Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - Энн Райс

на этот раз он был намного сильнее – кровь сделала ее более восприимчивой. Складывалось впечатление, что сигнал исходит не из одного источника. Скорее голос принадлежал сразу многим – неясный призыв, отзвук общего знания. Ей стало страшно.

Она выбросила из головы все мысли, но навернувшиеся вдруг на глаза слезы затуманили зрение. Она осторожно подняла кверху кисти рук, только кисти. И начала взлетать. Бесшумно и стремительно, как сам ветер, и так же, как он, наверное, незаметно для смертных.

Высоко над храмом ее тело вонзилось в тонкий слой клубящегося мягкого тумана. Ее поразило обилие света. Повсюду – сияющая белизна. А ниже – зубчатые каменные пики и ослепительно сияющий ледник, спускающийся к сумеречно темнеющим лесам и долине. Беспорядочно разбросанные скопления искрящихся огней принадлежали, видимо, городкам и селениям. Она готова была вечно наблюдать эту картину. Но через несколько секунд все скрылось за колышущимся туманом облаков. И она осталась наедине со звездами.

Словно принимая в свое сообщество, ее со всех сторон окружили суровые и равнодушные сверкающие звезды. Но ведь звезды ни в ком и ни в чем не нуждаются. Ее охватил ужас. А следом – глубокая печаль, однако не лишенная радости. Хватит борьбы. Хватит горя.

Она обвела взглядом роскошное скопление созвездий, замедлила скорость своего подъема и простерла руки к западу.

Она опережает рассвет на девять часов. И она начала свое путешествие в противоположную от него сторону, вместе с ночью, прокладывающей себе путь на другой конец света.

4. История Дэниела, приспешника дьявола, или молодого человека из «Интервью с вампиром»

Мы ждем и верим, что однажды

к нам тени спустятся с Небес,

примчатся в черных лимузинах.

Но кто они?

Роза знает ответ,

но языка не имеет и не может сказать.

Смертная часть меня разражается смехом.

Видеть и понимать – очень разные вещи.

И если дух наркотика на свете существует,

быть может, это тот,

кого мы ангелом зовем?

Стэн Райс «С небес»

Он был высок, худощав и молод, с пепельными волосами и фиалкового цвета глазами. Грязно-серый спортивный джемпер и джинсы не спасали его от ледяного ветра, и сейчас, в пять часов вечера, шагая по Мичиган-авеню, он продрог до костей.

Его звали Дэниел Моллой. Ему было тридцать два года, хотя благодаря юному выражению лица выглядел он значительно моложе и скорее походил на вечного студента, чем на взрослого мужчину.

– Арман, ты мне нужен. Арман. Этот концерт состоится завтра ночью. Что-то ужасное должно случиться, что-то ужасное… – на ходу бормотал он.

Его мучил голод. С тех пор как ему удалось последний раз перекусить, прошло уже тридцать шесть часов. В маленьком грязном номере отеля холодильник был пуст, и к тому же сегодня утром его вообще вышвырнули на улицу, потому что он не заплатил по счету. Невозможно помнить обо всем сразу.

И тут ему вспомнился сон, который посещал его каждую ночь, стоило только закрыть глаза, – и ощущение голода как рукой сняло.

Во сне он видел близнецов. Он видел лежащее перед ними обугленное женское тело с опаленными волосами и потрескавшейся кожей. Рядом с телом на блюде блестело ее сердце, похожее на какой-то вздувшийся плод. Мозг на втором блюде выглядел именно так, как выглядят жареные мозги.

Арман знает о нем, он должен знать. Потому что это отнюдь не обычный сон. Он явно каким-то образом связан с Лестатом. И Арман обязательно скоро придет.

Господи, он совсем ослаб и едва не обезумел. Нужно хотя бы выпить. Но вместо денег в кармане лежит лишь старый измятый чек – гонорар за книгу «Интервью с вампиром», которую он «написал» под псевдонимом больше двенадцати лет назад.

Это был совершенно другой мир. Тогда он, молодой репортер, болтался с магнитофоном по барам всего мира и пытался выведать хоть крупицу правды у их ночных обитателей – тех, кто оказался выброшенным за борт жизни. И вот однажды ночью в Сан-Франциско он нашел потрясающий объект для исследования. И свет обычной жизни внезапно померк навсегда.

Теперь он – существо пропащее. Под низким октябрьским вечерним небом он стремительно мчится куда-то по Чикаго. В прошлое воскресенье он был в Париже, а еще раньше, в пятницу, – в Эдинбурге. Перед Эдинбургом он был в Стокгольме, а где до того – уже и не помнил. Чек настиг его в Вене, но когда именно это произошло, он вспомнить не мог.

И повсюду прохожие в испуге отшатывались от него. В автобиографии Вампира Лестата есть прекрасное определение: «Один из тех утомительных смертных, кому довелось видеть духов…» Это о нем!

Где же эта книга, «Вампир Лестат»? Понятно, кто-то стащил ее сегодня днем со скамейки в парке, пока Дэниел спал. Ладно. Дэниел и сам ее украл и успел прочитать уже три раза.

Хотя… Если бы книга осталась у него, он мог бы ее продать, и кто знает, может, хватило бы денег на стаканчик бренди, чтобы согреться. А сколько он в данный момент стоит, голодный замерзший бродяга, шаркающей походкой бредущий по Мичиган-авеню, исполненный ненависти к ветру, пронизывающему его до костей сквозь рваную грязную одежду? Десять миллионов? Сто миллионов? Никакого понятия. Это должен знать Арман.

«Тебе нужны деньги, Дэниел? Я достану тебе денег. Это проще, чем ты думаешь».

Арман ждал его в тысяче миль к югу на их собственном острове, на острове, принадлежащем на самом деле одному Дэниелу. И если бы только у него был сейчас четвертак, всего лишь четвертак, он бросил бы его в телефон-автомат и сказал Арману, что хочет домой. За ним бы спустились прямо с неба. Они всегда так делали. Прилетали либо на большом самолете, где имелась даже обитая бархатом спальня, либо на маленьком, с низким потолком и кожаными креслами. Согласится ли хоть один человек на этой улице одолжить ему четвертак в обмен на доставку самолетом прямо в Майами? Возможно, и нет.

«Ну скорее же, Арман! Завтра вечером, когда Лестат выйдет на сцену, я хочу быть в безопасности рядом с тобой».

Кто обналичит ему чек? Никто. Уже семь часов, и большинство шикарных магазинов на Мичиган-авеню закрыто, а удостоверения личности у него нет, потому что позавчера его бумажник таинственным образом исчез. Как унылы эти серые зимние сумерки, когда небо затянуто низкими свинцовыми тучами. Даже магазины со своими массивными гранитными или мраморными фасадами, за которыми, словно археологические находки под музейным стеклом, сверкают дорогие вещи, выглядят