Искатель. 2014. Выпуск №9 - Алексей Клёнов

Странным было то, что угреши, которых они разыскивали в приволжских селениях, оказывались на удивление покладистыми и легко отдавали им всякие мелочи, фамильные реликвии. Но почему?

— Делла, происходит что-то не то… — задумчиво произнес Иван.

— В каком смысле?

— Ты бы отдала браслетик, единственную твою память о бабушке, каким-то незнакомым людям, которые заявились к тебе с такой просьбой?

Делла явно смутилась.

— Вряд ли, — сказала она.

Действительно, происходило что-то не то — не только с угрешами, но и с самой Деллой.

— И я бы тоже, — сказал Иван, пристально разглядывая ее. — Но тем не менее они с радостью отдают нам всё. И выглядят при этом счастливыми, ты не заметила?

— Нет, — ответила Делла, но голос ее звучал неестественно.

Ивана вдруг пронзила странная, но единственно возможная мысль. В телепатию, в какую-то молчаливую мыслепередачу, он не верил, а единственно научно объяснимого способа влияния на людей — гипноза — не наблюдал. Делла не раскачивала перед объектами блестящий предмет, не произносила загробным голосом кодовые слова. Вывод напрашивался сам собой: она украдкой подсыпает своим жертвам что-то, ведь они всегда пили чай, самогон, или даже обедали вместе с ними. Именно химическое воздействие.

Ему снова, в который раз за путешествие, стало не по себе. А не захочет ли она испробовать свое средство на нем, чтобы заставить и его проделать какие-то нужные ей вещи?

Впереди как раз была очередная деревня. Иван решил наблюдать за девушкой с этой точки зрения.

Он и прежде предполагал, что угреши звонят друг другу, передавая новость, только вот новость — о чем? О том, что счастливя парочка идет вниз по течению и отбирает у них семейные реликвии? В чем радость-то?

— Мы вас ждали, — улыбнулась старушка, и дед вдруг толкнул ее локтем.

— Молчи, дура!

Иван оглядел обоих с ног до головы. Больше всего на свете его бесили вещи, которых он не понимал.

— Так, — он мазнул пальцем поверх головы деда. — Что значит «ждали»?

— Мы ничего не говорили, — пробормотал дед.

— Ты только что сказал: «молчи, дура». О чем она должна молчать?

Делла положила руку Ивану на плечо, шепнула:

— Не иди на конфликт, расслабься.

Иван с недоумением глянул на нее. Ему вдруг показалось, что девушка заодно со стариками, что все трое знают что-то, что Ивану знать не положено, и все вместе составляют какой-то заговор. Но это же абсурд! Делла впервые в жизни видела этих стариков…

Впрочем, можно ли быть уверенным? Может ли быть такое, что Делла совершает это путешествие второй раз или, по крайней мере, была именно в этой деревне?

Старики, как и все остальные, рассказали очередные притчи о деяниях Амамути. Среди того, что Иван уже слышал, попалось и нечто новое, а именно: описание того дня, когда Амамутя осчастливит угрешей своим пришествием: «огненное солнце плывет в небесах».

— Настанет день, когда Амамутя пройдет по реке, он причалит к каждой пристани, зайдет в каждый дом, каждому заглянет в глаза… И вы накормите его и напоите и отдадите ему камни и холсты… Всё до последнего камушка… — проговорила старуха, будто читая что-то наизусть.

— В легенде сказано, что Амамутя, явившись, подвергнет людей испытаниям, — добавил дед. — Амамутя придет инкогнито, как ревизор. Горе тому, кто покажет, что узнал его.

Иван не спускал с Деллы глаз за все время рандеву. Старики спокойно отдали гостям все, что требовалось: несколько камушков, маленький холст Дерека с изображением очага, вроде как иллюстрацию к сказке о Буратино, хотя во времена Дерека, конечно, никакого Буратино еще не было. Делла ничего не подсыпала старикам.

Неожиданно, в самом конце встречи, в дом вошла девушка в просторной синей юбке, дочка хозяев. С первого взгляда было ясно, что она нездорова психически: глаза ее блуждали, как и руки, одежда была неопрятной. Она принесла какой-то увесистый пакет и с шумом опустила его на стул.

— Вся деревня уже говорит! — воскликнула она. — Вы специально меня выгнали.

— Я просто послала тебя к Дуняше за свеклой, — спокойно возразила ее мать.

Девушка села за стол и, подперев ладонями лицо, уставилась на Ивана. Этого он вынести уже не мог. Достал сигарету и, поведя ею в воздухе, дал понять, что выйдет, пусть и не дослушав речей хозяина. Тот продолжал рассказывать притчу о деяниях Амамути, обращаясь к Делле.

Иван двинулся по тропе вдоль берега, глядя сверху на пришвартованный «Джинс», на который глазели и мальчишки с кручи. Барабан стоял на баке, повиливая хвостом.

Вдруг в сетке кустов замелькало синее: это хозяйская дочка проворно бежала поодаль, обгоняя его. Надо же! Ушел, называется…

Синее тем временем показалось впереди, закрывая собой узкую тропу. Девушка стояла прямо перед ним, пристально глядя на него исподлобья. Иван чувствовал себя неловко, разглядывая ее.

— Я хочу выйти замуж в этом году, — вдруг сказала она.

— Да? — невозмутимо произнес Иван. — Желаю счастья, удачи.

— И только?

— Надеюсь, у тебя это получится. Жених-то уже наметился?

— Нет, — ответила девушка, и в ее голосе прозвучала какая-то совсем уж неуместная злоба.

— Ну что ж! — весело проговорил Иван, с опаской подумав: уж не делают ли ему тут внезапное предложение руки и сердца, а Деллу вообще принимают за его дочку? Добавил: — Он, может быть, уже не первую ночь под твоими окнами ходит, тайно вздыхает о тебе.

Девушка вдруг схватила его за локоть и энергично встряхнула:

— Ты исполнишь мое желание или нет?

Тут только Иван начал понимать, что полоумная принимает его за самого Амамутю. Сказано же: если встретишь Амамутю на узкой тропе, то исполнит он любое твое желание…

— Все твои желания исполнятся, все твои надежды сбудутся, все будет хорошо, — проговорил Иван.

— Я знала! — воскликнула девушка, просияв, быстро обошла Ивана, коснувшись его ног краем синей юбки, и пошла по тропе к дому.

Этого еще не хватало! Иван мысленно выругался. Предстать в роли огненного Бога, пусть даже в глазах больной девушки… Больного такого Бога.

Вскоре он убедился, что существо в синей юбке было не единственной больной девушкой на этой реке.

16

Правда, сначала она написала стихи, затем — напилась. Раз вечером, когда Иван пришвартовал «Джинс» в наверняка рыбном месте, Делла развернула заветную тетрадку и углубилась в творческий процесс.

Творчеством Ивана были два леща и одна небольшая щука. Крупное, бордовое солнце село в розовую дымку. Иван с трудом разобрал строки, которые показала ему поэтесса.