Совьетика - Ирина Маленко

И какими же удивленно-восхищенными глазами смотрели в тот вечер иностранцы из моего отеля на знаменитых корейских гимнастов и акробатов! Цирк в Корее – на мировом уровне, такой же, каким был советский, а в отдельных видах программы даже и лучше! Да и атмосфера в нем была наша, хорошая, советская: среди зрителей были семьи с детьми, включая зачастую все три поколения; целые армейские взводы (культпоход!); стояли в зале и веселый смех на проделки клоуна (корейский клоун вытащил из зала двух зрителей и заставил их устроить матч по таеквондо друг с другом!), и искреннее аханье и оханье во время «смертельных номеров» гимнастов, и ободрительные, поддерживающие аплодисменты, когда одной из гимнасток номер не сразу удался… Когда мы вышли из цирка, глаза у моих спутников горели от восторга. Такого они еще не видели! И уже больше не задавались вопросом, зачем им дали билеты «на это представление для малышей»…

В цирке и в других местах довольно часто мне навстречу попадались корейские соотечественники из-за рубежа» – корейцы из Южной Кореи и Японии. Из Японии их даже привозят на экскурсии целыми классами (у корейцев в Японии есть свои школы, где обучение идет на корейском языке, но полноправными гражданами Японии они и по сей день не являются, даже если они там родились – примерно как русские в Латвии). От корейцев КНДР зарубежные корейцы отличаются прическами, одеждой, иногда – даже цветом волос, а среди южных корейцев достаточно много страдающих ожирением (вот где гамбургеры-то сказываются!). Некоторые из них попадались мне в разных частях города так часто, что в конце концов я уже чуть ли не здороваться с ними начинала!

На обратной дороге в автобусе товарищ Ли – она быстро сказала, что можно называть ее просто Чжон Ок подсела ко мне, и мы начали разговаривать – о Корее, о России, о Европе, о социализме…

Совсем молодая еще девушка, она прекрасно говорит на двух европейских языках. Я рассказала ей о том, что до приезда сюда видела несколько европейских документальных фильмах о Корее – «A State of Mind”, “The Game of their Lives” ….

– Это очень важно – снимать такие фильмы, – сказала мне она.- Эти люди хорошо знают нашу страну – и понимают наш менталитет – и в то же самое время они могут передать это так, чтобы и люди в Европе нас поняли. У нас очень отличная от европейской культура, да? И мы не слишком доверяем журналистам потому, что, к сожалению, было много таких случаев, когда люди приезжали к нам в страну только для того, чтобы возвести на нее поклеп. Когда не удается найти ничего для этого подходящего, такие люди пускаются на разные выдумки. Например, один репортер ушел из отеля очень рано утром в воскресенье, когда еще все спали, пошел на телевизионную башню, снял оттуда Пхеньян и потом опубликовал это фото под заголовком: «Пхеньян- вымерший город»! Или журналисты вообще не бывали у нас в стране, а только купили фото у всяких наивных туристов, которые здесь были – а потом сами сочиняют к ним истории, выбрав такие фото, где все выглядит похуже…. Но не было еще ни разу такого случая, чтобы обычный, нормальный, непредвзятый человек, который побывал у нас в стране сам, после этого продолжал бы верить сказкам западной пропаганды. Здесь люди видят, что мы – такие же люди, живые, со своими достоинствами и недостатками, и что главное во всех культурах, для всех народов – одни и те же вещи, да?. Мир, интересная работа, семья, дружба, любовь… Мы видели, как живут люди в других странах – в том числе и в Восточной Европе сегодня- и что бы там кто-нибудь ни говорил, а мы уверены: наша система для нас, для нашего будущего, для нашего народа и страны – самая лучшая.

Я сказала ей то, что так занимало мои мысли – о том, что хотя я многое знала о Корее из корейских же журналов еще со школьных лет, меня иногда раньше посещала мысль, что, может быть, на фото в них все выглядит немного лучше, чем на самом деле. Но нет, сейчас я здесь нахожусь сама и вижу, что все на самом деле так же красиво, как и на фотографиях, а иногда даже и еще красивее!

Я спешила выразить то, что я чувствую в адрес ее страны, а слов мне для этого катастрофически не хватало. Слишком уж сильными были чувства. Что это со мною здесь происходит? Неужели я тоже становлюсь такой, как корейцы – , которые «от теплых чувств легко радуются и так же легко могут прослезиться»?

Но она поняла. Без слов поняла – и взяла мою руку в свою, переплетя наши пальцы. После стольких лет в Европе, где все подобные жесты «значат что-нибудь нехорошее», я по идее должна была подпрыгнуть до потолка и выдернуть у нее свою руку. И в Европе я бы, несомненно, так и сделала.

Но здесь от этого маленького, простого жеста мне стало тепло на душе. Это был жест дружбы – искренней, от сердца, а не такой, когда «вместе ходят по магазинам и пить кофе», да и то только по заранней договоренности по телефону.

