Сорванцы - Миклош Ронасеги

Малыш, по своему обыкновению, засунул палец в рот и внимательно слушал девочку.

А мальчиков тем временем охватила розыскная горячка. Они ринулись к Рыбацкому бастиону, его лестницам, переходам и галереям, заглядывали даже под купола башен. Потом сбежали вниз по ступеням, решив, что сначала будут искать отца малыша, благо оба его знают.

Берци достал значки с собаками, подаренные папой-туристом, и мальчики решили нацепить их на куртки. Однако на обратной стороне значков не оказалось булавок, поэтому друзьям пришлось просто держать значки в руках и помахивать ими перед прохожими в надежде привлечь к себе внимание того, кто подарил им эти значки. И тут они вспомнили, что на Крепостной горе есть Военно-исторический музей, который очень любят посещать мужчины, и стремглав кинулись туда.

— Видишь?

— Нет.

— Бегом к коллекции пистолетов!

Ни Карчи, ни Берци не могли знать, что папа-турист всем сердцем ненавидел всякое оружие. Он любил выставки живописи, в меньшей степени — музеи, что же касается оружия… Родители столько рассказывали ему об ужасах второй мировой войны, что в душе его давно пробудилась ненависть к любому виду оружия, хотя он и понимал, что оружие требуется и для того, чтобы защитить дело мира.

Оказавшись перед зданием Военно-исторического музея, папа-турист тотчас повернул назад, так что Берци и Карчи не встретились с ним.

Теперь мальчики решили пройтись по аллее Арпада Тота, одной из самых любимых будапештцами. В густой тени аллеи прогуливались мамы с детьми и пожилые люди.

Если бы Берци и Карчи не бежали во весь дух, они заметили бы пухлый рюкзак, который его обладатель снял и опустил на стул маленького кафе близ башни, именуемой почему-то «Кислый суп». Ненадолго, ровно на столько, чтобы выпить стакан пива.

Излишняя поспешность никогда не приносит пользы.

Мама-туристка была в лучшем положении, чем ее муж. Держа в руках план города, она прошлась по аллее Арпада Тота, осмотрела знаменитый колодец Матяша и по узкой улочке Ференца Моры[32] вернулась обратно. Из путеводителя она узнала, что многие произведения этого писателя и поныне очень любят и чтут венгерские дети.

Молодая женщина очень удивилась, когда опять оказалась на Господней улице. Если повернуть направо, она выйдет на Парадную площадь, если налево… Ну-ка, посмотрим, открыта ли для осмотра пещера Крепости?

Коридоры пещеры частично созданы природой, а частично вырублены рукой человека; пещера не раз служила добрую службу будайцам на протяжении многих веков. В мирное время там хранились запасы продуктов, во время войны ее ходы и переходы служили хорошим убежищем для будайцев.

Во время второй мировой войны в пещере обосновалась главная ставка гитлеровского командования. Были сбиты сталактиты — на их место повешены телефонные кабели. Хорошо, что пещера закрыта, а то мама-туристка наверняка расстроилась бы от печального зрелища этих разрушений.

Вскоре молодая женщина подошла к конной статуе — памятнику венгерскому генералу Андрашу Хадику[33], который равнодушно впирал с седла своей великолепной лошади на снующие по улице автомашины.

Слева была видна аллея Арпада Тота, справа — ажурные кружева собора короля Матяша.

Какой маленький, какой милый городок, этот район Крепостной горы! Музей под открытым небом. На домах таблички: построен триста, пятьсот, восемьсот лет тому назад. До чего же интересно знакомиться с историей венгерского народа!

Мама-туристка медленно двинулась к собору короля Матяша, рядом с которым белел Рыбацкий бастион.

Двое парнишек пробежали мимо. Они что-то держали в руках и чуть ли не совали под нос прохожим. Прохожие сначала испуганно отстранялись, потом с улыбкой смотрели вслед бегущим.

— Ну, так слушай, малышка. Когда венгры пришли на территорию своей нынешней родины, здесь были степи да луга, а вода Дуная была чистой и вполне пригодной для питья. Венгры сошли с коней, наполнили шапки водой, напились, а потом надели мокрые шапки на голову. Наверное, это было очень приятно в такую жару. Погоди только, я подкачу тебя к перилам, так тебе все хорошо будет видно. А поднять тебя я не смогу, не карабкайся, упадешь. Что я тогда скажу твоей маме? Ну, так слушай. В стародавние времена на берегах Дуная выросли два города: Буда и Пешт. Здесь находится Буда. Здесь был построен королевский дворец, дома богатых горожан, а гору эту не раз осаждал враг. А вон течет Дунай. Как красиво! Через него перекинуто много мостов. На севере — мост Маргит, ближний к нам — Цепной, дальше мост Эржебет, мост Свободы, еще дальше — мост Петёфи, только его отсюда не видно. Вместе с железнодорожными в Будапеште восемь мостов. А вот там, против нас, видишь, много домов? Это Пешт. Из небольшого села вырос огромный город. Пешт и Буда. Долгое время это были разные города. Лишь в прошлом столетии они слились. Сначала новый город хотели назвать Пештбуда, но потом пришли к тому, что и звучит красивее, и с точки зрения алфавита правильнее, и исторически точнее, если столица Венгрии будет называться Будапешт. Вот, посмотри, пожалуйста! Мы стоим на Рыбацком бастионе и можем любоваться расположенным на противоположном берегу Пештом. Красиво, правда ведь?

