Спартак: 7 лет строгого режима - Бубнов Викторович

Помню, в 1983 году на банкете по случаю окончания сезона Старостин подсел к жене Гаврилова и стал говорить, что Юра должен в быту себя иначе вести, чтобы не возникало претензий у Константина Ивановича. А потом уже самому Гаврилову сказал: «Гаврила! Если ты будешь себя так вести, ерундой заниматься, закончишь под забором. Подумай и о себе, и о своей семье».

А Юра отвечает: «Николай Петрович! Под каким забором? Под кремлевским?»

«Ну, ты болван», — сказал Старостин и засмеялся. Гаврилов умел все перевести в шутку, и на него никто никогда не обижался. Кроме, пожалуй, Бескова.

Со стороны игроков к нему претензий никогда не возникало. Он со всеми дружил. Играл в карты, мог выпить. Надо спеть — споет, станцевать — станцует. И пел, и танцевал он очень хорошо, говорят, отлично играл на гармони, правда, я этого никогда не видел. Пока Гаврилов не был так известен, пока был равным среди равных, на него особого внимания не обращали. А стал известным, сразу появилось много друзей. Уже деньги есть, уже все зовут «давай, Юра», а он отказать никому не может.

Нельзя сказать, что Гаврилов много пил. Но он был настолько компанейским, что если ему предлагали выпить, он никогда не отказывался. Раз, два, три, и пошло-поехало. Но за все время в «Спартаке» ни его, ни кого другого не видел пьяными вдрызг. Может, потому, что сам с ними не пил и не участвовал в их попойках.

Гаврилов мог выпить много пива, и даже когда Бесков категорически запрещал, он после игр позволял себе по нескольку бутылок. Сегодня любой немецкий футболист скажет вам, что это в порядке вещей, а тогда считалось нарушением режима. Правда, когда на юге играли, Гаврила и от хванчкары с киндзмараули не отказывался, винцо попивал. Но вино пьют и французы, и итальянцы. И ничего — и те, и другие чемпионы мира.

Не могу сказать, что Гаврилов так уж сильно нарушал режим или водкой надирался. Но вот что Бескова больше всего возмущало: сколько бы Гаврилов ни выпил, давление у него всегда было нормальным! Уже Константину Ивановичу определенно доложили, где, с кем и сколько Юра выпил, а по давлению не придерешься.

Другой точно не пил, но на мандраже повышенное давление. И что Бесков должен был думать?

С давлением дошло до смешного. Стали доктора подозревать, что он с измерениями химичит. Мол, Бесков говорил, что вот этого надо с давлением прижать. Иногда Бесков обвинял прямо: «Вы пили». Однажды тех, кто отрицал, что пил, повезли в клинику сдавать анализ на алкоголь. На базе это не могли определить. Как алкашей! Стыдоба, но такой случай в «Спартаке» был.

В московском «Динамо» проводили собрания в связи с нарушением режима. Игроки там действительно пили, но они физически были здоровей спартаковцев. В «Спартак» пришел, думал, в этом плане все нормально. Куда там, собрание за собранием! Доходило даже до того, что Бесков заставлял взрослых людей клясться, что они не будут пить и нарушать режим. Дайте слово всей команде! Со стороны это выглядело и смешно, и глупо. Встают уже не мальчики и клянутся перед всеми! Такой известный и солидный клуб, и такой цирк!

• • • • •

В чем еще были претензии к Гаврилову?

В те времена появился Александр Розенбаум, которого Юра сразу полюбил. Но слушал он не только Розенбаума, но и блатняк. Для этого специально — не пожалел денег, купил за границей безотказный магнитофон, чтобы на износ мог работать. Его и роняли, и заливали, а он все равно работал. На Спартакиаде я отбирал у Гаврилова этот магнитофон, брал хорошие кассеты и сам слушал.

А Гаврила поступал так. Вечером в карты наиграется, поставит магнитофон рядом с кроватью и утром, когда всех будили, врубает его на полную катушку. А там Розенбаум и блатняк с матом-перематом. Дверь нашей комнаты находилась напротив фойе, где стояли весы и доктор проводил взвешивание и измерял давление. Всех поднимали, и все бежали к доктору.

Бесков заходит к нам, а Гаврилов лежит, только один глаз приоткрыл: «Ты что, с ума сошел? Ты мне всю команду развратишь! Иди давление мерить». — «А зачем идти, если там очередь?» — и продолжает лежать.

И за это Бесков Гаврилова гонял, и за карты, которые тоже были запрещены. И, конечно, за пиво, которое Юра называл «жидким хлебом».

«Люблю я жидкий хлеб», — говорил.

По игре к нему была только одна претензия: он не всегда стабильно играл. С другой стороны, может, неправильный отдых был причиной, может быть, Бесков имел какую-то дополнительную информацию по нему, но факт, что он пенял ему за нестабильную игру, остается фактом.

Гаврилов мог на «пятерку» сыграть, а мог и на «двойку». Бесков, который всегда смотрел по показателям, очень ценил игроков, не опускавшихся ниже определенного уровня. Я, например, считался одним из наиболее стабильных. У меня был самый высокий средний бал, который высчитывался в зависимости от количества сыгранных матчей и оценок за игру.

Ты можешь хорошо сыграть или отлично, ты можешь хуже сыграть, однако ты не должен проваливаться. Но это и правильно, потому что в таком случае тренер знает, чего от тебя ждать. А если ты одну игру проводишь здорово, а другую плохо, неизвестно, насколько можно на тебя рассчитывать.

К Гаврилову это не относилось. Он был для «Спартака» такой фигурой, что даже если играл плохо, Бесков все равно его ставил. Ему замены не было!

Бесков не случайно дернул его из «Динамо». Для созидательной игры в атаке ему были нужны именно такие игроки, как Черенков и Гаврилов, потому что без них невозможно было ее конструировать.

«Мне необходимы люди, наделенные чувством паса, — говорил Бесков. — Они должны знать, в какой момент и в каком направлении этот пас отдать. И, конечно, должны понимать игру в целом».

В «Спартаке», опустившемся в 1977 году в первую лигу, не было футболиста, способного конструировать игру. Юра в этом плане был красавец. Никита Палыч Симонян, который работал с Гавриловым в сборной СССР, говорил, что у него «светлая голова». А ему было с кем сравнивать, потому что он видел не одно поколение спартаковцев.

• • • • •

С приходом Гаврилова у «Спартака» пошла игра в середине поля. Потом появились Черенков, Эдгар Гесс, другие игроки, и команда поперла. Я это на себе испытал в первом же матче против «Спартака», когда он вышел в высшую лигу.

Сан Саныч Севидов понимал, насколько «Спартак» зависел от Гаврилова, и поручил мне его опекать. Решил, что раз мы вместе в «Динамо» играли, я должен его хорошо знать. И впервые выпустил меня не центральным защитником, а опорным полузащитником.

Играли на «Локомотиве». Для меня задание Севидова стало неожиданностью. Играть персонально против Гаврилова по всему полю!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});