Никогде - Нил Гейман

– Хорошо. Но зачем?

– Просто так… Позови охрану.

Тут в зал вошел мистер Арнольд Стоктон, и Джессика совсем позабыла о Ричарде.

* * *

Он был тучен и очень богат. Таких можно увидеть на карикатурах Хогарта – толстенная шея, несколько подбородков, огромный живот. Ему было за шестьдесят, седые волосы сзади опускались на шею, потому что людей обычно раздражает, когда у кого-то волосы прикрывают шею, а мистер Стоктон любил раздражать людей. По сравнению с Арнольдом Стоктоном Руперт Мердок казался всего лишь жалкой медузой, а почивший Роберт Максвелл[39] – китом, выброшенным на берег. Арнольд Стоктон был похож на питбуля, и именно так его чаще всего изображали карикатуристы. Стоктон владел огромной империей. Что только туда ни входило: спутники, газеты, компании звукозаписи, парки развлечений, книги, журналы, комиксы, телеканалы, кинокомпании…

– Сейчас я произнесу речь, – сказал мистер Стоктон Джессике вместо приветствия. – А потом уеду. Может, заскочу попозже, когда здесь не будет этих напыщенных кретинов.

– Хорошо, – отозвалась Джессика. – Ясно. Произнесете речь, а потом уедете.

Она поднялась с ним на сцену и подвела его к кафедре. Постучала ногтем по бокалу, требуя тишины. Ее никто не услышал, поэтому она произнесла в микрофон:

– Прошу внимания.

Все притихли.

– Леди и джентльмены! Уважаемые гости! Добро пожаловать в Британский музей на выставку «Ангелы над Англией», спонсором которой является компания «Стоктон». Давайте поприветствуем человека, организовавшего эту выставку, – генерального директора и главу совета директоров компании «Стоктон» мистера Арнольда Стоктона!

Гости дружно зааплодировали – все отлично знали, кто собрал эту коллекцию ангелов и оплатил шампанское.

Мистер Стоктон кашлянул и начал:

– Не беспокойтесь, я вас не задержу. Когда я был совсем маленьким, я приходил в Британский музей каждую субботу. Почему в субботу? Да потому что в субботу вход бесплатный, а мои родители были не очень-то богаты. Я поднимался по широким ступеням, пробегал по коридору, заходил в этот зал и смотрел на ангела. Мне всегда казалось, что он может прочесть все мои мысли.

Тут в зал вошел Кларенс с двумя охранниками. Он указал на Ричарда, который перестал бродить по залу, решив послушать речь Стоктона. Дверь по-прежнему рассматривала ангелов.

– Да не этот, а вон тот, – полушепотом говорил Кларенс. – Нет, вон он. Вон, видите? Он!

– Шли годы. И как всё, о чем мы перестаем заботиться, – продолжал мистер Стоктон, – ангел стал разрушаться под действием неумолимого времени, – потрескался, рассохся. Я потратил уйму денег, – он помолчал, чтобы публика поняла: если Арнольд Стоктон говорит, что потратил уйму денег, значит, речь идет о значительной сумме, – нанял с десяток реставраторов, и вот, после их долгого и упорного труда, ангел снова готов предстать миру. Скоро эта выставка отправится в Америку, а потом объедет весь свет. И может быть, какой-нибудь маленький бедный мальчишка, как я когда-то, посмотрит на моих ангелов и тоже решит создать свою империю.

Он обернулся. Наклонился к Джессике, прошептал:

– Что теперь?

Она указала ему на шнур рядом со шторой. Мистер Стоктон потянул за шнур. Штора поднялась, и все увидели огромную старинную дверь.

В углу, где стояли Кларенс и охранники, снова раздался шепот:

– Нет, вот же он. Господи! Вы что, ослепли?

Вероятно, когда-то это была дверь собора – высотой в два человеческих роста и довольно широкая – такая, что в нее мог спокойно пройти пони. На двери был вырезан ангел, раскрашенный в красное с белым и золотым. Он смотрел на гостей пустым, безразличным взглядом. Ахнув от восхищения, все бурно зааплодировали.

– Angelus! – воскликнула Дверь и потянула Ричарда за рукав. – Это он! Пойдем скорее к нему! – и она бросилась к сцене.

– Простите, сэр, – сказал Ричарду один из охранников.

– Прошу вас, покажите свой пригласительный, – произнес другой, незаметно, но крепко схватив Ричарда под руку. – У вас паспорт с собой?

– Нет, – ответил Ричард.

Дверь уже взобралась на сцену. Ричард попытался выдернуть руку и догнать девушку, надеясь, что охранники быстро про него забудут. Но не тут-то было. Теперь, наконец увидев его, они вели себя так, как и положено себя вести с грязным, немытым, небритым бродягой в потертой одежде. Охранник, державший Ричарда, сильнее сжал его локоть и пробормотал:

– Не надо дергаться.

