Стрелок - Евгений Астахов

транслируется мне в интерфейс дополненной реальности. Кто знал, что сопряжённое устройство может бесить меня даже без звука.

В течение часа мне удаётся вытащить аркану из 36-и пташек на общую сумму 747 806 единиц. Прошедший шторм разбросал их так сильно, что нахожу далеко не всех. Часть наверняка ушла на дно Сены. Остальных зашвырнуло хрен знает куда. Возможно, на крыши. Возможно, вообще в соседние районы.

Так и подмывает завалиться в какой-нибудь подвал и засесть там дня на три, прокачивая параметры, но идти на такую дурость в городе, где обитают Новы я точно не буду. Придётся вначале убраться отсюда, а потом уже уйти в загул. Куплю Драгане розовые стринги, Ракете самый модный ошейник и огромную затычку на резьбе для Кадачи. Мечты!..

С удивлением понимаю, что реально скучаю по несносной остроухой красотке. Так, как не скучаю по Накомис, Хейли или Марии. В них нет того дрокковского бешенного драйва, который вызывает оторопь даже у меня.

На Трансивер поступает звонок, и я удивляюсь, увидев, что это не Консорциум, а генерал Данн. Обычно тот мог мне только писать.

— Конрад! Могу поздравить с апгрейдом до нормальной связи?

— Можете, юноша, можете. Поздравляйте, я буду слушать.

— Поздравляю.

— И всё? Как-то без огонька, знаете ли.

— Если порадуете меня хорошими вестями, я даже подарков пришлю.

С ним связался ещё час назад, пытаясь понять, как унести ноги из Парижа.

— Эвакуацию можно произвести через базу Эвро-Фовиль. Там располагается ближайшая фактория.

— Но?.. Я прямо чувствую «но».

— Но там сейчас застрял Французский Император. Не уверен, что вас пустят на территорию базы, хотя мы их предупредили.

— Ну, значит, я их вежливо попрошу.

Глава 18

У нас уходит больше трёх часов, чтобы выбраться из Парижа. Даже моя выносливость оказывается не бесконечной, поэтому приходится активировать Второе дыхание, чтобы восстановить силы. А вот Горгоне всё ни по чём. Знай, пилит себе на своём металлическом скакуне и периодически дымит, как паровоз. Похоже, табака для самокруток у неё запас весьма солидный.

Несколько раз нам встречаются монстры группами и по одиночке. Пара Квазов бросаются на нас, не разобравшись, и я снимаю их точными выстрелами прямо со спины бота. Однажды из тёмного провала заброшенного складского ангара выходит, цокая, горбатое существо, покрытое бурым мехом, на шести лапах. Две из них, передние, оканчиваются неровными костяными клинками.

Чувствую, что начинаю проваливаться в бездонные глаза монстра, чёрные, словно омут. Он поворачивает голову к Арианнели, пытаясь достать и её. Меряются взглядами они всего секунду, и тварь с дрожью отступает. Миг, и она поспешно уползает в своё логово.

Большая удача, что чудовище решило захватить в свои сети и Нову. Ограничься горбатая срань только мной, я добровольно пошёл бы за ней и радостно залез бы прямо в пасть. Дамочка с изрезанной хлеборезкой охотно уступила бы меня этому монстру. Её дилемма решилась бы сама собой, ещё и месяц бы сэкономила.

— Ненавижу псиоников! — с ненавистью бурчу себе под нос, сжав виски.

Мне нужна ментальная защита. Вначале Сирена, теперь ещё и это.

— Кто умом скорбный, тот всегда имеет с ними проблемы, — философски замечает Горгона.

— Босс, тебя тупым назвали, — подаёт голос Кадачи.

(;￢＿￢)

— А без я тебя не понял! И вообще, ты какого лешего болтаешь? На беззвучном же был.

— Так боевой режим! Тут нельзя молчать!

┗(•̀へ •́ ╮ )

— И чем ты занимался, пока мне мозги промывали?

— Да я уже плазменную пушку заряжал! Ещё бы пара секунд, и от него бы даже пепла не осталось!

(๑•̀ㅁ•́ฅ)

— Трепло.

К тому моменту, как мы окончательно покидаем столицу, ноги уже успевают отрасти. Доспехи и подавно давно восстановились. Поэтому пересаживаюсь на свой мотоцикл, под горестные вопли бота.

— Босс, я же лучше этой рухляди!

(╥ᆺ╥；)

Шоссе на выезде из города забито брошенными машинами на многие километры. На одном отрезке протянулись сплошь выжженные остовы. Похоже, пожар с жадностью пожирал всё, до чего мог дотянуться.

