Голос булата - Дмитрий Янковский

– Эх… Узрела бы меня сейчас Дивушка… – мечтательно протянул паренек.

– Эко время нашел о девке помянуть! – насмешливо напомнил о себе Голос. – Ты бы лучше парус убрал, а то разорвет его в клочья.

– Это зачем же нам парус, коль лодия без всякого ветра такой ход набрала, что и птица едва догонит?

– Говорю сымай, значит сымай! – раздраженно буркнул Голос. – Парус зазря колдовской силе мешает лодию разогнать, а сила эта тонкая, она помех не любит.

Микулка поднялся, падая от неустойчивости мчащегося в небесах корабля, добрался до мачты и перерезал веревки, удерживающие щелкающий на ветру парус. Драное полотнище сорвалось, метнулось к корме и словно огромная лохматая птица полетело вниз, трепыхаясь в воздухе выцветшими лохмотьями.

– А на что же он тут висел, коль совсем не нужен? – удивился паренек, почувствовав с какой легкостью рванулась вперед ладья.

– Есть одна беда… – задумчиво произнес Голос. – Над водой колдовская сила не действует. Потому в небеса именно корабли и поднимают. А на воде как без паруса?

– Ого! – перепугался Микулка. – Так это мы грохнемся над первой же лужей?

– Не… Лужа шибко мала. Должны перескочить. А вот над реками надо спускаться и плыть.

– Так ведь лодия вся пересохла! Потонет аки топор…

– В том-то и беда… – произнес Голос и надолго умолк.

Микулка добрался до самого корабельного носа и заглянул через борт. Голова вмиг пошла кругом от немыслимой высоты, на котором мчалась по небу ладья, земля внизу была словно нарисована густыми красками на мятом холсте. Лохматые кудри зеленого леса проносились внизу словно пышная пена волшебной реки, далекая степь на юге сверкала невиданным зеркалом изморози, а впереди… Голубая туманная даль, которая размывает не только расстояния, но и само будущее. Ветер растрепал рыжие Микулкины волосы, раздул их словно пламя бушующего огня. Вперед! Колотилось юное сердце, стремилось в даль, обгоняя летящую птицей ладью.

Грозовые тучи клубятся на севере. Лохматые, серые, раскинули зыбкие щупальца, словно поджидая неосторожную жертву, сверкают Перуновыми стрелами… Выше! Еще выше, к самому солнцу! Пусть лохматая грозная грязь остается внизу.

Когда ладья действительно взмыла выше туч, Микулка поразился, что сверху они вовсе не серые и не грозные, словно Перун улыбался смельчаку, дерзнувшему подняться выше смертных боящихся оступиться о колдобину на дороге.

Доски бортов скрипели под напором тугого ветра, внизу немыслимым великолепием сверкали снежные холмы облаков, ветер играл резвым пламенем ярких волос. Молодой витязь припомнил свой жалкий путь на юг год назад… Разве тем же путем возвращается он? Прав был старый Зарян, когда баял, что один и тот же ветер не качнет ветку дважды. Паренек вспоминал и вспоминал. Мелькали перед ним злобные лица печенегов, милое лицо прекрасной Дивы, сморщенное лицо Заряна, потешные косички Ярушки и ее полный серьезности взгляд.

Ладья с легким креном уходила на север и Микулка понял, что теперь в его жизни все будет иначе.

Конец первой части.

Часть вторая

1.

Все-таки весна брала свое даже в северных землях, ночи оставались студеными, а днем солнышко припекало изрядно, заставляло скидывать латанный-перелатанный полушубок.

Микулка сидел у костра, с наслаждением обгладывая пропеченную утиную ногу и нежился в полуденных лучах, а Ветерок разминался после долгого простоя, носился по широкой поляне, стиснутой мрачными мохнатыми деревьями, заросшими толстым слоем мха. Кое где уже пробивалась молодая трава, деревья наливались соком и выталкивали из себя упругие листовые почки, лес оживал, креп, словно великан пробуждался от долгого зимнего сна. Паренек тоже здорово изменился за прошедший десяток дней, щеки и верхняя его губа поросли густым светлым пушком, мышцы окрепли, буд-то и в них весна вдохнула излишнюю силу. Почти у самого костра примяла траву деревянным брюхом чудо-ладья, смотрелась посреди поляны как лапоть на скатерти.

Микулка бросил в угли обглоданную кость и сладко потянувшись улегся на спину. Ему вовсе не надоело глядеть в эту прозрачную синеву небес. Что-то в ней было такое, что вызывало перед глазами удивительные картины зыбких мечтаний. Паренек улыбнулся и закинул руки под голову.

