Вся мировая философия за 90 минут (в одной книге) - Посмыгаев

на себя внимание как студентов, так и преподавательского состава. Во-первых, он разработал собственную систему посещения лекций. Свое внимание первокурсник уделял только тем лекциям, "…в которых: а) профессор читает нечто оригинальное; б) эта оригинальная теория или система знаний важна и важна значительно; в) то, что читается на лекциях, нигде не опубликовано".

Во-вторых, Сорокин старался как можно чаще напоминать о себе преподавателям. Для этого была выработана пара излюбленных приемов: "а) проявляй активность на семинарах; б) вызывай профессоров на личные дискуссии, в которых обязательно покажи, что досконально проштудировал все опубликованные труды оппонента".

Это льстило, удивляло и располагало научных деятелей, и они не придавали никакого значения тому, что совсем не видят студента Питирима Сорокина на своих лекциях.

Следуя собственной методике обучения, Сорокин за первый же год пребывания в Психоневрологическом институте добился репутации выдающегося студента и многообещающего молодого ученого. Он был избран председателем на семинарах профессоров Е. Де Роберти, М. М. Ковалевского и В. М. Бехтерева. Его приглашали публиковать свои работы в научных журналах.

Одним из немаловажных преимуществ "укороченной" системы занятий, выработанной Сорокиным, было увеличение лимита свободного времени. Благодаря этому Питирим со своими друзьями студентами активно участвовал в политической и культурной жизни города. Молодые люди вели просветительскую работу среди рабочих и студентов, посещали симфонические концерты, театры, сами организовывали литературные, музыкальные и театральные вечера. Они наслаждались жизнью во всем ее богатстве, ощущая себя молодыми и полными сил.

Сорокину по-прежнему приходилось зарабатывать себе на жизнь репетиторством. И хотя к этому источнику прибавились ещё и гонорары от случайных статей для некоторых периодических изданий, денег все равно катастрофически не хватало. Поэтому Сорокин так и не смог погасить долг за обучение в институте. По этой причине весной 1909 года Сорокина и его близкого приятеля Кондратьева отстрани ли от занятий. Друзья недолго думая подали прошение о приеме их в студенты юридического факультета Санкт-Петербургского университета. Сам Сорокин утверждал, что решил перейти в университет из-за "глубокого нежелания быть призванным в царскую армию", а студенты всех государственных университетов были освобождены от призыва, в отличие от студентов недавно созданных частных институтов.

"Останься я в институте, меня бы, наверняка, призвали со второго курса. Считая принудительную воинскую повинность наихудшей формой насильственного порабощения свободного человека самодержавной властью, а воинскую службу — обучением искусству массового убийства, я не имел никакого желания попасть на нее и не рассматривал эту повинность как свой нравственный долг".

Не желая с оружием в руках отдать долг ненавистному самодержавному государству, Сорокин все же с большим воодушевлением принял известие о зачислении его в государственный университет, да к тому же еще и с годовой стипендией в 300 рублей:

"Окрыленный, с легким сердцем я поехал в Устюг и Римью на летние каникулы";

Университетские годы

В августе 1910 года Сорокин возвращается в Санкт-Петербург и с новыми силами включается в учебный процесс, теперь уже университета.

В то время социология как наука еще не была признана официально, и ее не преподавали ни в одном высшем учебном заведении. страны, но, несмотря на это, многие социологические Проблемы обстоятельно рассматривались в лекционных курсах, посвященных праву, экономике, теории и философии истории, политическим наукам, криминологии, этнографии. Большинство этих курсов читалось на юридическом факультете университета, поэтому Сорокин и оказался именно там. Он очень быстро познакомился и подружился с самыми влиятельными профессорами факультета — Михаилом Ковалевским и Львом Петражицким, чей знаменитый курс "Общая теория морали и права", рассчитанный на целый год, Сорокин досконально проштудировал за две недели по трем томам капитального труда профессора. На первом же семинаре первокурсник Сорокин взял слово.

В своей речи он высоко оценил научный вклад учителя и весьма аргументировано раскритиковал слабые стороны его теории, предложив по ходу дела несколько личных конструктивных идей. Такой подход и эрудированность нового ученика произвели на мэтра благоприятное впечатление.

Уже на втором курсе Михаил Ковалевский предложил Сорокину должность своего личного секретаря и ассистента в исследовательской работе, а профессор Де Роберти — место соредактора в журнале "Новые идеи в социологии".

Со временем Сорокин стал соредактором Петражицкого и Бехтерева в таких изданиях, как "Новые идеи в правоведении" и "Вестник психологии и криминальной антропологии".

Продолжая свой крестовый поход на науку, Сорокин приобрел солидные знания в философии, психологии, этике, истории и естественных науках. Он досконально изучил теорию права, русского и европейского, историю русского, римского и европейского права, конституционное, гражданское и уголовное право по кодексам и сводам законов. Еще более тщательно Сорокин вникает в социологические труды, включая последние работы многих западных авторов.

В процессе накопления знаний у Сорокина начинает складываться новая достаточно цельная система мировоззрения.

Вот как он сам характеризует ее в своих воспоминаниях:

"С философской точки зрения возникшая система взглядов была разновидностью эмпирического неопозитивизма или критического реализма, основывающаяся на логических и эмпирических научных методах познания. Социологически — это был некий синтез социологии Конта и взглядов Спенсера на эволюционное развитие, скорректированный и подкрепленный теориями Н. Михайловского, П. Лаврова, Е. Де Роберти, Л. Петражицкого, М. Ковалевского, М. Ростовцева, П. Кропоткина — из русских мыслителей, и Г. Тарда, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, М. Вебера, Р. Штаммлера, К. Маркса, В. Парето и других из числа западных ученых. Политически — мое мировоззрение представляло из себя форму социалистической идеологии, основанной на этике солидарности, взаимопомощи и свободы".

Продолжая активно участвовать в политической жизни страны, Сорокин познакомился со многими государственными деятелями, членами Думы и руководителями различных политических партий. "Наш молодой Жан-Жак Руссо", — так рекомендовал политикам своего ученика профессор Ковалевский.

В это же время Сорокин свел дружбу с тогдашним лидером партии и думской фракции трудовиков А. Ф. Керенским, который в марте 1917 года примкнет к эсерам и затем займет пост министра-председателя Временного правительства и пригласит Сорокина в секретари.

Новоявленный Руссо не жалел энергии на дискредитацию одряхлевшей власти. И чем ощутимей он жалил эту власть, тем весомее становился его авторитет в революционной среде.

Благодаря своим "подрывным" лекциям среди заводских рабочих, студентов и интеллигенции, а также многочисленным политическим публикациям во всех популярных проэсеровских изданиях и работе по организации ячеек и групп социал-революционеров Сорокин довольно быстро снискал репутацию заметного идеолога и перспективного молодого лидера эсеровской партии. И когда осенью 1910 года в столице начались студенческие беспорядки, вызванные смертью Льва Николаевича Толстого 7 (20) ноября, Сорокин выступил в числе самых активных и изобретательных "зачинщиков".

Митинги и демонстрации полностью парализовали обычную академическую жизнь практически всех