Черные бушлаты. Септология - Александр Конторович

— Мартин где?

Олег озирается.

— Так он наверху еще! Позвать?

— В темпе! Тут сейчас все рванет!

Олег исчезает в проходе, и тут за стеною глухо бухает. И еще раз! И еще…

Когда стихают разрывы, я снова кручу рукоятку. Пластины расходятся не сразу, и приходится им хорошенько наподдать. Благо что соответствующий ломик присобачен прямо к станине пулеметной установки.

На дороге… на какой? Ничего не вижу, сплошные воронки. Что-то горит. Интересно, а чему тут гореть? Разве что немецким машинам?

На земле лежат тела. Достаточно много, надо полагать, разрывы мин накрыли тут все сплошным веером осколков. Если тут применили что-то похожее на те фокусы, которые мы на складе нашли… тогда ничего удивительного нет.

Стрелять мне просто некуда, никого живого я не вижу.

Сзади топают сапоги.

— Олег, — говорю я, не отрываясь от пулемета. — Глянь-ка, что там внизу наворотило!

Он ничего не отвечает, и тогда я оборачиваюсь.

Гришанков сидит в проходе. Руки его испачканы чем-то красным. Кровь? Но он вроде бы не ранен?

— Что случилось?

— Мартин…

Лацис лежал около края стены. Его грудь была прострелена в нескольких местах. Судя по следам крови, Мартина ранили почти сразу. Видно было, куда он отползал и как потом возвращался назад.

— Я подошел, а он уже и не дышит вовсе. Перевернул, смотрю… места живого на нем нет. А гранаты он все вниз побросал, только одна и осталась… — топтался сзади Олег.

— Это и есть то, за чем сюда так рвались фрицы? — оглядываю помещение.

Оно не очень большое, несколько комнат. Две из них набиты аппаратурой под самый потолок, в остальных стоят столы с телефонами. Вижу телеграфный аппарат, еще какие-то неизвестные мне приборы. Большинство накрыто чехлами, и невозможно угадать, что там за прибамбасы такие.

— Да… — рассеянно отвечает капитан, продолжая копаться в каком-то пульте управления. — Ага!

Что-то щелкает, и на пульте загорается лампочка.

— Лейтенант, — поворачивается к Демину Рябинин, — возьмите бойцов и проверьте выход. Во второй комнате есть дверь. Сейчас она открыта, и мины на выходе из тоннеля сняты с боевого взвода. Там должна гореть лампочка около шкафа. В шкафу есть телефон. Позвоните мне и доложите о результатах проверки. Мы с товарищем Котовым вас догоним.

Демин козыряет и вместе с моими ребятами двигает к выходу.

— Ну, — поворачивается ко мне Рябинин, — а у вас вопросы есть?

— Нет.

Он немало озадачен.

— То есть?

— Ну, как я понимаю, это бункер правительственной связи? Вот это, на столике, аппарат ВЧ. Так ведь?

— Однако… — трет он себе виски. — Информация у вас, как я посмотрю, из первых рук!

— Скажем так — не из последних. Но, товарищ капитан, все это не мое дело. У меня есть свой приказ, и я обязан его выполнить. Разве что… вы ведь собираетесь все это рвануть?

— Да! — с некоторым вызовом говорит он. — А что?

— Вопрос дилетанта: что это даст? Ну, положим, аппаратуру вы всю уничтожите. А сами кабели? Разве так уж сложно будет проследить их направление и выйти на такие же сооружения в других местах?

— Проследить-то можно… До ближайшего кабельно-коммутационного колодца. Далее все, концы в воду.

— Не понял?

— Каким образом вы сумеете определить, куда именно ведут многочисленные линии связи? Какой провод с каким соединен? Это можно сделать, лишь получив в свои руки распаечную коробку или целый коммутатор. А их не будет — взрывчатка заложена и туда тоже.

— То есть после взрыва немцы получат лишь мешанину из обрывков проводов?

— Совершенно верно! Учитывая, что большинство из них ведут к реальным абонентам или к другим кабельно-коммутационным колодцам… которые тоже не все уцелеют…

— То искать можно до второго пришествия…

— Именно так!

— Хорошо. А склад, который мы нашли?

— Рванет и там. И не только там.

— Жаль! Там добра много, не помешало бы!

— Увы… — разводит капитан руками. — Отключить там чего-либо я не могу… да это и невозможно, насколько мне известно. Либо все взрывать, либо все оставить.

— А просто тоннель завалить? Жалко же! Столько сил сюда вбухали!

— Не надо считать немцев лопухами, товарищ Котов! У них тоже спецов хватает — найдут нас. Да и приказ у меня есть. Конкретный.

