Великая Мечта - Андрей Рубанов

– Зря ты так. Я не тварь зубастая. И никогда ею не был. Я лишь хотел, чтобы мои мечты сбылись. А сейчас – не мешай.

Ресторан являлся частью огромной торговой колоннады, и друг издал восторженное восклицание, увидев ярко освещенное пространство, забитое нарядно одетыми гражданами. Неторопливо двинулся мимо идеально чистых витрин, где застыли в индиферрентных позах плоскогрудые манекены, обряженные в замысловатые дизайнерские причиндалы текущего модельного года. Вышагивал, словно на прогулке по ботаническому саду, то и дело притормаживая и с любопытством рассматривая разнообразные формы местной жизни: вот группа старшеклассников интенсивно пожирает гамбургеры, вот блондинка с силиконовыми грудями увлекает спонсора в золотой магазин, вот обеспеченная мамка деловито тащит стесняющуюся дочку в отдел нижнего белья, вот усталые предприниматели средней руки отовариваются импортным пивом.

– Понятно, – произнес он. – Комфорт, чистота, красивая одежда... Мечты сбылись...

– Не для всех. В этот миг прямо по курсу нарисовался чрезвычайно щуплый, но очень уверенно выглядящий юноша лет эдак, на глаз, семнадцати, с однозначно кавказским орнаментом лица, – классический архетип тифлисского кинто, невесть каким образом занесенный на московскую окраину. Нет, известно, каким образом – в силу логик имперских миграционных процессов.

Такие парнишечки ныне тысячами и десятками тысяч устремляются из нищих бывших колоний в центр, в столицу, дабы здесь приискать себе лучшей доли. Ведут себя – дерзко. Их можно понять. Тут они ощущают себя хоть и жирно, но неуютно. Все-таки чужая земля, чужое место, чужой город – ходи, блатуй, понтуйся, изображай серьезного – а хрена лысого изобразишь. Не твоя земля, не твое место, не твой город. Чужаку кисло тут.

Черные штаны, такая же курточка, такая же стрижечка, такая же походочка, узкие плечики недоросля – однако движется так, словно вся галерея отстроена на его деньги. Хотя мне, полуседому злодею, с первого взгляда понятно, что в карманах черных штанов более ста рублей одномоментно отродясь не водилось.

Парнишечка и не подумал убраться с моей дороги. То ли был он природный хам, то ли дурно воспитан, без уважения к старшим, то ли и то и другое вместе – в общем, я тоже не свернул. И врезался, своими семьюдесятью килограммами тухлого жира и дряблых мышц, плечом в плечо. А как вы хотите? Дураков надо учить.

Мальчишка завибрировал и отпрыгнул.

– Чего такое?! – с глубокой обидой выкрикнул он и принял, кретин, боевую позицию.

Юра, отстранив меня рукой, улыбнулся своей фирменной улыбкой и провозгласил:

– Ничего такого, братан! Не стой на моей дороге!

– Чего?! – отважно взвыл кинто. – Чего ты поешь?

– Пою? – переспросил Юра. – Я и не умею петь. Я ж не певец. Я ж чисто маньяк. Тихий. Но настоящий.

Я людей – люблю. Очень. Но на моей дороге – стоять не надо. Иначе я стану грубым. В принципе, могу и лицо от головы оторвать...

– Что за базар? – угрожающе понизил голос парнишечка. – Чего ты хочешь?

– Я? – улыбка старого друга стала кошмарно доброй. Он шагнул вперед. – Хочешь узнать, чего я хочу?

Добропорядочные граждане – мужчины и женщины с сытыми лицами, скромнейшие обыватели столичной окраины, – скользя себе мимо, увеличили скорость скольжения. Я и мой нервный визави оказались посреди свободного пространства. Издали к месту событий уже поспешал секьюрити, что-то боромоча в отворот пиджака.

Парнишка опешил. На него агрессивно, резко пер взрослый, на полторы головы выше дядя, сильно пьяный, хорошо одетый, с налитыми кровью глазами, с самыми однозначными намерениями.

– Чего ты хочешь? – отчаянным дискантом повторил парнишка, торопливо отшагивая.

– Убить тебя, – добрым голосом ведущего передачи «Спокойной ночи, малыши» сообщил Юра и продолжил: – С трудом удерживаюсь, веришь, нет? Шагай себе, мальчик, и тихо будь! Еще раз увижу тебя на своем пути – изувечу сразу. Теперь вали, сынок, пока живой... Ты меня понял?

Смуглый мальчишка страшно обиделся. Засверкал глазами. Его достоинство задели. Но я уже опомнился. Это стоило большого усилия воли.

– Юра, – сказал я, – так сейчас не надо. Сейчас по-другому надо. Прилично и культурно. Извинись перед гражданином и пойдем домой...

Заблаговременно набычившийся секьюрити уже приблизился и намеревался в корне пресечь драку.

– Я не понял, – тихо сообщил Юра. – Что делать? Извиниться перед ним? Или кадык ему вырвать?

– Извинись.

– Как скажешь.

Друг осклабился и сделал в сторону кавказца еще один шаг.

– Прости, уважаемый. Случайно вышло. Я не хотел. Был неправ.