До Полоцка было рукой подать, стольный Киев уже несколько дней как остался за кормой небесного корабля. Микулка все думал, как подойти ему к князю, ему байстрюку из вонючей землянки… Могут ведь и в шею погнать! А то и похуже чего. Он вздохнул. Надобно гриднем в дружину попроситься, если за молодость не погонят, так тогда завет старого Заряна и исполнится. А уж ежели сомнения у воеводы возникнут на то, что шибко молод Микулка для гридня, так он может показать, как с мечом управляться. А из лука стрелять еще и воеводу научит.

Солнце миновало верхушку небосвода и покатилось к закату.

– Хватит лень славить! – окликнул паренька Голос чудесного Кладенца. – Отоспаться и в небесах можно, так там хоть движение есть, а тут того и гляди под тобой грибы прорастут как под старым пнем.

Молодой витязь стряхнул с себя дремотные мечты, поднялся и забравшись на борт ладьи скинул с него кривую и дряхлую сходню. Конь перестал мотаться без удержу по поляне и уныло побрел к кораблю, зная что миновать скучное стояние в теплой гниющей листве на дне суденышка не удастся.

Микулка поднял корабль в воздух колдовским словом и направил его на север, вдоль голубой змеи Днепра над землями дереговичей.

* * *

Владимир собрал действительно хорошее войско. Кроме новгородской рати с молодым князем пешим ходом шли чудские воины, дружины кривичей и варяги. Часть войска двигалась на ладьях по Двине, часть конными, а большинство топали ногами по сырой весенней земле, проминая грязь тяжкой от доспехов и оружия посупью.

С огромной высоты, на которой висела чудесная ладья, люди и кони казались Микулке копошащимися козявками, и он даже представить себе не мог, какую силу представляет собой такое воинство.

– Не виси в небе ясным соколом! – посоветовал Голос. – Зачем все свои тайны выказывать? Может станется так, что способность в небесах летать самым главным твоим секретом станет.

– Ну да… – буркнул паренек. – Сейчас прямо тут на земь и сяду. Вот то будет тайна так тайна.

– Что-то ты сегодня разворчался. Почище старой бабы.

– Уж кто бы говорил… – отмахнулся Микулка.

– Ясное дело, волнуешься. Да и как не волноваться, коль скоро перед самим князем предстать надобно? А садиться тут вовсе не обязательно. Прикройся солнцем, никто тебя и не узрит.

Паренек повесил ладью так, чтоб она была между бредущей к полоцким стенам ратью и пылающим светилом, теперь можно было и ниже спуститься, потому как на солнце смотреть никто не будет, а значит и корабль небесный не разглядит.

Полоцк высился стенами на юго-западе, на самом берегу реки. Со своего места Микулка видел, что на стенах полно народу, спешно готовятся к обороне, завидев наступающую рать. Повсюду берега заросли густым лесом и паренек решил упрятать среди деревьев чудо-ладью, а самому выехать к Владимировым воеводам на коне. Прав Кладенец, незачем им всех секретов ведать.

Микулка дал кораблю ход и он круто накренясь заскользил к ближайшему лесу, оставляя под щербатым днищем княжье воинство. Скоро хмурая тень вековых деревьев поглотила путника вместе с чудесным кораблем, сухо зашуршавшим бортами о растопыренные ветви. Ладья ухнулась с небес посреди огромной мелководной лужи, поросшей тиной и болотной травой, разбрызгала густую грязь сочным шлепком днища. Конь недовольно заржал, еле устояв на ногах.

– Тихо, тихо, лошадка моя… – потрепал его по гриве Микулка. – Давай выбираться отседова.

Он скинул сходню и вывел Ветерка за узду.

– Хорошо, что в лужу угодили. – заметил Голос. – И за десять годов не сыщется дурень, который в сию хлябь полезет.

– Один сыскался… – залезая в седло молвил паренек.

– Правильно! Себя поругать никогда не вредно. Ежели человек сам узрел, что он дурень, значит еще есть надежда, что поумнеет.

Паренек не ответил, привык к вечному бурчанию странного своего спутника, ударил коня пятками и тот спотыкаясь побрел по бабки в грязи туда, где двигалось на приступ княжеское войско.

Он выехал из лесу чуть ли не в самую гущу новгородской рати, расправил плечи, сел в седле ровнее, чтоб солидней казаться. На него сразу обратили внимание, но вовсе не так, как ему хотелось бы.

– Это что за чудо лесное? – рассмеялся молодой конный воин увидев чумазого паренька на ярмовом коне.