Рейнджер - Виктор Дуров

За переговорами я спросил своего визави: а как прочие клиенты? На что тот махнул рукой:

— Они тут статус зарабатывают. Приходят, заказывают полпорции самого слабенького, потом еще разбавляют сиропом нещадно и то морщатся — горько им, видите ли. Платят за плошку двадцать медяков и сидят по половине дня — показывают знание последней столичной моды.

Договорившись рассчитаться вечером, после посещения банка, и тогда же забрать зерна, я вновь вышел после завтрака на улицу. Только и завтрак, и улица, и настроение были совершенно другими.

* * *

Взбодрившись кофейком и вооружившись сколько-то достоверной информацией, я двигался по Роулингу уже осмысленно. Первым делом, как и планировал, наведался в местный оплот власти, сдал гоблинские висюльки, поскольку суммарно они весили, как хороший булыжник. Там, практически не удивившись, узнал, что староста деревушки, где и добыли камушки, нас несколько нагрел. Оно, с его точки зрения, и правильно: намухлевал на пользу своим односельчанам за счет чужаков. Причем шанс, что кто-то вернется для разбирательства, практически нулевой: не та сумма на кону, чтоб мне ноги бить. Простой камушек стоил дюжину медяков, камушки цветные, командиров сквидов и их «заклинателей» — уже по двадцать пять. Красненький потянул на серебряную монетку, а камушек того зловредного типа, что в меня огненными мячиками швырял, — даже на три монетки!

Конечно, по справедливости этот кулон принадлежал деревенскому колдуну, который и прибил гоблинского шамана брошенным на пределе сил огненным мячиком, но тот наотрез отказался от трофея. Заявил, что он, видите ли, сам бы все равно не справился, если бы я не отвлек и шамана, и его охрану. А кроме того, начал давить на тот факт, что я после боя выполнял его работу, в частности — осматривал и лечил раненых. Но и я грабить деда не захотел. В ходе разговора как-то сама собой была извлечена из рюкзака бутылочка, заменившая собой пиво. Маг посмотрел на нее так, как нумизмат мог бы смотреть на шестой экземпляр Константиновского рубля, со смесью восторга и недоверия. Оказалось, среди магов это зелье очень ценилось, особенно в последние пять лет, и с каждым годом — все дороже. Опасаясь нарушить конспирацию, я не стал уточнять причины подорожания, а просто предложил угостить и поделиться — все равно уже открыл, так что, ждать, пока выдохнется? В общем, выкушав два наперсточка бальзама, дедок взбодрился неимоверно, от добавки отказался, заявив, что для мага его силы и это — слишком, теперь два-три дня будет на пике силы. От предложения поделиться напитком стал отнекиваться, но в глазах стояло такое страдание от собственных слов, что я, отлив примерно треть в снятую с одного из гоблинов и тщательно промытую баклажку, спрятал оставшееся в родной таре в избе. Впрочем, спрятал — громко сказано: поставил на лавку да накрыл перевернутой кружкой из-под кваса.

Если отвлечься от романтических воспоминаний и вернуться к скучной бухгалтерии, то за амулеты я выручил в общем итоге без двадцати медяков восемь «лун» — не состояние, конечно, но вполне себе сумма, снаряжение починить да пополнить и припасов недели на две закупить, и еще осталось бы. Конечно, с учетом прочих активов — немного, но курочка, как известно, по зернышку клюет, а сыта бывает.

Спросите, как соотносится эта самая «курочка» с кутежом в виде уплаты полутора золотых за кофе? Да очень просто соотносится: для того и копим, чтоб потом с толком (или хоть с удовольствием) потратить. Есть, как написано, время собирать камни — и есть время их же, стало быть, разбрасывать… Тем более что в мэрию все равно идти надо было или в приемную к графу. Хоть все Стражи имели полную свободу передвижения по всем людским землям, не обращая внимания на границы, считалось хорошим тоном (а кое-где даже было оформлено законодательно в виде обязанности) дать знать местным властям о своем посещении их территории. В том числе если у тех есть какая-то просьба к Ордену или Стражу. А если удается из обязательного посещения местного рассадника власти поиметь и какую-то финансовую прибыль, то она приносит особое удовлетворение.

После исполнения гражданского долга (хоть ни я, ни при жизни мой Спутник гражданами именно этого графства не были), следуя маршруту, я обошел пяток храмов. В каждом осторожно, но тщательно, путем бесед с прихожанами и почтительно советуясь со жрецами, выяснял все имена богов, почитаемых в том или ином святилище, и сферу их компетенции. Нигде никого похожего на Арагорна не нашлось, однако в каждом же пришлось оставить сколько-то монеток — дабы служители не косились неодобрительно на досужего любопытствующего субъекта. Потому как авторитет Ордена — штука хорошая, но вот ляпнет жрец в сердцах нечто эдакое, а не в меру ретивый прихожанин, воспылав фанатизмом, попытается кирпич на голову уронить. А ведь жалко же дурака-то! Ибо пристрелю с перепугу, и потом что делать?

Затем маршрут плавно вывел меня к банку, который держали бергзеры. За неимением какого-либо подобия конкуренции — меняльные лавки, включая казенные, куда можно было сдавать «резанку» в обмен на цельные монеты, и конторы ростовщиков в счет не идут — назывался он просто «Банк». Уже на входе я убедился, что возбудитель «синдрома вахтера» обладает вирулентностью в разных мирах и в отношении представителей разных рас. Дедок в загородке на входе, несмотря на то что я обратился к нему на языке двурвов (правда, «общем», а не на южном наречии, коего не знал) и вопрос об обмене векселя подразумевал, что клиент я достаточно серьезный, проявил себя во всей вахтерской красе. Буркнул что-то неразборчивое (и, похоже, на каком-то диком диалекте) и махнул пергаментной лапкой куда-то в недра здания. При этом на физиономии было четко написано что-то наподобие незабвенного «понаехали тут!», несмотря на то что «понаехавшим» здесь был, строго говоря, именно он. Ну и леший с тобой, старый пенек, сам найду.

А особым гостеприимством и заботой о клиенте хозяева заведения явно не страдают, как и политкорректностью: все указатели и объявления написаны только на языке двурвов. Хорошо, что его знание я получил вместо немецкого языка, который в свое время учил достаточно серьезно. Общий зал оказался почему-то, в отличие от посещенных мною земных банков, в глубине здания. Не то чтобы вообще в середине, но пару поворотов коридор сделать успел. А вот внутри все было традиционно: барьер-стойка поперек комнаты, перегородка с окошками в ней… Единственно что, в отсутствие стекла таких размеров (по разумной цене), а пластика и фанеры — в принципе, конструктивное решение этой самой перегородки было непривычным: с балки под потолком свешивалось что-то наподобие кольчужного полотна одинарного плетения. Разве что кольца были намного крупнее, чем применимо в броне: я прикинул, что ладонь среднего человека, сложенная лодочкой, в него пройдет, а вот сжатая в кулак — уже нет. И, естественно, клепаными кольца не были — так, сведенка из проволоки толщиной миллиметра два. Нижний край вделан в стойку, оставляя обручи-окошки. Опять же — голова (или мешочек с монетами) в окошко пройдет, а плечи — ни за что. А что — недорого, надежно и с национальным колоритом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});