно требовалось взломать противометеорное силовое поле «Змееежа», которое было несколько мощнее, чем у «Спрутов» и штурмовых платформ. Как только брешь в поле была пробита, к люку устремились абордажные роботы. Взлом люка занял меньше минуты, и роботы один за другим начали скрываться внутри корабля. Вскоре за ними последовали и подоспевшие фигуры в скафандрах. ПКО транспортника на данный момент было почти полностью подавлено. Но и от атакующих сил практически ничего не осталось.

Какое-то время ничего не происходило. Только «спруты» подошли поближе. Егор мрачно подумал, что их правильнее бы было назвать «Грифами» — уж очень их поведение походило на поведение падальщиков.

Внезапно от корпуса корабля отстыковался один из лихтеров. За ним второй… третий… Егор насчитал их около двадцати, до того момента, как процесс прекратился. Что в это время происходило внутри транспортника, можно было только догадываться…

Прошла одна минута… Другая… Больше лихтеры от «грузовика» не отделялись. К отстыкованным тысячетонным громадам приблизились «Спруты», и, обвив их своими щупальцами, один за другим скрылись в космической тьме. «Добыча» досталась не всем рейдерам — некоторые ушли пустыми. Но для развития успеха у них не было больше сил. Вслед уходящим отработали несколько уцелевших установок ПКО. Им удалось уничтожить один из «Спрутов», который тут же был заменён другим из числа свободных. Оставшийся в одиночестве «Змееёж» разомкнулся из кольца, и начал принимать походное положение. При этом он отчаянно извивался — масс-центровку надо было проводить заново. На этой оптимистической ноте фильм закончился.

«Отбились…», подумал Егор, погружаясь в объятия сна. «Значит, можно отбиться. И вернуться в строй. И стать… кем там стал прадедушка барона? Надо будет утром посмотреть в Красном Уголке»…

… Бой почти затих. К отстыкованным тысячетонным громадам лихтеров приблизились «Спруты», и, обвив их своими щупальцами, один за другим скрылись в космической тьме. Вслед уходящим с добычей рейдерам отработали несколько уцелевших установок ПКО. Им удалось уничтожить один из «Спрутов», который тут же был заменён другим из числа свободных. Оставшийся в одиночестве «Змееёж» разомкнулся, и начал принимать походное положение. При этом он отчаянно извивался — масс-центровку надо было проводить заново.

Картинка сменилась: теперь камера демонстрировала внутренности «Змееежа». В центральном тоннеле повсюду вперемешку валялись искорёженные обломки роботов и окровавленные трупы людей. То там, то сям вдоль стен проскакивали синие искры. Да и сами стены время от времени подёргивались, словно в нервном тике. Видимость была не очень: порошковая взвесь автоматической системы пожаротушения упорно не хотела оседать. Камера медленно двигалась вдоль этой безрадостной панорамы, пока не остановилась на двух стоящих на коленях сцепившихся в объятиях фигурах в закопчёных помятых скафандрах. Фигуры пошатывались. Создавалось впечатление, что он не борются, а держатся друг за друга, чтобы не упасть. Наконец одному из соперников удалось оттолкнуть другого. Тот упал навзничь, и пока он пытался подняться, его враг, нашарив дрожащей рукой лежащую рядом на полу шпагу, неловко воткнул её в левый бок противника. И тут же сам был пронзён силовым лезвием подползшего сзади на трёх оставшихся целыми лапах-манипуляторах «каракурта». Остальные три лапы безвольно тащились за роботом-арахноидом, перебитые в бою. Тело последнего остававшегося в живых защитника транспорта медленно осело на пол. Рядом с ним последний раз дёрнул лапой и затих «Каракурт», вложивший в свой последний удар весь энергозапас аварийного накопителя…

…Люди, со стеклянными взглядами сидевшие, замерев, у стоящего посреди громадного роскошного кабинета монументального стола из драгоценных пород дерева, зашевелились на своих местах, переглядываясь друг с другом, и ожидающе поглядывая на сидящего во главе стола представительного моложавого статного красивого мужчину с правильными чертами лица, и благородной сединой на висках. В обществе развитой косметологии и победившей пластической хирургии, в котором средняя продолжительность жизни составляла сто шестьдесят два года, так мог выглядеть либо человек, уже вплотную приблизившийся к этой самой средней продолжительности, либо человек, стремящийся максимально соответствовать сложившемуся у обывателя портрету Мудрого Благородного Правителя, нарисованному секретной группой социопсихологов по результатам закрытых исследований на основании социологических опросов. (Естественно, работа велась и в обратном направлении: обывателям через масс-медиа ненавязчиво внушался именно тот образ, который и был нужен).

Неискушенный наблюдатель сказал бы, что этот человек одет «скромно, но со вкусом». Наблюдатель искушённый оценил бы строгие деловые костюмы хозяина кабинета и сидящих от него по левую руку людей в гражданском, в шесть-восемь месячных лейтенантских зарплат каждый. Сидящие по правую руку тоже вполне могли себе позволить одеваться так же, но по роду службы они были обязаны носить маршальскую, генеральскую и адмиральскую форму.

Человек во главе стола, выдержав паузу, по очереди окинул внимательным взглядом своих подчинённых, только что вместе с ним просмотревшим несколько более полную версию фильма, продемонстрированного штрафникам, и заговорил, обращаясь к сидящему справа генерал-адмиралу ВКФ:

— Николай Фёдорович, доложите о потерях среди контрабордажных команд транспортников? Их ведь набирают из штрафников, если я не ошибаюсь?

— Совершенно верно, Светлейший, — ответил адмирал, вставая — из штрафников. Общие потери составляют шестьдесят процентов. Но пополнение приходит регулярно: в такой большой армии, как наша, всегда находится достаточное количество преступивших закон.

— А каковы потери среди непосредственно участвующих в боестолкновениях? — равнодушным тоном поинтересовался титулованный Светлейшим, внимательно разглядывая свои холёные пальцы с идеальным маникюром.

— Девяносто процентов, — доложил флотоводец, немного напрягшись.

— Спасибо, — благосклонно кивнул председательствующий адмиралу, и обратился к одному из сидевших слева людей в штатском:

— Каковы наши грузопотери в результате подобных нападений за последний год в процентном соотношении?

— Девять процентов, — доложил тот, в свою очередь вытягиваясь в струнку.

— Девять процентов… — задумчиво повторил председательствующий. — Девять процентов…

— Но мы включили их в план перевозок, — поторопился добавить человек в штатском. Так что потребности земной и околоземной промышленности в сырье удовлетворяются полностью…

Сидящий во главе стола встрепенулся.

— Надо ли это понимать так, — начал он, обводя присутствующих тяжелым взглядом, и постепенно повышая тон, — что мы платим девятипроцентный «транспортный налог»?… И кому? Противнику! И ПЛАНИРУЕМ платить его и дальше? Я не против потерь среди штрафников. Каждый из вас знает, что штрафбат служит не столько для исправления в него угодивших, сколько для того, чтобы остальные, видя судьбу правонарушителей, задумались, стоит ли нарушать Закон? Но девять процентов грузов… Это колоссальные потери, господа… Так дело не пойдёт.

— Генерал-Адмирал! Напомните-ка присутствующим, сколько лет уже вы не