Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

— Я не знаю, что такое «простые люди», — ответила Мира. — Никогда не встречала. Покажи мне хоть одного.

— Тогда скажите: сколько будет, если к трем прибавить один, потом еще раз один, потом пять, а потом одиннадцать.

— Очко, — посчитала графиня.

— У простого нормального человека — «очко», — согласился Федор. — А у физика двадцать. И ведь ржут с меня оба.

— Как ты считал? Еще раз…

— Я вывел из леса сначала троих, вычеркнул из списка. Потом еще один попался, потом бригадир. После бригадира вывели еще пятерых. А на следующий день их там одиннадцать. И главное, что по списку все совпадают. Вы можете объяснить, как это получается?

— Не путай людей в зоне со счетными палочками. Там всякое могло получиться.

— Я сойду с ума, если не пойму!

— Не сойдешь. Если ты до сих пор не сошел с ума, общаясь с покойником, то от лишнего живого человека тем более вреда не будет.

— Кто это покойник?

— Натан Валерьянович. Разве ты не знаешь, что он умер несколько лет назад. Его бывшая жена до сих пор ухаживает за могилой. Надеется, что еще раз пригодится. Представляешь себе задачка для жены профессора: одного мужа похоронила, другой в командировку уехал. Был один, стало два, а дома мужика как не было, так и нет. А что у тебя? Один лишний на два десятка. Смешно…

— Не понял…

— Спроси у Валеры. Твой шеф присутствовал на похоронах.

— Теперь вы надо мной издеваетесь?

Графиня вздохнула.

— Я думаю, что кого-то из твоих спасенных поле продублировало, соответственно, продублировало и память о нем, а потом все вернулось на место. Лишний исчез, а тебя заклинило, потому что много времени провел в зоне.

— Опять не понял.

— Автор, который придумал нас с тобой, сам не силен в математике. Предыдущая глава пошла в печать с ошибкой, надо как-то выкручиваться. Вот он выкручивается за счет таких баранов, как ты, потому что физики, в отличие от тебя, умеют относиться к математическим казусам с юмором. Так понятнее тебе будет?

— Нет, не понятнее, — ответил Федор. — Я и с Валерьянычем ни черта не понял. Пойду у шефа спрошу.

— Поди, спроси.

— А как эти казусы объясняются с точки зрения математики?

— Причем здесь математика? Тот, кто придумал наш мир — писака! Понимаешь? Писака — не математик. Ему плевать на двадцать первого лишнего. И на то, что физики отраву пьют, стараясь подогнать логику под Его тупость — тоже плевать. Будет нужно — Он их из могилы выкопает и костюмчик отчистит. Понял теперь?

— Вот теперь точно ничего не понял, — признался Федор.

Натан Валерьянович подтвердил правоту графини: оцепление надо снять, увести людей как можно дальше от зоны и на день эвакуировать население поселка. Лишние приборы отключить. Оставить один телефон для связи с Розалией Львовной и одну розетку для приготовления кофе, чтобы никому в голову не пришло идти в лес за хворостом. Согласно инструкции, капитан Карась должен был запросить разрешение штаба на испытание генератора нового поколения, но пессимистическое спокойствие профессора было слишком убедительным:

— Одна двадцатитысячная вероятности, что таким образом нам удастся решить задачу.

— Что ж… Я останусь на испытании, — предупредил Карась. — Посмотрим, что можно сделать. Всех остальных прошу подчиниться распоряжению господина Боровского и покинуть карантинную зону.

— Кроме меня, — уточнила Мира. — Вы же знаете, Натан Валерьянович, что я никуда не уйду. Так зачем же тратить силы на уговоры?

— Мира, послушай меня, девочка…

— Нет, вы меня послушайте, мосье Боровский. Я действительно никуда не уйду. Все, что здесь происходит, касается меня не меньше, чем вас.

— Подействуйте на нее, Валерий Петрович, — взмолился Боровский.

— Валера, подействуй на Федора! Он опять торчит в лагере! Если ты сейчас же не выгонишь его в отпуск, свихнется парень!

— Что я могу сделать для тебя лично, Мира, мы поговорим отдельно, в другой ситуации, в другой обстановке, — пообещал Натан, оставшись наедине с графиней.

— Ничего, Натан Валерьянович. Разве что жениться на мне.

— Мне сейчас не до шуток.

— А я не шучу. К Жоржу я не вернусь! Лучше к черту меня пошлите. Я на лезвии бритвы, Натан Валерьянович. Если вы на мне женитесь, мы будем иметь дело с оскорбленным ревнивцем. Если он догадается, ради чего я вас домогаюсь, он выдерет нас из сюжета вместе с переплетом и сдаст в макулатуру. В последнее время я занимаюсь только тем, что вас прикрываю. Однажды его терпение лопнет, и он заинтересуется вами всерьез. Имейте в виду: как только милашка Джи узнает, что вы способны собрать Греаль, вы забудете страшного человека из ГБ как прошлогодний прыщ.

— Во-первых, мы не способны собрать Греаль!!! — рассердился Натан. — Ни один человек не способен на это, и довольно пустых разговоров! А во-вторых, — продолжил Боровский, понизив тон, — Георгий знает больше, чем тебе кажется. Опасно недооценивать этого человека.

— Ему в кошмаре не снилось, что есть на свете люди, которые могут повторить Греаль. Как только приснится — вам крышка, а мне — гарем!

— Ты не права!

— Послушайте меня, профессор! Жорж не воспринимает всерьез ни вас, ни Оскара, ни меня. И это наша удача. Пока он невысокого мнения о человеческом интеллекте, у нас развязаны руки. Пока он уверен, что вы мне симпатичны как мужчина, нам ничего не грозит. В крайнем случае, боднет рогами забор…

— Ты поедешь с Федором в город! — приказал Натан и топнул на графиню ногой.

— Нет, я поеду на башню с вами! — возразила графиня и топнула ногой на профессора.

— И я поеду, Натан Валерьянович, — сунулся в лабораторию Федор, но капитан Карась отвел его от автобуса, посадил в машину и приказал очистить территорию.

Вечером Оскар закончил тестировать прибор. Желающие могли войти и ознакомиться. Скромных размеров чаша, зеркально отполированная внутри, украшенная камнями и оплетенная золотым узором, была установлена на крупный красный кристалл с симметричными гранями, как на низкую табуретку. В чаше светился туман, вращалась небольшая лужица жидкости. То замирала, то раскручивалась. Два кристалла, закрепленных на корпусе чаши, светились тусклым светом, а третий — подмигивал, словно передавал сигналы морзянки. Боровский критически осмотрел изделие.

— Так и будет вибрировать? — спросил он. — Может, заменить его зеркалом?

— Разорвем контур, Учитель. Совсем ничего не получится.

— И так не получится — и так не получится.

Оскар достал из кармана зеркальце и осторожно погрузил в воду. Красный луч в ту же секунду пробил крышу навылет, без свиста и шороха, в мистической тишине, нарушенной взволнованным дыханием очевидцев. Свидетели застыли, глядя на потолок. Боровский накрыл изделие черной тканью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});