100 великих кумиров XX века - Игорь Мусский

В январе 1957 года Гейбл отпраздновал двадцатипятилетие своей работы в кино. Депутат от штата Огайо Кэйн Хейс отдал должное его таланту на заседании палаты представителей конгресса США, назвав его «парнем из нашего штата, который добился успеха в Голливуде». Политик отметил, что «мистер Гейбл всё ещё остаётся бесспорным лидером среди всемирно известных киноактёров. Время не властно над ним». Мистер Хейс подчеркнул, что Гейбл яркий образец того, «как простой американец может добиться успеха и стать знаменитым».

В июле 1960 года Кларк приступил к съёмкам в фильме «Неприкаянные» Джона Хьюстона. Работа над картиной шла в жаркой пустыне Невада. Мэрилин Монро постоянно опаздывала на съёмки, несмотря на то что Кларк Гейбл был для неё кумиром. «Все эти годы я думала о нём, — призналась она журналисту, — и вот теперь Ретт Батлер! Разве он не прелесть? Мы репетировали одну очень длинную сцену, как вдруг он начал подрагивать, так, чуть-чуть. Я даже не могу вам передать, как много это для меня значило. Узнать, что твой кумир — просто человек». В детстве Монро держала у себя фотографию Гейбла и говорила друзьям, что это портрет её отца.

В пятницу, 4 ноября, состоялся банкет по случаю окончания съёмок. А в воскресенье Кларка отвезли в Голливудскую пресвитерианскую больницу с сердечным приступом. К нему никого не пускали, но в больницу непрерывно звонили, слали телеграммы, письма и открытки. Президент Эйзенхауэр в своей телеграмме советовал актёру «не волноваться, не сердиться и следовать предписаниям врачей».

Увы, медицина оказалась бессильна. Кларк Гейбл скончался от сердечного приступа 16 ноября 1960 года.

В течение почти сорока лет, снявшись в шестидесяти семи фильмах, Кларк Гейбл оставался кумиром миллионов, неувядающим секс-символом. 30 декабря 1960 года агентство «Ассошиэйтед пресс»>опубликовало данные опросов читателей, согласно которым смерть Кларка Гейбла стала главным событием года, ознаменовав собой конец золотого века кино.

Эрнест Хемингуэй

«…Человек создан не для того, чтобы терпеть поражения. Человека можно уничтожить, но нельзя победить». Эти бессмертные строчки из романа «Старик и море» Эрнеста Хемингуэя известны каждому.

Ещё при жизни писатель стал мифом. Кумиром для целого поколения. Он достиг таких вершин успеха, о которых обычные люди только мечтают. Джон О'Хара отмечал, что Хемингуэй — это чемпион, с которым надо считаться, и что он «самый крупный писатель после смерти Шекспира».

Критики ставят его в самый первый ряд американских писателей. Его называют Байроном XX века. «Сегодня Хемингуэй — нечто большее, чем популярный писатель, — утверждает Б. А. Гиленсон. — Его имя — символ литературного успеха. Искусства высшей пробы. Ещё при жизни, щедро обласканный славой, Хемингуэй воспринимался как классик. В богатейшем словесном искусстве нашего столетия он выделялся легко узнаваемым, самобытным почерком. Он стал не только ярким явлением литературы, но и одним из духовных кумиров своего поколения. Человек — легенда. О нём знали даже те, кто не читал его книг».

Многие отождествляли Хемингуэя с его героями, мужественными и стойкими. Этой понятно: он был азартным охотником, рыбаком, спортсменом, знатоком корриды и бокса.

Эрнест Хемингуэй родился 21 июля 1899 года в городке Оук-Парк, рядом с Чикаго. Его отцом был практикующий врач Кларенс Хемингуэй. Мать, Грейс Холл, ради семьи отказалась от карьеры певицы.

В 1917 году Эрнест уезжает в Канзас-Сити, где работает репортёром в газете «Стар». Во время войны Хемингуэй несколько месяцев прослужил в санитарных частях на итало-австрийском фронте. Там под миномётным обстрелом он получил тяжёлое ранение. По словам Хемингуэя, в него попало 227 осколков снаряда, но, невзирая на жестокую боль, он выполз наружу, чтобы спасти итальянского солдата. «Я первый американец, раненный в Италии», — писал он не без гордости родным.

В Оук-Парке Хемингуэя встречали как героя. Он произносил патриотические речи, давал интервью. Всем хотелось послушать воспоминания «юного героя».

Вскоре Хемингуэй снова приезжает в Европу. На этот раз он командирован газетой «Торонто дейли стар». Эрнест познакомился с Джойсом, Фицджеральдом, Паундом. Знаменитая Гертруда Стайн, прочитав его первые рассказы, посоветовала Хемингуэю бросить журналистику и писать, чтобы не расходовать свои силы на другое. Она предрекла, что «из него может получиться хороший писатель новой манеры».