Кроха мало что мог увидеть, но смотрел на все с большим интересом. Растопырив пальчики, он погладил Терчи по лицу и ласково загугукал, словно бы просил: рассказывай дальше!

Терчи беспокойно оглянулась. Когда же появятся ребята?! А те устремлялись все дальше, демонстрируя всем и каждому значки с изображением собаки. И пока не собирались возвращаться.

Терчи повернула коляску и показала Крохе на майоликовую крышу собора короля Матяша.

— Посмотри, как красиво! Видишь там большого черного ворона с кольцом в клюве? Это эмблема самого справедливого венгерского короля — Матяша. Птица с его герба. Понимаешь? Куда тебе, впрочем, понять! Ну, тогда я расскажу тебе, как король Матяш, переодетый простолюдином, поколотил ненавистного всем коложварского судью. Потрясающе интересная история!

Кроха вдруг отвернулся от Терчи. Его улыбающееся личико посерьезнело, большие глаза широко раскрылись и стали еще больше, крохотный рот тоже широко раскрылся — тремя пальчиками он показывал вдаль и вдруг закричал:

— Ма-ма! Ма-ма!

— Господи! — всплеснула руками Терчи. — Этого ребенка снова надо начисто отмывать!

Мальчики все бежали. Как зайцы. Как два усталых зайца. Они тяжело дышали и со все более безнадежным видом привлекали внимание прохожих значками с собачками.

— Ерунда! — неожиданно произнес Карчи. — Чистая ерунда! Чего ради мы суем всем под нос эти значки, его-то мы все равно узнаем.

— Не уверен. Я не так уж хорошо помню его лицо. Да и относительно матери ребенка не уверен. Если бы на ней был рюкзак, то, пожалуй. А так… Может быть, я ошибся.

Мальчики отправились дальше. Пробежали по Господней улице, от кондитерской «Корона» до башни Магдалины, потом обогнули здание Государственного архива, побежали назад по Парламентской улице и остановились на площади Троицы.

— Ребята!

Из палатки, торгующей сувенирами, к ним вышла худощавая женщина.

— Что вы продаете?

— Ничего, — ответил Берци.

— Так ведь вы что-то показываете.

— Ах, да! Вот посмотрите, пожалуйста, интересные значки с собакой.

— Гм, надеюсь, вы знаете, что без разрешения ничего нельзя продавать. Не хватало еще, чтобы бродячие торговцы заполнили Крепостную гору. Это было бы неправильно! Немедленно прекратите! Иначе я заявлю в милицию.

— Мы ничего не продаем, — заупрямился Карчи. — Можете, если хотите, звать милицию. Мы подождем. Но только, пожалуйста, зовите побыстрее!

— Я ни в чем не обвиняю вас, сынок, — удивилась женщина.

— Но вы же изволили грозить нам.

— Еще чего!

— Тетя, прошу вас, я говорил с вами с полным уважением. А сейчас я жду: можем ли мы уйти?

— А какие симпатичные собачки нарисованы на ваших значках! Ну хорошо, ребята. Скажите дома, что я готова купить тысячу таких значков на комиссионных условиях.

Сорванцы переглянулись. Их разбирал смех, и вдруг Карчи закричал:

— Там! Там!

Но, увы, там уже никого не было!

На площади Андраша Хесса[34] мальчики в полном изнеможении опустились на скамью. Перед ними был дом, в котором когда-то находился постоялый двор «Красный еж». Вывеска с ежом сохранилась и поныне.

— Что будем делать?

— Надо вернуться к Рыбацкому бастиону.

— А если они уже его осмотрели? Кто знает, где они сейчас бродят?

— Нет. Кто хоть раз попадает на Крепостную гору, тот, по крайней мере, раза три побывает на Рыбацком бастионе. Оттуда ведь открывается замечательный вид.

Сорванцы двинулись к Рыбацкому бастиону. Их путь пролег через двор гостиницы «Хилтон», где находится статуя монаха Юлиануса.