Нечаянная для волка-одиночки - Ирина Александровна Зайцева

начать, Хаади деликатно выведывал у меня историю моей жизни и моего попадания в этот мир.

Чай в чашках давно закончился, когда я решилась.

— Хаади, прости, понимаю, что это может показаться тебе неправильным… Как получилось, что… — Вопрос крутился на языке, но все его варианты были какими-то обидными.

— Продолжай. Обещаю ответить на любые неправильные вопросы.

— Ты говорил, что очень стар. И одновременно выглядишь моложе меня по земным меркам.

— Ты упоминала в речи слово «проклятье», когда говорила о своей фобии. У нас нет ведьм. Маги могут многое, но не проклинают. Если правильно понял его значение. Ближе всего к проклятью некоторые условия магической клятвы и требования богов. Я был косвенным виновником гибели нагов. Всех нагов. Именно я принял решение о вступлении в ту войну.

— Пять тысяч лет назад? — Для меня это было… Словно разговор шел о библейском потопе, который вот этот сидящий рядом юноша видел своими глазами.

— Увы, да. И хотя, по сути, участие или неучастие именно нагов мало бы что изменило, но в той битве погибли многие. Если бы не пришедшие в разгар битвы драконы… Санригон стал бы мертвым миром. Не буду говорить о самой битве. Да и о войне. Печален ее итог. Погибли многие, нарушена магическая сеть мира, несколько магических узлов вообще перестали существовать, сдвинулись материки, изменился ландшафт, климат. Остатки нашего воинства вернулись на чудом сохранившийся привычный кусочек — вот в эту Долину. Но… Нагайны… магический удар вызвал непонятную болезнь только у нагайн. Через пару столетий от великой расы почти никого не осталось.

— И за это время вы не пытались искать выход?

— Пытались. Но человеческие женщины… не подошли для вынашивания наших детей. Никто не подошел. Прости за прямоту. У нагов не бывает полукровок. — Он замолчал. Причину его молчания я истолковала по-своему.

— Если тебе трудно, мы сменим тему…

— Сспассибо. Но я отвечу на твой вопрос. Я много раз просил Великую Ашшинххаа вмешаться, но она была словно глуха к моим мольбам. Наконец, ответила. Моя жизнь и будет мне и отпущением, и наказанием. Я умру после последнего нага в этом мире. А до тех пор останусь молодым и сильным. Тогда мне показалось, что это и не наказание. Но… У моих сыновей… Они так и состарились, не познав женщину. Состарились и умерли на моих глазах. Я долго искал ответ на вопрос, почему я жив до сей поры. Вариантов не так много. Я умру после того, как умру я. Или где-то жив еще один такой несчастный бессмертный. Поверь, бессмертие — это иногда наказание. Проклятье, как ты сказала.

Я одним глотком допила остаток давно остывшего чая в чашке. В таком ключе о бессмертии я никогда не думала. Прожить много лет молодым и здоровым раньше выглядело заманчиво. Теперь же повернулось другой стороной. На сколько лет хватит оптимизма? На сто? Тысячу?

— Вижу, я тебя расстроил своим признанием. Но ты спросила, я обещал ответить.

— Нет, не то что бы расстроилась. Демон сказал, что я бессмертна. Тогда я не придала значения его словам… А теперь… Как-то не по себе. Когда-то мне не хватало дня, чтобы успеть переделать все, что хочу. А теперь, получается, мое время ничем не ограничено. И дел на самом деле не так уж и много. Книг тысячи. Но мне хватит времени, чтобы их прочитать все. Даже если я буду читать по одной книге в год. Это невозможно представить. И что я буду делать, когда их перечитаю?

— Наверное, начнешь читать с начала. Или будешь ждать, когда напишут новые. — Улыбка на красивом лице была грустной. Но Хаади вышел из затянувшегося молчания. — Я так и поступил. Долина отрезана от остального мира. В библиотеке осталось непрочитанными только три книги. Но не по тому, что я их отложил на потом. Две из них написаны незнакомым языком. Я так и не нашел способа их перевести. А третья зачарована. Там магия на крови или что-то очень похожее. Ее откроет только наследник. Очевидно, в Санригоне таких давненько не наблюдалось.

— Интересный вывод. Если учесть, что вход в Долину запрещен. Рой говорил, что по договору…

— Рой? Ах. Да. Волк. Обычно они не любят сокращения своих имен.

— Странно. Он явно дал понять, что хочет, чтобы я сократила… Но я так и не набралась храбрости.

— Тебя это огорчает? — Скорее утвердительно прозвучал вопрос.

— Он считает меня погибшей. Вряд ли мы увидимся… — На этой фразе голос предательски дрогнул. Дыхание перехватило.

— Огорчает… — Как-то медленно констатировал Хаади. — Кто он для тебя?

— Это сложно определить. Я рассказывала тебе о моей фобии. Если бы не она… — Признание давалось трудно. То, что я сейчас говорила вслух, боялась признавать даже мысленно.  — Рой. Он сказал, что я его истинная пара. И метка… Я не совсем идентифицирую себя с той белой волчицей. Мне пока сложно поверить, что она — это я и есть. Судя по… способу, которым метка поставлена. Мы женаты. — Странная у нас женитьба получилась. Если сказать грубо: переспали, поженились, потом узнали имена друг друга. А что собственно мы знаем друг о друге, кроме имен? Когда я рассказывала про себя, он большую часть не слышал, будучи в отключке. А я знаю только то, что услышала, пока он метался в бреду. Спрашивать — бередить его кровоточащую душу. Думала, у нас еще будет время для разговора. — И мне его очень не хватает. Словно вынули часть меня. Не обижайся, пожалуйста. Ты хороший чело…, прости наг. Но его я знаю немного больше. — И одновременно не знаю о нем ничего. И возможно, уже не узнаю. Уж, когда окончательно замолчала, поняла, что до боли в ладонях сжимала кулаки. Последнюю фразу так и не произнесла, не смогла. Горло сдавило от осознания потери. Хаади словно прочел мои мысли, хотя, говорила я, глядя в опустевшую чашку, которую успела поставить на низенький столик рядом с собой. Она так похожа на меня. Одиноко стоящая в стороне от остального сервиза. Красивая снаружи и пустая