Кортни. 1-13 (СИ) - Смит Уилбур

Они обогнули опушку леса; Сантэн шла впереди и, перепрыгивая через лужи, приподнимала юбку, так что изредка Майкл видел ее гладкие белые икры, и его пульс частил не только из-за поспешного (он старался не отставать от нее) шага. Анна на коротких толстых ногах сильно отстала, но они не обращали внимания на ее призывы: «Подождите! Подождите меня!»

На краю леса, на углу «Т», которое пилоты, возвращаясь на аэродром, использовали как ориентир, обнаружилась тропа между высокими изгородями.

— Голуби летят оттуда. — Сантэн показала на открытые поля и виноградники, заросшие и заброшенные. — Подождем здесь.

Живые изгороди обеспечивали прекрасное укрытие, и, когда подошла Анна, они втроем спрятались и принялись осматривать небо. С севера опять накатывались тяжелые низкие тучи, грозящие дождем и образующие отличный фон, на котором наметанный глаз Майкла легко различил крошечные точки летящих голубей.

— Вон, — сказал он, — летят прямо на нас.

— Я их не вижу. — Сантэн возбужденно всматривалась. — Где… о да, теперь вижу.

Хотя голуби летели быстро, но по прямой и лишь слегка снижались к лесу.

Для такого стрелка, как Майкл, дело было простое. Он подождал, пока две птицы не заслонили одна другую, и одним выстрелом снял обеих. Они начали падать; стая разлетелась, и Марк выстрелом из второго ствола сбил еще одного голубя.

Женщины побежали в поле и принесли добычу.

— Три двумя выстрелами.

Сантэн подошла к Майклу, гладя теплую мягкую тушку мертвого голубя.

— Случайность, — грубовато сказала Анна. — Никто не может нарочно сбить двух летящих голубей одним выстрелом.

Следующая стая была больше, и птицы летели тесно. Майкл сбил из первого ствола трех, а четвертого — из второго, и Сантэн торжествующе повернулась к Анне:

— Еще одна случайность, — насмешливо сказала она. — Капитану сегодня везет.

На протяжении следующего получаса в пределах досягаемости пролетели еще две стаи, и Сантэн с серьезным видом спросила:

— Вы никогда не промахиваетесь, минхеер?

— Там, наверху, — Майкл посмотрел в небо, — тот, кто промахивается, забирает смерть. До сих пор я не промахивался.

Сантэн вздрогнула. Опять это слово — смерть. Смерть повсюду вокруг, на хребте, откуда доносится басистый грохот артиллерийской канонады, смерть в небе над ними. Она посмотрела на Майкла и подумала: «Не хочу, чтобы он умирал, никогда!» Встряхнулась, отгоняя печаль, улыбнулась и сказала:

— Научите меня стрелять.

Эта просьба стала настоящим благословением. Она позволила Майклу притрагиваться к Сантэн даже под ревнивым взглядом Анны. Он поставил Сантэн перед собой и учил классической стойке, с выдвинутой вперед левой ногой.

Первый выстрел Сантэн прижал ее к его груди. Он подхватил девушку, а голуби как ни в чем не бывало пролетели мимо.

— Нужно смотреть на ствол ружья, а не на птицу, — объяснил Майкл, по-прежнему прижимая ее к себе. — Смотрите на птицу, и ружье само пойдет за вами.

Следующий выстрел сбил жирного голубя, и он упал под возбужденные крики женщин, но когда Анна побежала за ним, на них серебряным занавесом опустился давно собиравшийся дождь.

— В амбар! — крикнула Сантэн и первая припустила по узкой аллее. Дождь хлестал по вершинам деревьев, миниатюрными снарядами взрывался на коже, и все ахали от его ледяных прикосновений. Сантэн первой добежала до амбара, ее блузка прильнула к телу, и Майкл увидел изумительную форму ее груди. Прядь темных волос прилипла ко лбу Сантэн, она стряхивала капли с юбки и смеялась, не пытаясь уйти от его взгляда.

Амбар выходил на аллею. Он был построен из кубических блоков желтого камня, а соломенная крыша прохудилась, как старый ковер. Брикеты соломы были сложены здесь до потолка.

— Это надолго, — мрачно сказала Анна, глядя на потоки дождя и отряхиваясь, как вышедший из болота буйвол. — Мы здесь застряли.

— Давай, Анна, ощиплем птиц.

