Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

— Валяй.

— Майк, ты помнишь это место, где ты находился? Где ты жил в комнате один и откуда я тебя увела?

— Да, Джилл.

— А потом мы ушли в другое место, и я тебя раздела и выкупала в ванне.

Лицо Смита озарилось радостной улыбкой.

— Да. Это было большое счастье.

— Потом я тебя обсушила, а потом пришли два человека.

Смит уже не улыбался, он задрожал и начал сворачиваться в комок.

— Прекрати сейчас же! — прикрикнула на него Джилл. — Не смей уходить в себя!

С еще большим, чем прежде, трудом Майкл взял себя в руки.

— Я не буду, Джилл.

— Послушай, Майк. Я хочу, чтобы ты вспомнил случай, но только не расстраивайся. Там были два человека. Один из них втащил тебя в гостиную.

— Да, — согласился Смит. — В комнату с радующей травой.

— Совершенно верно. Он втащил тебя в комнату, где пол покрыт травой, и я попыталась его остановить. Он меня ударил. А потом его не стало. Ты это помнишь?

— Ты не сердишься?

— Что? Нет, нет, ни в коем случае. Этот человек исчез, а потом другой направил на меня пистолет и тоже исчез. Я испугалась, но совсем не рассердилась.

— Ты не сердишься на меня сейчас?

— Майк, милый, да я еще ни разу на тебя не сердилась. Просто мы с Джубалом хотим узнать, что же тогда произошло. Там были эти двое, потом ты что-то сделал, и их не стало. Что ты с ними сделал? Можешь ты это объяснить?

— Я объясню. Этот человек — высокий человек — он тебя ударил… и я тоже испугался. Потому я… — с полным недоумением на лице он сказал что-то по-марсиански. — Я не знаю слов.

— Майк, — заговорил Джубал, — а может, ты попробуешь рассказать все последовательно?

— Я попробую, Джубал. Передо мной что-то. Оно плохое, и его не должно быть. Тогда я посылаю… — Смит снова осекся. — Это совсем просто. Завязывать ботиночные шнурки гораздо труднее. Но слов нет. Прости меня, пожалуйста. — Он немного подумал и просветлел. — Возможно, слова в следующих томах. Я прочитаю их сегодня, а завтра утром все вам расскажу.

— Возможно, — без большой уверенности согласился Джубал. — Но ты подожди.

Он пошел в угол кабинета и вернулся с ящиком из-под бренди.

— Ты можешь сделать, чтобы он исчез?

— Это плохая вещь?

— Ну, давай предположим, что плохая.

— Но… Джубал, я ведь должен знать, что это — плохая вещь. А это ящик. Я не грокаю, что он существует плохо.

— М-м-м… А что, если я возьму эту штуку и швырну в Джилл?

— Джубал, — мягко улыбнулся Смит, — ты этого не сделаешь.

— М-м-да. Ведь и не поспоришь, и правда не сделаю. Джилл, будь добра, шарахни в меня этим ящиком. И хорошенько, пожалуйста, чтобы по меньшей мере рассечь на голове кожу, если, конечно, Майк меня не защитит.

— Не нравится мне эта идея.

— Да брось ты ерунду! В интересах науки… и Бена Какстона.

— Но… — не закончив, Джилл вскочила на ноги, схватила ящик, размахнулась им и швырнула.

Джубал, намеревавшийся стоять гордо и непоколебимо, рефлекторно пригнулся.

— Мимо, — разочарованно сказал он. — Вот же черт, я даже ничего не заметил, а ведь собирался глаз не спускать с этой штуки. — Он повернулся к Смиту. — Так что, Майк… слушай, парень, в чем дело?

Понурый, с виноватым лицом Смит снова начинал дрожать.

— Успокойся, успокойся, — бросилась к нему Джилл. — Все в порядке, милый. Великолепно сделано — ящик даже не притронулся к Джубалу, а просто исчез.

— Похоже на то, — удивленно оглянулся Джубал. — Энн, ты смотрела?

— Да.

— И что же ты увидела?

— Ящик не «просто исчез», процесс занял некоторое время. С того места, где я сижу, создавалось впечатление, что он уменьшается в размерах, словно куда-то удаляется. Но он не покидал пределов комнаты — я наблюдала его вплоть до момента полного исчезновения.

— Ну и куда же он делся?

— Это все, что я могу сказать.

— М-м-м… мы, конечно же, посмотрим потом фильм, но лично я вполне убежден. Майк…

— Да, Джубал?

— Где этот ящик?

— Ящик… — Смит замолк. — Я снова не имею слов. Прости, пожалуйста.

— У меня что-то голова идет кругом. Сынок, ты там чего-то посылал, так не можешь ли послать это самое снова и притащить его назад.

— Извини?

— Ты заставил ящик исчезнуть, заставь его теперь вернуться.

— Но как же это можно? Ящика нет.

— Да, — задумчиво прокомментировал Джубал, — если такие штуки получат распространение, придется менять все законы по corpus delicti.{31} «Есть у меня фамилий маленький листок… их не хватится никто, их не хватится никто».{32} Майк! А какой у тебя радиус действия?

