Творения. Том первый: ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ ТВОРЕНИЯ. ЭКЗЕГЕТИЧЕСКИЕ СОЧИНЕНИЯ. БЕСЕДЫ - Василий Великий

то, что завистливый не может сказать об ней. Хотя потупляет он глаза, ходит унылый, смущенный, печальный и погибает от недуга, однако же, когда спросят о страдании, стыдится сделать гласным свое несчастие и сказать: «Я человек завистливый и злой; меня сокрушают совершенства друга; сетую о благодушии брата; не могу видеть чужих совершенств; напротив того, благоденствие ближнего считаю для себя несчастием». Так надлежало бы сказать ему, если бы захотел говорить правду. Но поскольку не решается высказать сего, то в глубине удерживает болезнь, которая гложет и снедает его внутренности.

2. Поэтому не принимает он врачующего болезнь, не может найти никакого врачевства, избавляющего от страданий, хотя Писания полны таких целительных средств. Напротив, он ждет одного утешения в бедствии – видеть падение кого-либо из возбуждающих его зависть. Один предел ненависти – увидеть, что внушавший зависть из счастливого стал несчастным и возбуждавший соревнование сделался жалким. Тогда примиряется и делается другом, когда видит плачущим, встречает печальным. С веселящимся не веселится вместе, но с сетующим проливает слезы. И если оплакивает переворот жизни, по которому человек из такого счастия впал в такое несчастие, то не из человеколюбия, не из сострадательности хвалит прежнее его состояние, но чтобы более тягостным сделать для него бедствие. По смерти сына – хвалит его, превозносит тысячами похвал, что он был и прекрасен, и понятен к учению, и способен ко всему; а если бы младенец был жив, язык не вымолвил бы доброго о нем слова. Как скоро видит, что многие с ним вместе начинают хвалить, опять переменяется, опять начинает завидовать умершему. Дивится богатству по разорении. Телесную красоту или силу и здоровье хвалит и превозносит уже по наступлении болезней. И вообще, он враг того, что есть, и друг того, что погибло.

Примеры зависти из Священного Писания

3. Что же может быть пагубнее этой болезни? Это порча жизни, поругание природы, вражда против того, что дано нам от Бога, противление Богу. Что виновника зла, демона, вооружило на брань против человека? Не зависть ли? В зависти явно изобличил себя богоборец, когда вознегодовал на Бога за щедрые дары Его человеку, но отмстил человеку, потому что не мог мстить Богу. То же делающим оказывается и Каин, первый ученик диавола, научившийся у него и зависти, и убийству – этим сродственным между собою беззакониям, которые сочетал и Павел, сказав: исполненных зависти, убийства (Рим. 1:29). Что же сделал Каин? Видел честь от Бога и воспламенился ревностию, истребил облеченного честию, чтобы оскорбить Почтившего. Не имея сил к богоборству, впал в братоубийство. Будем, братия, избегать сего недуга, который делается учителем богоборства, матерью человекоубийства, извращением природы, забвением родства, бедствием самым неописуемым. О чем скорбишь ты, человек, не потерпев ничего худого? Для чего идешь войной против человека, который имеет у себя некоторые блага и не сделал ущерба твоим благам? Если же ты и облагодетельствованный негодуешь, то не прямо ли собственной своей выгоде завидуешь? Таков был Саул, который избыток благодеяний обратил в повод к войне против Давида. Сперва, его стройной и божественной игрой на гуслях освободившись от неистовства, покушался пронзить благодетеля копьем. Потом, спасенный от врагов с целым воинством, избавленный от позора, каким угрожал Голиаф, как скоро ликовствующие девы в победных песнях стали приписывать Давиду в десять раз большее участие в приобретении победы: победи Давид со тмами, и Саул с тысящами своими (1 Цар. 18:7), за одно это выражение, за это на самой истине основанное свидетельство сначала хотел убить Давида собственноручно и погубить хитростию, потом, принудив его стать беглецом, и после этого не прекратил вражды, но в заключение всего выступил против него с тремя тысячами избранных воинов и искал по пустыням. А если бы спросить его о причине войны, то, конечно, указал бы на благодеяния Давидовы; потому что в самое время гонения, когда застигнут был сонный и уготованный на убиение врагу, но спасен праведником, удержавшимся наложить на него руки, не тронулся и этим благодеянием, но снова собирал войско, снова продолжал гонение, пока в другой раз не был захвачен Давидом в пещере, где добродетели его показал в большем свете и лукавство свое сделал очевиднейшим. Зависть есть самый непреодолимый род вражды. Других недоброжелателей делают более кроткими благотворения. Завистливого же и злонравного еще более раздражает сделанное ему добро. Чем больше видит он себе благодеяний, тем сильнее негодует, печалится и огорчается. Он более оскорбляется силой благодетеля, нежели чувствует благодарность за соделанное для него. Какого только зверя не превосходят завистливые жестокостью своих нравов? Не превышают ли свирепостию самого неукротимого из них? Псы, если их кормят, делаются кроткими; львы, когда за ними ходят, становятся ручными. Но завистливые еще более свирепеют, когда оказывают им услуги.

4. Что соделало рабом благородного Иосифа (Быт. 37:28)? Не зависть ли братьев? Потому и достойно удивления неразумие этого недуга. Убоявшись исполнения снов, продали брата в рабство, как будто рабу никогда не кланяются. Но если сны справедливы, можно ли сделать, чтобы предвещаемое ими вовсе не исполнилось? А если сонные видения лживы, в чем завидуете обманувшемуся? Но вот, по Божию усмотрению, мудрость их обращается в ничто. Чем думали воспрепятствовать исполнению предвещания, тем самым, как оказалось, проложили путь событию. Если бы не продан был Иосиф, то не пришел бы в Египет, не подпал бы, по своему целомудрию, наветам похотливой жены, не был бы заключен в темницу, не свел бы знакомства с служителями фараоновыми, не стал бы толковать снов, не получил бы за это начальства над Египтом и не поклонились бы ему братья, пришедшие к нему по недостатку в хлебе. Обратись мыслию к величайшей зависти, оказавшейся в самом важном случае, какая по неистовству иудеев была к Спасителю! За что завиствовали? За чудеса. А что это были за чудодействия? Спасение нуждающихся. Алчущие были питаемы – и на Питающего воздвигнута брань. Мертвые были воскрешаемы – и Животворящий стал предметом зависти. Демоны были изгоняемы – и на Повелевающего демонам злоумышляли. Прокаженные очищались, хромые начинали ходить, глухие слышать, слепые видеть – и Благодетеля изгоняли. Напоследок предали смерти Даровавшего жизнь, били бичами Освободителя человеков, осудили Судию мира. Так на все простерлась злоба зависти. Этим одним оружием от сложения мира до скончания века всех уязвляет и низлагает истребитель жизни нашей – диавол, который радуется нашей погибели, сам пал от зависти и нас низлагает с собою тою же страстию. Премудр был тот, кто запрещал и вечерять с мужем завистливым (Притч. 23:6), под сближением на вечери разумея и