– Я очень рада, что вам у нас нравится!- сказала мне на прощаниеЧжон Ок, – Надеюсь, что когда Вы больше увидите, то понравится еще больше. Спокойной ночи, да?

И застучали по коридору ее невысокие каблучки…

… В Корее мне предстояло встретиться с Доналом и Хильдой. Это именно они должны были прибыть через два дня. Хильда, по национальности южноафриканка, в Пхеньяне работала, а Донал …Донал был ее ирландским мужем, занимался бизнесом в Китае и ездил постоянно туда-сюда. Это был республиканец-северянин – вот как далеко от дома забросила его судьба.

От них я должна была получить инструкции, что мне делать дальше, и Донал должен был всесторонне подготовить меня к предстоящей поездке.

После моей дневной порции экскурсий на второй день Донал ждал меня внизу, в вестибюле отеля. Я узнала его по газете, которую он держал в руках . “Irish Times” – ничего оригинальнее, конечно, нельзя было придумать! Ну, да и вид у него был такой… Моя североирландская соседка о таких говорила: «Его арестовывают сразу когда он пересекает границу – за одно только его лицо!» По Доналу за версту было видно, что он республиканец.

– Dia duit, a chara !- приветствовал меня Донал, когда я к нему подошла.

– Dia’s Mhaire duit !

Я представилась. Увы, как и многие ирландцы он не мог выговорить моего имени и потому решил, что будет называть меня Юджинией. Мне это было неприятно, но я смолчала. «Ага, чтобы труднее было отгадать!»- подумала я. А вслух сказала:

– Уж лучше зовите меня тогда Дженни!

– Много слышал о тебе от Дермота. Только хорошего, – поспешил он добавить, перехватив мой озабоченный взгляд. – План такой. Отдохни пока, посмотри достопримечательности в Пхеньяне и окрестностях. Товарищ Сон об этом позаботится. Мы потом тоже присоединимся к тебе, чтобы не бросалось в глазам что тебя везде возят одну. А потом поедем с тобой на озеро Сичжун, в санаторий, где лечат грязью. Ты там полечишься, а мы с Хильдой займемся твоей подготовкой.

Я уже знала, что на Кюрасао меня будут звать Саския Дюплесси. Это был реальный человек, женщина, чуть моложе меня, южноафриканского происхождения, проживавшая в Зимбабве. Она погибла, отдыхая в Таиланде – во время печально знаменитого цунами. Тело ее так никогда и не было найдено, зато был найден (мне не сказали, кем) ее паспорт. Никто не хватился ее, никто не искал ее останки. Она не успела вписаться в отель – пошла на тот роковой пляж прямо приехав из аэропорта…. Интересно, как они все это узнали?

И теперь мне предстояло стать ею.

– А если у нее где-то есть родные, которые могут подтвердить, что я – это не она?- поинтересовалась я. – И на каком языке я должна буду говорить- на английском или, может, на африкаанс?

– Не волнуйся, Дженни. Все проверено. Родители Саскии Дюплесси скончались еще лет 5 назад. Есть у нее еще брат, но он эмигрировал в Австралию и давно уже не общался с сестрой – они были в ссоре. С тех пор, как она решила переехать в Зимбабве – он увидел в этом «поддержку режима Мугабе». Ну, а проверить что-либо в самом Зимбабве у них кишка тонка! Что касается языка, то твой английский как раз напоминает по акценту южноафриканский. Настоящий южноафриканец, конечно, сразу услышит разницу. Если такой тебе случайно попадется, скажешь,что на твою речь сильно повлияла жизнь в Зимбабве. Но Хильда постарается натаскать тебя по языку как следует, так что не переживай! Африкаансу она тебя научит, но только понимать- и говорить в ограниченной мере.Она же будет готовить тебя по аспектам жизни в ЮАР и в Зимбабве – на случай, если кто-то что-то спросит. Ну, а я займусь с тобой собственно технической стороной дела: какая информация нужна, как нам поддерживать связь, твои контакты на месте, твоя «легенда» и так далее. Ну, и прочие… технические навыки, которые могут пригодиться. Товарищ Сон все время будет при тебе здесь – как переводчик и твоя связь с внешним миром. Будут какие проблемы, вопросы – не стесняйся, он здесь для того и есть.

– И сколько времени уйдет на всю эту подготовку?

– Полгода, не меньше: возможности у нас ограниченные… Да, пока не забыл: сразу скажу – на месте не показывай, что ты понимаешь местный диалект. Голландский -это можно, а местный – не показывай. Он такой редкий, что люди начнут задаваться вопросом, не была ли ты там у них уже раньше. Да и так полезнее будет: может, услышишь где-то что-то, что не сказали бы, если бы знали, что ты их понимаешь…