— Извини?

— Если бы, скажем, ты стоял в коридоре, а я — у самого окна, тут будет футов тридцать, сумел бы ты меня защитить?

— Да. — Было видно, что Смит удивлен.

— Хм-м… подойди-ка к окну. Ну а если бы мы с Джилл были на той стороне бассейна, а ты здесь, остановил бы ты ящик?

— Да, Джубал.

— Ну а… ну а если мы с Джилл будем у ворот, в четверти мили отсюда. Это не слишком далеко?

Смит замялся.

— Джубал, тут не расстояние. Это не видение, а знание.

— Хм-м-м… посмотрим, верно ли я все грокаю. Расстояние не играет никакой роли. Тебе не нужно даже видеть. Чтобы остановить творящееся зло, тебе достаточно о нем знать. Так это?

— Почти так, — окончательно смутился Смит. — Ведь я совсем недавно из гнезда. Чтобы знать, мне нужно видеть. Вот Старику — ему глаза не нужны. Он знает. Он грокает. Он действует. Извини меня, пожалуйста.

— Не понимаю, — проворчал Джубал, — за что ты тут извиняешься. Верховный министр мира уже десять минут назад объявил бы тебя совершенно секретным.

— Извини?

— Не бери в голову. — Джубал взял со стола тяжелую пепельницу. — Джилл, только не надо в лицо. А ты, Майк, выйди в коридор.

— Джубал… брат мой… не надо, пожалуйста.

— А чего тут такого? Я хочу провести еще один эксперимент и на этот раз глядеть в оба.

— Джубал.

— Да, Джилл?

— Я грокаю, что тревожит Майка.

— Ну так поделись.

— Конечно же, я бросала ящик в полной уверенности, что он тебя не покалечит, но Майка расстроила даже эта притворная попытка, ведь мы — братья по воде. Думаю, в этой ситуации есть что-то до крайности не марсианское.

— Вполне возможно, — сурово нахмурился Харшоу, — есть смысл обратиться в комиссию по расследованию антимарсианской деятельности.{33}

— Я совсем не шучу.

— И я тоже. Ладно, Джилл, я сделаю по-другому. Вот, сынок, пощупай. — Харшоу вручил пепельницу Майклу. — Чувствуешь, какая тяжелая? И какие у нее острые углы.

Смит опасливо взял пепельницу и начал ее разглядывать.

— А сейчас, — продолжил Харшоу, — я подкину ее прямо над своей головой — и не стану уворачиваться.

— Брат мой, — удивленно уставился на него Майкл, — ты хочешь развоплотиться?

— Что? Да нет же, конечно, нет. Но она сильно расшибет мне голову, если ее не остановишь. Ну — поехали!

Харшоу сильно подбросил пепельницу. Пепельница взлетела почти к самому потолку и остановилась. Харшоу почувствовал себя человеком, застрявшим в стоп-кадре фильма.

— Энн, — прохрипел он. — Что ты видишь?

— Эта пепельница, — бесстрастным голосом начала Энн, — находится приблизительно в пяти дюймах от потолка. Я не вижу, что ее там удерживает. Джубал, — добавила она, — мне кажется, что я это вижу… и если камеры не зафиксируют того же самого, я порву свою лицензию.

— М-м-да. Джилл?

— Она парит…

Джубал подошел к столу и сел, не отрывая глаз от пепельницы.

— Майк, — поинтересовался он, — почему же она не исчезла?

— Но, Джубал, — голос Смита звучал виновато, — ты же сказал остановить ее, ты не сказал ее исчезнуть. Когда я убрал тот ящик, ты захотел, чтобы он снова был. Я сделал неправильно?

— Вот, значит, как. Нет, все было сделано абсолютно правильно. Никак не могу запомнить, что ты любую просьбу понимаешь буквально.

Харшоу припомнил ругательства и проклятья, широко употреблявшиеся во времена его молодости, и дал себе страшную клятву ни при каких обстоятельствах не говорить Майклу ничего, похожего на «чтоб ты сдох». Хотя, с другой стороны, интересно, как бы тот поступил, получив указание «чтоб ты скис» или «чеши отсюда»?

— Я очень рад, — сообщил Смит. — Мне очень жаль, что я не мог заставить ящик снова быть. Мне дважды жаль, что я уничтожил пищу. Тогда по-другому было никак. Если я не ошибся, грокая.

— Что? Какая еще пища?

— Он про этих людей, — торопливо вмешалась Джилл. — Про Берквиста и который с ним.

— А, понимаю, — кивнул Харшоу. В данный момент у него не было ни малейшего желания признаваться в своих совершенно не марсианских представлениях о «пище». — Ты, Майк, не очень убивайся, все равно это мясо не прошло бы санитарную инспекцию, — добавил он, припомнив закон Федерации, касающийся «длинной свиньи»{34}, — его бы обязательно уничтожили, как непригодное к употреблению. Ну и, конечно же, по-другому было никак. Ты огрокал положение во всей полноте и поступил правильно.