Земные пути - Святослав Логинов

— В прошлый раз ты говорил, что тебе не за что любить богов, так почему же ты работаешь на них? — настаивал Ист.

— Стража уже спешит сюда, — глухо промолвил кузнец. — Я верю, что ты расшвыряешь их голыми руками и уйдёшь, а мне уходить некуда. У меня семеро детей, и минуту назад, заговорив со мной, ты убил их всех.

— Их убил ты, когда впервые начертал на своём лице позорные знаки! А я хочу спасти их для новой жизни.

— Спаси сначала свою жизнь, — угрюмо усмехнулся кузнец, кивнув в конец улицы. Там, дружно пыля сапогами, бежали с полдесятка стражников из поспешно набранной городской гвардии и несколько храмовых смотрителей, прежде надзиравших за ходом работ.

Ист повернулся к вооружённым людям, поднял руку.

— Вы мне мешаете, — произнёс он. — Я хочу говорить с этим человеком без вас.

Бегущие остановились, с недоумением глядя на Иста.

— Как ты думаешь, — спросил Ист кузнеца, — к какому делу их приспособить?

— Они ни к какому делу не способны, — бесшабашно отозвался кузнец, успевший сообразить, что перед ним творится неведомое волшебство и, значит, караульные в драку не полезут. — Это же говно, а не люди.

— Ну тогда… — Ист на секунду задумался, — одолжите бочки у городских золотарей и вычистите все выгребные ямы в слободе. Когда выполните, доложитесь вот ему, а он укажет, что вам делать дальше. — Ист указал на кузнеца, который со злобным весельем внимал крамольным речам.

Стражники послушно развернулись и молча поспешили в сторону городской свалки, возле которой искони обитали золотари, крючники и прочая норгайская сволочь.

— Ты кто? — спросил кузнец, когда взгляд Иста вновь коснулся его.

— Я человек.

— То, что ты делаешь, под силу только богу.

— Вот что… — Ист шагнул ближе. — Слушай и запоминай. Нет на свете никаких богов, есть лишь обманщики, присвоившие это имя. И есть прогресс, который рано или поздно отменит всех богов. А вы все, мастеровые люди, — служители прогресса. Вы вращаете колёса, куёте металл, рубите корабли. На вас держится мир, а они пытаются вогнать вас в ничтожество. Вон храм Гунгурда — почему вы дозволили ему придавить весь город? Гоните их прочь!

Кузнец слушал молча, лицо его было темно. За спиной хозяина сопел молотобоец, и сразу было видно, что этот парень пойдёт за своим мастером, куда прикажут, и станет делать, что велят. Год за годом бить тяжёлой кувалдой вслед за молотком хозяина, не рассуждая, зная лишь одно — хозяин лучше понимает, как сковать вещь; такое не проходит даром. И так ли велика разница между фанатиком, бьющим поклоны в храме, и этим парнем, слепо верящим, что мастер знает, куда надо бить?

Ист вскинул голову, отгоняя несвоевременную мысль, и в этот момент кузнец повернулся к подмастерью и приказал:

— Беги по слободе, собирай народ. Будут спрашивал «Зачем?» — отвечай: «Истинное слово есть».

Парень прислонил молот к стене и побежал, загребая башмаками пыль.

Весть о возмущении кузнечной слободы облетела город в полчаса. Причём рассказы были изукрашены такими подробностями, что в них никто не поверил бы, если бы городские обыватели самолично не увидали гвардейский патруль и храмовых надзирателей, дружно катящих парашную бочку через центр города к мятежной слободе. На расспросы добровольные золотари не отвечали и лишь сопели от усердия. Тут уж приходилось верить в любую чертовщину, и, когда слухи донесли, что возмущённая толпа направилась к храму, город обуяла паника.

Храмовую дружину мастеровые встретили почти у самых стен. Ист, идущий в центре толпы, издали учуял, что на этот раз к ним приближаются не просто воины. Все волшебники, что ещё остались в храме, сейчас были здесь. И вновь, как всегда, впереди шагал верховный жрец с витым посохом в руках. Две смерти за полгода ничему не научили твердолобых жрецов: раз в канонах записано, что верховный идёт в бой впереди всех, то верховный будет идти первым, хотя бы это и стоило ему жизни. Гунгурд — бог-воитель, он не потерпит уклоняющихся от сражения.

Вот только на этот раз впереди отряда был не старый Протт, умевший повелевать стихиями, и даже не богохранимый Кайрус, убитый злым северным магом. Новый первосвященник хотя и был чародеем, но не мог и сотой доли того, что умели его предшественники. Слишком большие потери понёс храм во время двух великих разорений. И всё-таки это была сила. Люди остановились, кто-то попятился.

Ист, борясь с желанием достать меч, шагнул вперёд, протянул руку с раскрытой ладонью, требовательно произнёс:

— Дай сюда!

Ничего не скажешь, даже этот жрец был недурным воином. Вместо того чтобы покориться приказу, он попытался ударить. Человека он, конечно, сумел бы достать, но Ист легко уклонился от неповоротливого жезла, а потом вырвал символ верховной власти из ладони противника.

— Кому сказано — дай!

Небрежным движением, каким крестьянин ломает хворост на костёр, Ист переломил витой скипетр о колено и зашвырнул обломки далеко в поле. По толпе прошёл единый многогрудый вздох. Кажется, равно напуганы были и храмовые служители, и их противники. Однако бунтовщики опомнились раньше. Из толпы вылетел пущенный меткой рукой булыжник, и верховный жрец упал с расколотой головой.

Этой единственной смерти хватило, чтобы окончательно сломить дружину, идущую за лёгкой победой. Служители бежали, побросав ритуальное оружие. Кто-то из мастеровых кинулся было вдогонку, но Ист остановил самых горячих, и толпа вновь направилась к храму.

Бронзовые ворота оказались заперты, но, конечно, не смогли удержать людей. В храме Ист наконец вырвал из ниоткуда меч, и вновь, как когда-то, засветились остальные одиннадцать клинков Гунгурда.

Ист понимал: ещё минута — и люди, собравшиеся вокруг, попадают на колени, поэтому он немедля двинулся к алтарю, смахнул на пол загремевшее железо и громко приказал:

— В переплавку! На гвозди пустить. Хватит, навоевались!

Затем, видя, что никто не решается коснуться пылающих мечей, спрятал своё оружие. Сияние вокруг мечей немедленно потухло.

Знакомый кузнец снял кожаный фартук, сложил его вчетверо, собрал мечи в охапку, перетянул поверх сложенным фартуком и, поднатужась, взвалил железную вязанку на спину.

— Сделаю в лучшем виде! — пообещал он и, тяжело ступая, вышел из храма.

Толпа с шумом растекалась по закоулкам былой святыни. От города алчно бежали опоздавшие. Начинался грабёж.

Секунду Ист раздумывал, надо ли вмешиваться и останавливать бессмысленный разгул, а потом махнул рукой и исчез так, чтобы этого никто не заметил. Жаль, что прекрасное здание сейчас превратится в развалины, но если оставить его целым, то через год здесь будет храм бога Иста. Меньше всего Исту хотелось становиться в людских глазах каким-то там богом. Крепко помнились слова Хийси: «Бог — тот же человек, только поганей…»

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});