Перед глазами встаёт картина паникующих людей, бегущих прочь из Парижа в надежде укрыться и переждать беду. Возможно, они натыкаются на огнедышащего монстра, возможно, происходит куда более бытовой инцидент. Кто-то закуривает в неудачном месте, кто-то плескает содержимым запасной канистры с бензином. Пламя не знает пощады.

Глядя на эту безрадостную картину, обращаюсь к Арианнели:

— Вот ты говоришь, что способности Сопряжения — это костыли для тупых и ленивых. От них, мол, всё зло. Сколько жертв удалось бы избежать, если бы люди Земли к моменту начала всего этого дерьма умели управлять арканой? Если бы они могли дать бой монстрам, а не гибнуть, скот на бойне, без единой надежды? А сейчас что делать выжившим? Встать в позу и помереть? Зато без арканы, зато всё сами. Учиться воевать подручными средствами? Так этого не хватит, чтобы пробить шкуру даже рядового Войда. Ты и сама это знаешь.

Стрелок Гилеада молчит, лишь копыта её коня глухо стучат по заснеженной дороге. Наконец, она отвечает своим скрипучим голосом:

— Ты, похоже, слушал меня тем местом, на котором обычно сидишь, партнёр. Беда заключается не в том, что вы используете аркану. Беда в том, что выжившие подсаживаются на быструю и лёгкую силу. Она развращает.

— Развращает? — переспрашиваю я.

— «Почти все люди могут выдержать невзгоды, но, если хочешь в самом деле испытать характер человека, дай ему силу», — явно цитирует Горгона. — Вот, почему свои первые револьверы подмастерья получали после длительных испытаний и тренировок. Вот, почему Горнило занимало целый год. Силу нужно заслужить. Силу должен получить только достойный. Неужели ты до сих пор не столкнулся с психопатами и ублюдками всех мастей, которые и раньше не ценили человеческую жизнь, но были ограничены рамками закона и человеческого общества? Такие, как они, всегда пробираются на самый верх и охотно принимают новые правила. Теперь они способны творить то, что любят больше всего, заодно поднимая собственную мощь.

— Столкнулся, — киваю. — Конечно, всё происходящее на руку моральным уродам, но если твой аргумент в том, что силу нельзя вручать людям, только потому что её заодно получат недостойные, я в это не верю. У нас считают так: «Лучше пусть избегут наказания десять виновных, чем пострадает один невиновный». Если закон карает невинных — это не закон, это фарс.

Арианнель хмурится, но признаёт:

— Стрелок, осудивший невиновного, предаёт свою суть и перестаёт быть Стрелком.

— Тогда я предпочту, чтобы силу получили все люди, включая недостойных, если это поможет остальным выжить. А с уродами мы разберёмся. Для того ведь и нужны Стрелки, разве нет?

— Пойми, партнёр, — мотает головой дамочка, — аркана заставляет воспринимать каждого встречного не в качестве потенциального союзника, а в качестве конкурента. Сопряжение не желает видеть сплочённое и сильное общество. Ему нужны разобщённые грызущиеся группы и единицы сильных эгоистов. Из них выходит самое лучшее шоу.

Она на ходу сворачивает новую самокрутку и продолжает:

— Ты бы, может, хотел, чтобы выжившие использовали новообретённую силу ради собственной безопасности и для построения новой цивилизации, но факт заключается в том, что девяносто девять планет из ста навсегда остаются землями беззакония. Пустоши, набитые маньяками и монстрами, на занесённых обломках миров.

— Значит, мы принесём туда правосудие, — отзываюсь я. — У этого процесса есть первоначальный источник. Есть тот, кто всё это затеял. Ты живёшь на свете дольше меня. Неужели ничего не удалось разузнать?

— Дамам не принято напоминать о возрасте, — с кривой ухмылкой роняет она. — Что до твоего вопроса, я годами собирала информацию и опрашивала самых древних существ. Никто из них не помнит первую Стадию. Никто уже не помнит реальность до прихода Сопряжения. Кто-то подчистил хвосты, скрыл все улики.

— А Иерофант? Ты общалась с ним?

Волна недовольство пробегает по её лицу.

— Да.

— Что он рассказал?

— Я задала ему вопрос, и он назвал свою цену.

Мне хочется её поторопить, раздражает, что приходится клещами тянуть из Стрелка каждое слово. А потом я понимаю, что причина недомолвок и неохотного повествования заключается в том, что ей стыдно. Просто стыдно. Хорошо улавливаю настрой Горгоны и уже не сомневаюсь в этом.

— «Я расскажу тебе, откуда взялось Сопряжение», — её голос становится