Злая, злая планета - Николай Алексеевич Гусев

на которой для нас должны были определить нашу будущую воинскую часть.

На Ровэлдаре мы провели ещё три месяца, ожидая распределения, и нельзя сказать, что жилось нам скверно – отнюдь, я не мог вспомнить, что когда либо был более свободным и независимым. Расквартировались мы в учебном корпусе; никаких учений там не проводилось, офицеры вообще заглядывали туда только в крайнем случае. По каким-то причинам, служебных обязанностей было ноль, про нас как будто забыли. Нам выдали удостоверения местного образца и отпустили на все четыре стороны, наказав лишь всегда строго присутствовать на вечерней поверке на базе. Все остальное время мы были предоставлены сами себе, могли шататься по всему городу Харо, столице, когда угодно и с кем угодно. Что мы и делали. Нам можно было покидать военный городок и возвращаться туда в любое время дня и ночи, и никто бы нам и слова не сказал. Главное было не забывать расписываться в журнале, и присутствовать на утренних и вечерних разводах. В остальном – полная свобода. Это было золотое время для новобранцев.

Харо во всем был образцовым столичным городом Империи. Богатые центральные районы города, с башнями и дворцами, площадями и фонтанами, проспектами и мостами, были окружены нескончаемыми равнинами трущоб. Казалось, что граждане Империи, сиксфинги, не занимаются вообще ничем. Они только ели, спали, гуляли, без конца прихорашивались и устраивали невероятно шумные и роскошные вечера, где веселье их и свобода от каких бы то ни было нравственных норм не знали границ. А рядом с ними, прямо за витражными окнами, за гранитными столбами дворцовой ограды, был мир, на улицах которого умирали с голоду и это ни у кого не вызывало удивления, через таких перешагивали, а вечерами по городу ездила специальная машина, собирающая трупы, под музыку, льющуюся из ярко освещённых окон богатых домов. Этот контраст был чудовищен по самой своей природе, но был как будто не заметен для окружающих.

За пятьдесят лет, прошедшие с момента появления сиксфингов на Земле, полукровки-кариане уже успели наводнить Империю. И они стали прекрасным решением проблемы с рабством. Рабам-сиксфингам стали давать возможность стать свободными, а полукровки были рабами по определению и даже мысли ни у кого не могло возникнуть, что они могут занимать какую-то другую социальную нишу. Земляне их ненавидели, и относились к ним, как к выродкам, сиксфинги же воспринимали их как скот, сгоняли в резервации, откуда их забирали партиями дельцы, чтобы отвезти на свои производства или невольничьи рынки, где кариан продавали, как животных, и покупали для самых разнообразных целей. И это было защищено законом, это было нормой для сиксфингов.

На Ровэлдаре я насмотрелся подобных картин. Кариане жили не имея никакой надежды на лучшую жизнь. Не то чтобы их как-то особенно жестоко угнетали, хотя находились и такие, их вообще не считали за себе подобных, они были как прирученные звери, способные мыслить и говорить. Это было тем более ужасно, что все кариане, которых я видел на Ровэлдаре, как будто смирились со своей незавидной судьбой…

Я много раз видел в городе, как кариан обижали, обижали очень грубо, публично унижали, оскорбляли, например, у богатых был обычай плевать в кариан из окон автомобилей, когда они проезжали по улицам. А те не смели поднять головы, потому что за один дерзкий взгляд можно было легко попрощаться с жизнью. И я видел такие сцены, когда кариан ставили на колени и заставляли слизывать плевок богача с мостовой, под прицелом лазерной винтовки в руках раба богатого господина, наслаждающегося приятной сценой. Так часто поступали молодые сиксфинги. Для них это было потехой. Сложно придумать ситуацию, возбуждающую большую ненависть к сиксфингам. А кариане все это молча терпели. Потому что знали, закон их не защищает, их собратьев где-то на других планетах держат в сексуальном рабстве, или рубят на колбасу, которая продается в магазине через улицу, «карианская копченая»… И те, что ходили по улицам Ровэлдара, шпыняемые со всех сторон, были благодарны судьбе, которая хотя бы сохранила им жизнь.

Да, на Ровэлдаре я научился ненавидеть сиксфингов, я понял их, и стал ненавидеть их люто, до самой глубины сердца.

Когда Моисей убил египтянина, заступившись за свой народ, он убежал к своему дяде; я легко мог бы убить с десяток крепких, молодых парней-сиксфингов, издевающихся над девушкой-карианкой, работающей в кафе в центре Харо, проломить им черепа ножкой стула, размозжить их белые головы о булыжную мостовую, я мог бы убить их всех голыми руками, благо, что сил было немерено. Но мне некуда было бы бежать, и нет такой земли, где карающая рука Таррагоны не настигла бы меня.

Но, надо отметить, тогда, на Ровэлдаре, размышления о карианах и их горькой участи занимали меня мало, гораздо меньше, чем впоследствии. Не знаю, как реагировала на кариан Юля, но ее взгляд становился странно и пугающе пустым и неподвижным, когда она видела, в каком страшном положении они находятся. Я старался держать ее мысли на безопасном расстоянии от этих вещей. Ведь она тоже карианка. Мало ли что может щелкнуть в ее голове, да еще с ее-то огненным темпераментом… Меня впечатлил сам Ровэлдар, экономический, политический и культурный центр Галактики, и город Харо, столица, по которому мы гуляли с утра до ночи и я не мог перестать восхищаться этим чудным городом – я говорю здесь о красоте его облика. Многие здания исторического центра насчитывали по три – четыре тысячи лет возраста! На Земле этим могли похвастаться, разве что, монументы Гизы, но ими полюбоваться можно только со стороны, да и смысл и назначение этих построек весьма спорен. Другое дело дворцы Харо, улицы и проспекты, мосты и набережные.

Через три месяца нас все-таки распределили. Мы покинули красивый мир Ровэлдара и снова пересекли Галактику. Но там, в городе Харо, мы оставили Диму, который теперь должен был добраться до Каррэвена и подготовить там почву для грядущей битвы между карианами и сиксфингами, где решится судьба Млечного Пути.

Нам по-прежнему удавалось оставаться вместе и все командиры, кто имел с нами дело, настолько привыкли к этому, что когда нас причисляли к действующей боевой пехотной части, то даже не спросили, а просто вписали наши имена в одно подразделение. Мы предпочитали ладить с офицерами-сиксфингами, а те, в подавляющем большинстве, были крайне неконфликтны и нам всегда легко удавалось подружиться с новым начальством. Тем более, что мы теперь с жаром и пылом устремились вверх по карьерной лестнице.

Теперь мы были младшие офицеры 516 дивизии, 23 полка,