— Ну, раз такое дело…

— И вот еще один момент…

— Валяйте.

— Никаким приказом не предусмотрено мое нахождение здесь вместе с посторонними. Более того — это прямо запрещено!

— И что же из этого следует?

— Никто из вас не может попасть в плен! Ни при каких обстоятельствах!

Лампочка на пульте! Что он… включил?

Обхожу стоящий на дороге стол и, подтянув к себе стул, разворачиваю его спинкой к собеседнику и присаживаюсь. Винтовку прислоняю к столу. Сажусь и кладу голову на скрещенные на спинке стула руки.

— Интересно вы говорите, товарищ капитан… Никто из нас в плен как-то вот и не собирался. С чего бы это вдруг?

— Видите ли, товарищ Котов… перед моей отправкой сюда я был особенно предупрежден о том, что в данном районе никаких более спецопераций никакими другими подразделениями госбезопасности не проводится. Стало быть, ваше тут появление…

— Вас, товарищ капитан, абсолютно не касается. У меня свое начальство…

— …которое, однако, и пальцем не шевельнуло, чтобы подтвердить сам факт вашего существования! — кивает он на стоящий рядом телефон. — Не далее чем десять минут назад мне было официально заявлено о том, что, кроме меня, здесь никого из сотрудников с аналогичными задачами и полномочиями нет.

— Кто б спорил! Моя задача никоим образом с вашей не пересекается, и никаких особенных полномочий я не имею. Сам характер задачи исключает какой-либо контакт с кем бы то ни было. Благо что я вполне способен выполнить ее и без посторонней помощи. И посвящать вас в ее суть, увы, не имею права. Да и к вам в помощники, если вы не забыли еще, никто из нас не навязывался. Так что сообщение оттуда, — киваю на телефон, — абсолютно соответствует истинному положению дел.

Капитан облизывает губы. Что-то он… неправильный какой-то…

— Вы, товарищ капитан, как запрос свой сформулировали?

— Присутствуют ли в данном районе сотрудники госбезопасности или иных органов с аналогичными задачами и полномочиями?

— Ну, так вам совершенно верно и ответили — нет! Еще раз повторяю — моя задача с вашей никак не пересекается!

А вот если он сейчас снимет трубку и спросит? Кого? И о чем? Кто сидит на том конце провода?

Не спешит. Трубку не берет. Похоже, что и не собирается… Почему? А ну-ка, надавим на него!

— Собственно говоря, что вам мешает снять трубку и позвонить еще раз?

А пока ты будешь это делать, я тебя и спеленаю как младенца… рука-то у тебя одна!

— Увы… — Рябинин вздыхает. — Это уже невозможно — коммутатор уничтожен.

— И куда ж вы впереди паровоза забегаете?!

Капитан мрачнеет.

— Сути дела это все равно не меняет. Я не могу рисковать, допуская возможность утечки совершенно секретных сведений. Любой из вас может быть захвачен в плен противником. А уж в подвалах гестапо из вас сумеют выбить все, что будет интересно немцам!

— Судя по тону, такой возможности относительно себя вы не допускаете?

— А я никуда не ухожу, — спокойно отвечает он.

Вот те, бабушка, и Юрьев день! С какого хрена-то?

Видимо, чувства мои достаточно живо отобразились на лице. И капитан это увидел.

Внимательно глядя на меня, он здоровой рукой расстегнул ворот гимнастерки и оттянул в сторону бинт.

Хренасе…

То-то он кривился в последнее время…

— Разрешите посмотреть?

— Не надо. Я и так все знаю… Еще утром, когда Шифрин меня перевязывал, все было понятно.

Гангрена. Плечо у капитана покраснело и слегка припухло. Не прошло ему даром длительное нахождение с простреленным плечом в болотной грязи. Срочная операция еще смогла бы ему помочь… ага, в нашем госпитале. До которого еще топать и топать. Но на это у него шансов нет… не дойдет, просто не успеет.

— А нас, как я понимаю, вы уже приговорили?

— У меня есть полномочия и на такие действия. Вопрос слишком серьезен, чтобы пустить все на самотек. Я готов отвечать за каждый свой шаг.

Ну да, тем более что и отвечать-то будет уже некому. Рябинин и сам все это прекрасно понимает. До фронта он не дойдет, как боец ценности уже не представляет. Руководству он доложил, так что тут его совесть чиста. А жизнь шести человек., в таких раскладах никто и не учитывал. Что может его остановить?

— Н-н-да… даже и не знаю, что сказать… На мою задачу вам, стало быть, начхать с высокой башни. Нет, надо было вас там, на перешейке, оставить, бодались бы сами с этими фрицами. А мы, глядишь, и батальон как-нибудь выручить смогли бы!