– Ничего, – с облегчением выдохнул оппонент. – В следующий раз будь внимательней...

Имея на душе омерзительнейший осадок, какой всегда остается после всякого подобного бессмысленного конфликта, я улыбнулся охраннику и торопливо поспешил к ближайшему выходу. Холодный колючий воздух почти успокоил.

– Надо было его поломать, – задумчиво сказал Юра. – Чтобы знал то, что знаем я и ты: не все то солнышко, что встает.

– Слушай, я тебя прошу – исчезни. Зачем ты не возник в хорошие времена, когда я был весел и спокоен? Например, пару лет назад? Когда я имел на руках мешок денег и собирался заняться серьезным делом? Зачем ты появился именно теперь, когда я всем должен и мне хуево? И почему ты вдруг решил, что можешь говорить с людьми вместо меня? И принимать решения за меня? Уйди, Бога ради. Изыди.

– Хорошо, – примирительно кивнул фантом. – Только не прямо сейчас. Ты мне не очень нравишься. Слишком пьяный и нервный. Я тебя до дома доведу – и растворюсь. Ты далеко живешь?

– Десять минут пешком.

– Тогда пойдем. Расскажи, как ты жил все эти годы? Рано ложился спать?

Я улыбнулся любимой цитате из любимого фильма.

– Ничего подобного.

3

Cнег хрустел под подошвами. Хмельной, я не чувствовал сырого городского мороза. Брел, наблюдая, как качается перед глазами надоевшая картинка: череда шестнадцатиэтажек, рекламные щиты, два огромных магазина.

Никогда я не сидел так долго на одном месте. Пять лет – в подмосковной Электростали. Два года – в армейской казарме. Потом еще один год, последний, – в родительском доме, дальше – Москва, одна чужая квартира за другой. Меняясь примерно раз в год. Теперь осел здесь – и понимаю, что все приелось. Стало чрезмерно понятным.

– Послушай, Юра. Я опытный пьяница. Трезвею быстро. Особенно на сильном холоде. Почему мне до сих пор кажется, что ты – рядом?

– Потому что ты этого сам хочешь.

– Наверное, ты прав.

– Так что ты делал все эти годы? Как жил?

– Cтранный вопрос. Ты пятнадцать лет пребывал в моей голове – сам все знать должен.

– Знаю, да. И все равно расскажи.

– С самого начала?

– Да. С начала. Со смерти.

– После того, как тебя не стало – несколько месяцев в себя приходил. Потом очнулся, собрал людей, устроил бизнес. Естественно, через год спекся, прогорел и задолжал, но устроил еще один бизнес. Тогда, ты же знаешь, бизнесы набухали и лопались, словно презервативы в ходе хорошей групповухи. В девяносто четвертом – наладил новый бизнес. Серьезный. Банк. Не в одиночку, конечно. С компаньоном...

Юра печально улыбнулся и посмотрел на меня так, словно не я, а он был старше меня на пятнадцать лет.

– А зачем ты мне сразу про дела, про бизнес? Про компаньона? Лучше скажи – с женой как? Развелся?

– Нет.

– У вас вроде бы к этому шло.

– У нас до сих пор к этому идет.

– Ясно. Так что твой банк?

– Через два с половиной года мы сколотили полтора миллиона долларов. Жили на широкую ногу. Приценивались к особнякам в Коста Брава. Создали тридцать пять рабочих мест. Я даже осуществил одну свою старую мечту. Купил отцу приличный автомобиль. Потом родился сын. А еще через полгода я сел в тюрьму...

– За что? Теперь уже я улыбнулся.

– Как все. Ни за что. Взяли по обвинению в мошенничестве, продержали три года, в итоге осудили за неуплату налогов и нагнали из зала суда. Освободился – оказался без копейки. Правда, в тот момент мне крепко повезло: теща, дай Бог ей здоровья, устроила нам квартиру. Подарок судьбы... Я тогда был на седьмом небе, потому что реально сидел пустой... В общем, начал с нуля. Покрутился там и здесь. Даже в Чечне слегка поучаствовал. Год оттянул прорабом в строительной конторе. Пытался развестись с женой – не смог. Я не могу без жены, ты же знаешь. Полтора года прожил отдельно, потом вернулся. Вспомнил про другую мечту: сделаться писателем. Сочинил два романа – оба провалились. Какое-то время сидел с голой жопой. Хотел делать третий роман – но тут смешная вещь произошла, друзья и родители стали меня подталкивать вверх, предлагать варианты... То есть я никому бедный не был нужен, понимаешь? А всем я был нужен богатый и преуспевающий... Мама помогла, приятели поддержали... В общем, что-то с кем-то я замутил, где-то как-то склеил, там исхитрился, здесь спосредничал – пошла капать копейка... До сих пор капает. Так и маюсь потихоньку. Не голодаю. Не рискую. На жизнь не жалуюсь. Довольствуюсь малым. Вверх лезть не желаю, потому что уж очень больно оттуда падать... На пару дринков в кабаке, на бельишко жене, на игрушку сыну у меня всегда есть. Каждый год отправляю семью в Европу. А то сам езжу... В общем, научился жить...