Миры Филипа Фармера. Том 4. Больше чем огонь. Мир одного дня - Филип Фармер

Но тем не менее он уяснил для себя, к какого рода властителям принадлежала Манату Ворсион. Она была благожелательным деспотом. То есть единолично решала, в какой окружающей среде должны жить ее лебляббии и какой общественный строй подходит им лучше всего. Почти вся суша на планете была покрыта джунглями, лесами, реками и озерами. Пустынь здесь не существовало вовсе, зато невысоких горных массивов было в изобилии.

По густым плодородным джунглям кочевали отдельные семьи или племена. Охота, рыбная ловля и сбор растительной пищи занимали у них по нескольку часов в день. Земледелие было сведено к маленьким садам и огородам. Досуг туземцы проводили в беседах (местные лебляббии были жутко словоохотливы) и в воспитании молодежи, собирались порой на племенные советы, занимались искусствами, устраивали спортивные состязания и совокуплялись. Последнее занятие представляло собой публичную игру, потому-то мужчины-победители и носили на членах разноцветные ленточки, а женщинам рисовали на животе треугольники. Эти голубые, зеленые и оранжевые знаки отличия означали первое, второе и третье место в очень популярных соревнованиях.

Женщины и мужчины обладали равными правами. Межплеменных войн здесь не бывало — вместо них проводились азартные и подчас очень жесткие спортивные игры с соседними племенами.

Короче говоря, если верить Лингваллану, подданные Манату Ворсион были счастливы, насколько вообще могут быть счастливы люди.

Кикаха, немало живший среди первобытных народов, знал, что безопасное и сплоченное племенное существование требует от людей почти абсолютного единогласия. Инакомыслящие представляли собой угрозу сообществу, и обычно с бунтарями расправлялись без всякой жалости. Если бунтовщик не смирялся и после сурового наказания, его изгоняли или убивали. Как правило, непокорные предпочитали смерть изгнанию. Жизнь вне племенного сообщества была невыносима для его членов.

Кикаха спросил об этом Лингваллана.

— Наша Владычица повелела, чтобы новаторов в области искусства или техники не зажимали. Но взрывчатые вещества и огнестрельное оружие у нас запрещены, как и двигатели, работающие на горючем. Властительница говорит, что железные предметы, за исключением предметов искусства, загрязняют землю, воздух и воды. Она рассказывала нам, что творится на твоей родной планете, Земле-1. — Он помолчал, пожал плечами и добавил: — Да мы этого и не хотим, а если и хотели бы, она бы не позволила.

— Но ведь вашей планете не грозит перенаселение, — заметил Кикаха. — Все тоаны регулируют рождаемость в своих вселенных, за исключением Земли-1 и 2. К примеру, Ядавин, бывший когда-то властителем Многоярусного мира, сократил прирост населения среди своих подданных очень просто — растворил во всех водоемах химикалии, частично препятствующие зачатию.

— Я ничего не знаю про Ядавина или других властителей, — сказал Лингваллан, — но наша мудрая властительница создала наши тела таким образом, что мы крайне редко способны к зачатию.

— И у вас нет ни убийств, ни краж, ни междоусобиц, ни сексуальных преступлений?

Лингваллан снова пожал плечами:

— Все бывает. Великая Праматерь говорит, что это неизбежно между людьми. Но племенные советы выносят вердикты, и приговоренный может апеллировать лишь к самой Манату Ворсион. Очень трудно избежать разоблачения, если ты кого-нибудь убил. Да и редко у нас такое случается. Сексуальных преступлений почти не бывает. За совращение ребенка до двенадцати лет полагается смертная казнь. Люди старше двенадцати могут совокупляться только по взаимному согласию. — Он подумал немного, потом сказал: — Угроза ребенку, как физическая, так и моральная или эмоциональная, карается смертью или изгнанием. Но я о таком отродясь не слыхал, ни в одном из племен. Дети — самое ценное, чем мы владеем, если, конечно, ребенком можно владеть.

Кикаха не стал спрашивать своего гида, не тяготит ли его необходимость подчиняться Великой Праматери. Ничего, кроме сомнений насчет вменяемости гостя, такой вопрос у Лингваллана вызвать не мог.

— Стало быть, все счастливы и кругом сплошная благодать? — сказал Кикаха. — А жизнь — само совершенство без недостатков?

— Разве бывает на свете совершенство? — вопросом на вопрос ответил Лингваллан.

Кикаха понял лишь одно: останься он здесь жить, он бы помер со скуки.

Манату Ворсион встретила его у главного входа в дерево:

— Теперь мы поговорим о Рыжем Орке, о тебе и обо мне. Нам есть о чем потолковать.

Она провела Кикаху по главной лестнице на шестой этаж и дальше, через арку без дверей, в просторную комнату. На одной стене висело зеркало футов в двадцать пять высотой. А на единственном столе стояли серебряный кувшин и три серебряных кубка, украшенных горельефами людей и животных. Один из горельефов привлек внимание Кикахи. Это было изображение чешуйчатого человека.

Манату Ворсион пригласила гостя сесть. В комнате было всего два кресла.

— Эта комната для всех табу, здесь я принимаю лишь избранных гостей. Нас никто не потревожит. — Усевшись, властительница наполнила два кубка зеленоватой жидкостью. — Ты хочешь спросить меня, зачем и как ты попал сюда из мира Рыжего Орка, вёрно?

Кикаха кивнул и пригубил напиток. На вкус… похоже на сжиженные лучи солнца, луны и звезд, другого сравнения не подберешь. Сердце у Кикахи забилось быстрее; голова, похоже, слегка разбухла; по телу разлилось приятное тепло.

— Только не пей слишком быстро, — предупредила хозяйка.

Кикаха привык к наготе, но эти громадные, круглые и упругие груди напротив вызывали у него странное чувство. Отчасти сексуальное, но отчасти… как бы это сказать? Кикаха ощущал себя погруженным в материнское чрево, и околоплодные воды качали его, навевая сновидения без слов. Вернее, даже без понятия о словах. Просто мысли, лишенные всяких образов. Он стал бессловесным созданием, в голове не осталось никаких посторонних видений. Его качали и баюкали волны чистых эмоций. Он чувствовал себя сытым, довольным, ему было уютно и покойно, и он не хотел покидать этот мир. Здесь был рай, а снаружи — ад.

Чувство быстро прошло. Околоплодный океан вдруг с глухим ревом обмелел, точно во чреве открылась дыра, и устремился водопадом наружу. Кикаху охватила паника, а через мгновение он снова стал самим собой.

Он потряс головой и тихо поклялся, что не прикоснется больше к зеленому напитку. По крайней мере, в этой комнате и в присутствии Манату Ворсион.

Властительница улыбнулась, точно знала о его ощущениях.

— Я долгое время наблюдала за Рыжим Орком и его планами, — сказала она. — О тебе я узнала не так уж давно. И мне известно довольно много о том, что творится в других вселенных. — Не оборачиваясь, она нажала большим пальцем кнопку возле серебряного зеркала. — С его помощью я наблюдаю за событиями в разных мирах. Зеркало соединено с вратами других властителей, а также с теми вратами, которые я сама установила в стенах между вселенными. Передачи не всегда качественные, да и настройка то и дело сбивается, но все же я могу следить за ключевыми мирами. Так сказать, держу палец на пульсе многих вселенных. Мои подданные считают это зеркало волшебным.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});