В Париже с писателем произошёл случай, который немало способствовал творимой о нём легенде. Хемингуэй присутствовал на боксёрском поединке между Траве и Френсисом Шарлем. В десятом раунде Шарль, известный как нечестный боксёр, зажал Траве в угол и начал его избивать. Публика была возмущена, стоял страшный крик, но бой никто не останавливал. Тогда Хемингуэй выскочил на ринг и принялся колотить Шарля. Четверо полицейских с трудом оттащили разбушевавшегося литератора. На следующий день весь Париж говорил о том, как Хемингуэй спас жизнь боксёру Траве.

В начале 1930-х годов Хемингуэй вернулся в Америку, где поселился в Ки-Уэсте на южном берегу Флориды. Он ловил морскую рыбу, делая вылазки на Багамские острова и к берегам Кубы; охотился в северо-западных штатах — Монтане, Вайоминге, участвовал в африканском сафари.

Когда начался франкистский мятеж в Испании, Хемингуэй принял сторону республиканского правительства. В качестве корреспондента он не раз выезжал в Испанию.

В 1939 году Хемингуэй приобрёл неподалёку от Гаваны усадьбу Финка-Вихия, которая на многие годы станет его домом. Именно здесь он работал над романом «По ком звонит колокол», имевший огромный успех. Голливудская компания «Парамаунт пикчерс» заплатила за право его экранизации самую высокую цену — 136 тысяч долларов.

Во время Второй мировой войны на своём катере «Пилар» вместе с командой единомышленников Хемингуэй выслеживал в Карибском море фашистские субмарины. Весной 1944 года Хемингуэй приехал в Лондон в качестве корреспондента американского журнала «Колльерс». Вместе с союзными войсками он высадился в Нормандии, затем участвовал в боях за освобождение Парижа, прорыве «линии Зигфрида». «Папа» — так называли Хемингуэя солдаты. Его искренне любили, причём большинство и не подозревало, что он знаменитый писатель.

На исходе 1940-х годов Хемингуэй стал литературной «звездой». Его популярность подогревалась рекламой, многочисленными публикациями о нём. Всё это время в Финка-Вихия кипела светская жизнь, беспрерывно приезжали гости, устраивалась охота на морскую рыбу, весёлые вечеринки в баре «Флоридита», состязания в стрельбе по голубям, матчи бокса. Среди его друзей было немало голливудских знаменитостей — Марлен Дитрих, Гэри Купер, Ингрид Бергман…

«Он был моей „скалой Гибралтара“, и этот титул нравился ему, — писала Дитрих. — Вот несколько цитат из его писем, которые помогут лучше объяснить, почему я была так предана ему, очарована этим великим человеком и так восхищалась его чувством юмора: „Для таких неосторожных людей, как ты и я, осторожность ни к чему“; „Это письмо становится скучнее, чем Швейцария и Лихтенштейн, вместе взятые“; „Я забываю о тебе иногда, как забываю, что бьётся моё сердце“».

Во всей этой праздной жизни Хемингуэя угнетало одно — он не мог вернуться к работе. Он говорил, что писать ему необходимо, потому что, если он не напишет какого-то количества слов (обычно — 700–800 слов) вся остальная жизнь теряет для него свою прелесть… Габриэль Гарсиа Маркес отметил, что существуют два Хемингуэя. Один — наполовину звезда, наполовину искатель приключений. Другой — труженик в уединённом кабинете, редко кого допускавший в свой внутренний мир.

Однажды Хемингуэй услышал по радио, как известная поставщица светских сплетен Лоуэлла Парсонс поведала слушателям, что брак Хемингуэя рушится из-за итальянской графини, которая открыто живёт с ним в его доме в Сан-Франциско. Хемингуэй был взбешён. Он вообще ненавидел всякую газетную шумиху вокруг его имени. Как раз незадолго перед этой историей он отказался от предложения приятеля Харви Брейта из «Нью-Йорк таймс», который хотел написать его биографию. Он доходчиво объяснил Брейту, что ещё не пришло время писать о нём что-либо определённое.

Хемингуэй был женат четыре раза. Первая избранница, Элизабет Хадли Ричардсон (она была старше Эрнеста на восемь лет), родила ему сына Джона. После развода Хемингуэй обвенчался с Полиной Пфейфер. Так как она была ревностной католичкой, то и ему пришлось перейти в католичество. Полина подарила Эрнесту двух сыновей — Патрика и Грегори. А вот брак с известной журналисткой Мартой Гельхорн оказался бурным и непродолжительным. Наконец, в марте 1946 года Хемингуэй оформил отношения с ещё одной журналисткой — Мэри Уэлш.

Тем временем критики поспешили объявить о «закате» писателя, иронично заметив, что «колокол звонит по Хемингуэю», что он повторяет самого себя. Эрнест снова посещает памятные места: Францию, Италию, Испанию, Африку… И вот 1 сентября 1952 года журнал «Лайф» печатает повесть «Старик и море». Успех превзошёл все ожидания. В течение 48 часов было распродано 5 миллионов 318 тысяч 655 экземпляров! Это была большая победа Хемингуэя, тем более что «Лайф» никогда раньше таких вещей не публиковал.