Дверь остановилась, размышляя о том, как освободить Ричарда. И наконец сделала единственное, что ей пришло в голову. Подскочив к микрофону, она встала на цыпочки и изо всех сил закричала. Она потрясающе умела кричать. Ее крик буквально сверлил мозг, электропилой вонзаясь в череп… И крик становился все громче. Это было невыносимо.

Одна из официанток уронила поднос с бокалами. Зажав ладонями уши, все с ужасом смотрели на сцену. Ричард решил, что другого случая ему не представится.

– Простите, – сказал он удивленному охраннику, вырвался и бросился к Двери. – Это не тот Лондон.

Вскочив на сцену, он схватил Дверь за левую руку, которую она ему протянула. Правой же она коснулась ангела, вырезанного на огромной двери собора. Коснулась и открыла дверь.

На этот раз никто ничего не уронил. Все замерли, не в силах пошевелиться. Дверь открылась, и в зал хлынул невероятно яркий свет. Люди инстинктивно заслонили глаза ладонями, потом медленно опустили руки и уставились в дверной проем. Казалось, кто-то решил устроить салют прямо здесь, в зале. Причем не из бенгальских огней – этих рассыпающих искры вонючих палочек, – и не из шутих, которые пускают в саду или на заднем дворе, – нет, это был настоящий салют, когда палят из пушек, и высоко в небе распускаются огромные цветы, тот салют, что каждый вечер устраивают в Диснейленде, тот, от какого еще долго болит голова после концерта «Пинк Флойд». Удивительный, грандиозный салют. Настоящее волшебство.

Люди стояли и зачарованно смотрели на дверь. В зале воцарилась тишина, лишь иногда слышались восхищенные вздохи – так часто вздыхают, когда смотрят настоящий салют. Через несколько секунд потрепанный молодой человек и немытая девушка в огромной кожаной куртке вошли в дверной проем и исчезли. Дверь тут же закрылась; свет погас.

И все снова встало на свои места. Гости, охранники, официанты похлопали глазами, покачали головами и, как это часто бывает, когда люди сталкиваются с чем-то необъяснимым, единогласно решили, что всего этого не было. Вскоре снова заиграл струнный квартет.

Мистер Стоктон удалился, коротко кивнув своим знакомым. Джессика подошла к Кларенсу.

– А что здесь делает охрана? – тихо спросила она.

Охранники в толпе удивленно озирались, словно и сами плохо понимали, как тут оказались. Кларенс попытался объяснить, зачем вызвал охрану, но тут же запутался и с удивлением понял, что и сам не знает, как это произошло.

– Я сейчас разберусь, – сказал он.

Джессика кивнула, оглядела толпу и радостно улыбнулась. Кажется, все прошло хорошо.

* * *

Ричард и Дверь шагнули в сноп света. И тут же стало темно и холодно. Ричард заморгал. Свет практически ослепил его. Перед глазами все еще плыли красно-зеленые пятна. Впрочем, его глаза постепенно привыкали к темноте, и пятна меркли.

Они оказались в огромном каменном зале. Потолок подпирали стальные колонны, почерневшие от времени и покрытые ржавчиной. Эти колонны были невероятно высокими. Откуда-то доносился тихий плеск воды: фонтан или, может быть, какой-то источник. Дверь все еще крепко держала Ричарда за руку. Где-то вдали загорелся огонек и заколыхался во тьме. Потом еще один, и еще. Ричард догадался, что кто-то зажигает свечи. И тут он увидел его: высокий, в белых одеждах, он шел к Ричарду и Двери, и вокруг тут же загорались свечи.

Казалось, он шел очень медленно, но, видимо, это было не так, потому что буквально через несколько секунд он остановился перед своими гостями. У него были золотистые волосы и бледное лицо. Он был не намного выше Ричарда, но рядом с ним Ричард почувствовал себя маленьким мальчиком. Он не походил ни на мужчину, ни на женщину и был невероятно красив. У него был очень тихий голос.

– Леди Дверь? – спросил он.

– Да, – отозвалась Дверь.

Он мягко улыбнулся и смиренно кивнул.

– Я рад видеть вас, тебя и твоего спутника, в моих владениях. Я – ангел Ислингтон.

У него были большие светлые глаза. А одежды были не белыми, как сначала подумал Ричард, – нет, они казались сотканными из света.

Ричард не верил в ангелов. Никогда не верил. И не собирался верить. Но все же гораздо проще во что-то не верить, когда оно не смотрит на тебя и не называет по имени.

– Ричард Мэхью, – сказал ангел, – приветствую тебя. – Он повернулся. – Прошу вас, идемте за мной.

Ричард и Дверь пошли за ангелом по залу. И свечи гасли у них за спиной.