Они удобно устроились на тюках соломы — плечи Сантэн и Майкла почти соприкасались — и принялись ощипывать голубей и болтать.

— Расскажите об Африке, — потребовала Сантэн. — Она действительно черная?

— Это самое солнечное место в мире, — ответил Майкл, — солнца бывает даже слишком много.

— Я люблю солнце, — сказала Сантэн, встряхивая холодными мокрыми волосами. — Для меня его не может быть слишком много.

Он рассказал ей о пустынях, где никогда не бывает дождя.

— За год выпадает не больше осадков, чем здесь за день.

— Я считала, что в Африке живут только черные дикари.

— Нет, — рассмеялся он. — Немало и белых дикарей… и черных джентльменов.

И он рассказал ей о крошечных желтых пигмеях из лесов Итури, ростом по пояс мужчине, и о гигантских ватуси, которые всякого, кто ниже двух метров ростом, считают пигмеем, и о благородных воинах-зулусах, называющих себя детьми неба.

— Вы говорите так, словно всех их любите, — обвиняюще сказала она.

— Зулусов? — переспросил он и кивнул. — Да, вероятно, люблю. Некоторых во всяком случае. Мбежане…

— Кто такой Мбежане?

Она неправильно произнесла имя.

— Зулус, он был с моим дядей Шоном со времен их молодости.

Он использовал зулусское слово «умфаан» и пришлось перевести его ей.

— Расскажите о животных. — Сантэн не хотелось, чтобы он замолкал. Его голос и рассказы она могла бы слушать вечно. — Расскажите о львах и тиграх.

— Тигров там нет, — улыбнулся он, — а львов много.

Даже руки Анны, занятой ощипыванием птиц, замирали, когда Майкл описывал охотничий лагерь в вельде, где их с дядей Шоном осаждал львиный прайд и им всю ночь пришлось держать головы лошадей, защищая и успокаивая их, а большие кошки бродили у границы освещенного пространства взад и вперед, пытаясь выгнать лошадей во тьму, где те стали бы легкой добычей.

— Теперь про слонов.

И он рассказывал об этих умных животных. Описывал, как они движутся своей медленной сомнамбулической походкой, помахивая огромными ушами, чтобы охладить кровь, и подбирая хоботом землю, чтобы принять пылевую ванну. Рассказывал о сложной социальной структуре слоновьих стад, о том, как старые самцы укрываются от общего шума.

— Точно как твой отец, — заметила Анна.

Как старые бесплодные слонихи берут на себя роль нянек и повитух; как строятся отношения крупных животных друг с другом, отношения почти человеческие, длящиеся целую жизнь; об их странной одержимости смертью, о том, как, убив охотника, который их преследовал и ранил, они нередко забрасывают его тело зелеными листьями, будто пытаются искупить свою вину. Он объяснил, как стадо помогает раненому слону: другие слоны хоботами удерживают его на ногах, подставляют свои большие бока, а когда слон, наконец, падет, то, если это самка, самец громоздится на нее, словно актом осеменения пытается отсрочить смерть.

Последние слова разрушили для Анны очарование услышанного; она вспомнила о своей роли дуэньи и пристально взглянула на Сантэн.

— Дождь кончился, — строго сказала она и начала собирать ощипанные тушки голубей.

Сантэн огромными, сияющими темными глазами продолжала смотреть на Майкла.

— Когда-нибудь я отправлюсь в Африку, — негромко сказала она, и он ответил на ее взгляд и кивнул:

— Да, когда-нибудь.

Они словно обменялись клятвой. Взаимное решение, твердое и понятное обоим. В это мгновение она стала его женщиной, а он — ее мужчиной.

— Пошли, — настойчиво сказала Анна от дверей амбара. — Идем, пока снова не начался дождь.

Оба с видимым усилием встали и последовали за ней в мокрый, пронизанный дождем мир.

Они плелись на налитых свинцом ногах по аллее к шато, шли бок о бок, не касаясь друг друга, но так остро ощущая взаимное присутствие, как будто обнимались.

И тут в сумерках показались самолеты, низкие и стремительные, рев их моторов, когда они пролетали над головой, поднялся до крещендо. Впереди шел зеленый «сопвич». С этого угла голова Эндрю им не была видна, но виднелись пробоины в ткани крыльев — следы пуль «шпандау», разрывавших корпус.