Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

заметить в чьем-то кругу. Борьба шла за само право быть на Большом императорском выходе, доказывая всем, и врагам, и деловым партнерам, и прочим завистникам, что ты все еще вхож ко двору, все еще в фаворе, все еще значим или как минимум не забыт. И горе тому, кого не пригласят, кто останется там, по ту сторону белых кремлевских стен.

Почему-то у меня Большой императорский выход вызывал ассоциацию не с парадом, не с торжественным шествием и тем более не с молебном (хотя большую часть времени мы были как раз в формате богослужения), а с биржей, где маклеры выкрикивают свои предложения, стараясь перекричать друг друга. И пусть наша «биржа» не кричала и не швыряла бумагами, но по сути мало что отличало это «чинное и благородное» мероприятие от яростных биржевых схваток. На кону были огромные деньги, обширнейшие связи и самое серьезное влияние. Тем более что переформатирование элит и денежных потоков идет самым полным ходом.

И на фоне этого всего академик Павлов предлагает мне не появиться на Большом императорском выходе? Нет уж, увольте!

Хотя не спорю, чуть не сдох там. Даже в голове слегка помутилось от жары на фоне общего недомогания да недосыпания. А как тут поспишь? Такое творится, что…

Блин, реально отключаюсь. Надо хотя бы часика три соснуть…

Стук в дверь прервал доктора на полуслове. Я встрепенулся, разгоняя дрему.

– Да!

Генерал Кутепов. Собственной персоной. Пропал мой сон. Редко, когда мой исполняющий должность командующего императорской главной квартирой являет свою персону пред августейшие очи просто так.

– Что у вас, Александр Павлович?

Генерал выразительно покосился на академика. Тот ничуть не смутился, а вместо этого произнес менторским тоном:

– Вы, голубчик, когда-нибудь своими плохими новостями убьете государя, позволю заметить!

Впрочем, Кутепов и бровью не повел, продолжая сохранять полное невозмутимое спокойствие, однако же при этом не желая произносить ни одного лишнего слова при посторонних.

Киваю.

– Благодарю вас, доктор, вы мне очень помогли. Однако же, право, дела не ждут, так что давайте продолжим ваш осмотр чуть позже.

Павлов скептически смерил меня взглядом (интересно, он и на собак своих так же смотрит?) и заявил:

– Вы напрасно иронизируете, государь! В вашем состоянии я бы поостерегся от лишних нервов. Вам очень нужен здоровый сон сейчас. Поэтому, воля ваша, я уйду, но я ответственно заявляю, что я не покину Дом империи до тех пор, пока лично не смогу убедиться в том, что вы отправились в свои апартаменты и улеглись в постель!

– Да-да, доктор. Но сейчас будьте любезны нас оставить.

Академик вышел с выражением полнейшего и всеобъемлющего неодобрительного авторитета на лице. Ох уж эти мне светила науки!

– Государь! Срочное сообщение из Великобритании! В Дублине вспыхнул мятеж, и ирландские инсургенты захватили главный арсенал.

Я прикрыл глаза. Доктор-доктор, что ж вы инсургентов не предупредили, что я должен поспать, а?

ИТАЛИЯ. РИМ.

ВРЕМЕННЫЕ КАЗАРМЫ 6-го ОСОБОГО

ПЕХОТНОГО ПРИНЦЕССЫ ИОЛАНДЫ ПОЛКА.

22 мая (4 июня) 1917 года

Плац. Строй солдат. Полковой оркестр звенит медью труб и ударами барабанов. Реют флаги и знамена. Жаркое солнце и яркое южное небо лишь подчеркивают четкость построения. Никакой расслабленности, никакого отступления от устава. Смотр. Четкость и парад во всей красе.

Только что завершился обход строя, и новоиспеченный шеф полка поднялась на импровизированное возвышение.

Принцесса не была уверена в том, что силы ее голоса хватит для того, чтобы быть услышанной всеми, но воспитанное годами упорство и гордость не давали ей показать слабину.

– Воины Русской Императорской армии! Мои дорогие солдаты!

Князь Волконский стоял рядом и переводил, выкрикивая слова так, что Иоланда едва заметно перевела дух. Да, зря она переживала, ее слов солдаты все равно не понимают, а князь переведет и перекричит так, чтобы понятно и слышно было каждому.

Принцесса тут же себя мысленно хлопнула по щеке. Не сметь давать слабину! Какая разница, понимают они тебя или нет, важно то, что они тебя слышат! И от того, будешь ли ты в их глазах писклявой мышкой или гордой львицей, зависит то, как тебя будут принимать! И никакой князь тебе тут не поможет, и никакой князь твою слабость не переведет в силу!

Иоланда невольно выпрямилась (куда уж больше-то?), до побелевших пальцев сжала край «трибуны», и с каждым словом ее голос звучал все звонче и все сильнее. Слова теряли напускной пафос, и все больше в них слышался глас настоящего лидера.

Волконский переводил, бросая на принцессу завуалированно-удивленные взгляды. Да, вот уж нечего сказать, кровь есть кровь. Этой барышне только-только исполнилось шестнадцать, а она, пожалуй, и полк смогла бы повести в атаку. Выиграть бой вряд ли, тут опыт нужен и наука, а вот поднять и повести – вне всякого сомнения.

Впрочем, о чем он? Он же знал, куда и за кем он едет, не так ли?

ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ.

22 мая (4 июня) 1917 года

Дорогой Майкл!

Вся Европа и весь цивилизованный мир с крайней степенью беспокойства следит за событиями, имеющими место на континенте. И, вне всякого сомнения, центром внимания продолжает оставаться охваченная смутой Франция, число «правительств» и «государств» в которой ясно свидетельствует лишь о фактическом отсутствии всякого рода определенности и центральной власти в одной из величайших держав мира. Разумеется, такое положение дел не может оставить равнодушным мое правительство, о чем было заявлено неоднократно, как по официальным, так и по иным каналам.

Уверен, что и ты отдаешь себе отчет в том, насколько опасна ситуация и как она может повлиять на результат нашего общего дела. В этой связи со всей остротой встает вопрос о согласованности и координации действий между главными союзниками по Антанте – Соединенным Королевством и Российской империей. Сейчас не то время и не