Ревность - Кристина Французова

компаниям.

— Вот уж не ожидал Гера, что ты додумаешься у своей бабы спрашивать совета относительно нашего с тобой бизнеса.

Я тогда с трудом удержалась, чтобы не послать наглого Прохора-шовиниста куда подальше.

— Так я не спрашивал совета, Мира предложила сама. И кстати весьма стоящее предложение.

Двумя фразами Гера вернул мне потерянное самообладание и заодно упрочил моё уважение к нему. А через несколько дней на заданный мной вопрос, чем я могла бы помочь в его рабочих делах, ответил безапелляционно и поставил крест на моих карьерных планах:

— Я прихожу домой уставший и замотанный и хочу, чтобы меня встречала отдохнувшая, приветливая и весёлая красавица-жена, а не затюканная ежедневными заботами злая, стервозная мегера. Мужской долг позаботиться о материальном достатке семьи, а ты, Мирочка, сделай так, чтобы с тобой я отдыхал не только телом, но и душой. К тому же мир бизнеса слишком грязен и жесток для молоденьких девочек вроде тебя.

— Но Маринка работает, и никто не считает её неподходящей молоденькой девочкой.

— Твоя подружка сама отгрызёт руку по локоть тому, кто ей едва пальцем погрозит. Не сравнивай, вы совершенно разные. К тому же моя жена ты, а не она. За неё будет решать её собственный муж, если, конечно, найдётся такой смельчак.

— Гера, я не хочу, чтобы ты что-то решал за меня, так неправильно, я хочу обсуждать и принимать решения вместе.

— Вот мы сейчас и обсуждаем. Но не прибегая к третейскому судейству, могу сказать, что мои доводы более логичны и оправданы, нежели твои. Если ты выйдешь на работу, то я потеряю всё вышеперечисленное. Но раз уж тебе недостаточно аргументов, то подкину ещё. Моя жена не обнимет и не поцелует меня, когда я вернусь с работы, повезёт если ты вообще вернёшься домой раньше, а не позже меня. Ужинать мы будем оба уставшие. Вечером в постели я стану тебя щадить, чтобы не любоваться по утру на синяки под твоими невыспавшимися карими глазками. Если случится утренний секс — значит опять-таки украдём время у сна и отдыха. Внеурочные звонки от твоего непосредственного начальства по закону подлости будут раздаваться именно тогда, когда мы решим побыть наедине. При этом зарплату ты будешь получать копеечную, которая просто не окупит всех тех усилий, которые ты вложишь и с которыми мне предстоит смириться. Мне продолжать?

— Но ты мог бы взять меня к себе и тогда внеурочных звонков и больших нагрузок можно избежать.

— Я бы взял тебя к себе, Мирочка, с огромным удовольствием, особенно на должность личной помощницы. Но работать тогда в нашей семье будет попросту некому.

— Почему?

— Потому что ты будешь полный рабочий день трудиться либо на моём рабочем столе, либо под ним. О каких делах может идти речь, если у меня от одного взгляда на тебя член становится каменным?

— Так нечестно, Гера. Ты жульничаешь.

— Разве мои чувства к тебе — это жульничество?

Кто из женщин в силах противостоять, когда любимый мужчина попросил по его мнению о «сущей малости» — забыть о личной карьере ради семейного покоя и комфорта. Я не стала обострять спор и приняла решение мужа. Но с той поры, прислушиваясь к внутренней интуиции, начала относиться к Прохору с большей долей осторожности. Тем не менее доказательств, что именно он приложил руку к решению Геры отвадить меня от их совместного бизнеса, не было.

Однако прежде женскую интуицию называют паникёрством, а после кланяются в ноги.

Я вынырнула из воспоминаний неохотно. «Нельзя жить прошлым, Мира», — напомнила сама себе установку из курса психологии. Иначе слишком легко выпасть из реальности, изобилующей сложностями и проблемами, подменив её тем временем, которое состояло сплошь из признаний в любви и горячего, страстного секса. Когда я поднялась в спальню, в смежной ванной комнате шумела вода. Памятуя прошлый опыт, не стала заходить. Помыться я успела до ужина, поэтому просто сняла домашнее платье, бельё и легла под одеяло, потушив ночник. Вскоре Гера улёгся рядом, пахнущий резким ароматом геля для душа.

— Ми-ир, — позвал он не громко, откидывая с меня одеяло и притягивая ближе к себе.

— Мм?

— Ты меня любишь?

— Очень, и всегда говорю тебе об этом.

Моё лицо муж в благодарность осыпал короткими поцелуями, а я обвила широкие плечи руками, осторожно царапая гладкую кожу ноготками.

— А ты меня любишь?

— Всегда.

После мужские губы захватили в плен мои бескомпромиссным, глубоким поцелуем. Мы целовались как в последний раз… или первый после долгой разлуки. Исступлённая ласка заставляла забыть о плохом, погружала в топкую, вязкую страсть, обещала огненную чувственность. Из уголков моих глаз потекли тонкие ручейки слёз по причине эмоционального перегрева. Гера устроился сверху, обхватил моё лицо ладонями, периодически стирая подушечками пальцев проступавшие влажные дорожки. И тогда целовал ещё яростней и неистовей, будто пытался одним единственным поцелуем стереть горькое прошлое и нарисовать светлое радужное будущее.

Я сама не заметила, как начала постанывать. Эмоции сопричастности, единения, безусловной любви двух людей сплетались воедино. Я потиралась нижней частью живота о его пах, чтобы завершить процесс слияния. Чтобы обрести долгожданный, сверкающий, оглушительный финал. Почувствовав моё нетерпение, Гера переместил одну ладонь на грудь, безошибочно отыскав сосок и покатывая его между пальцами. Вершинка моментально превратилась в камушек в благодарность за ласку. Я всё сильнее вонзала пальцы под кожу мужу, потому как хотелось большего, намного большего. Ноющая пустота внизу живота мучительно пульсировала. Требовала, взывала… Оторвавшись наконец от моих губ, Гера сомкнул рот вокруг второго соска, и я застонала в полный голос:

— Ге-ра, пожалуйста, о-о-о-о, м-м-м, хочу тебя.

В ответ на мои мольбы он проверил пальцами влажность вдоль нижних губок. Удостоверившись, что там всё достаточно мокро, он сел на пятки, мои же ноги согнул в коленях и прижал к груди:

— Обхвати ножки руками, Мира.

И только после того, как я выполнила пожелание, подтянул за попу ближе к себе. Вновь огладил, оказавшиеся будто на ладони, раскрытые складочки.

— Ты вся блестишь. — Палец растирал проступившую влагу, изредка дразня набухший бугорок. Затем муж вошёл резко, но не целиком, на половину, давая мгновение, чтобы приспособиться. А после уже более сильно толкнулся, погружаясь до конца.

— Ге-ра-а, о-о-о-ох, — громко простонала, ощущая распирающую заполненность.

— Тихо, малышка, просто расслабься и прими.

Он начал неспешные движения, но входил до упора, выбивая из меня рваные вдохи и стоны. Погружение чувствовалось слишком глубоко, слишком полно, но муж не давал мне возможность выпрямить ноги. Его большой палец опустился на клитор и благодаря ловким круговым движениям сумасшедшее возбуждение смыло весь дискомфорт. Вскоре я