Добрым демоном и револьвером #1-#7 - Харитон Байконурович Мамбурин

себе ни единого жеста, выдающего собственные чувства. Не сколько ради шоу для Рейко, сколько для четы Уокеров. Ну и для себя, разумеется. Это же просто пальцы.

Под действием коктейля кровь свернулась почти сразу, а через полчаса слегка воспалившиеся культи начали покрываться тончайшей пленкой кожи. Всё это время, я просидел в кресле, куря с невозмутимым видом и читая газету… под пакостное хихиканье Рейко и полные сочувствия взгляды, что бросала Анжелика, которую утянули играть в покер вместе с Эдной и Камиллой.

Злая-злая Рейко. Но её можно понять. Только мы отбили штурм войск даймё Категава, только первые из её соотечественников склонили перед нами свои головы, давая клятву служения роду Эмберхарт, только Холд начал походить на нормальный дом, как бедную беременную женщину хватают и тащат на жутком дирижабле через половину мира, в городе, что хуже Ада. Постоянный дефицит эфира в воздухе вызывал у бывшей Иеками дискомфорт, сравнимый с путами на ногах.

Посмотрев на слегка дрожащую руку и стряхнув начинающую подступать слабость, я решил сегодня постараться со снятием стресса у своей дорогой жены.

Два дня прошли как в тумане. Я, согласившись на дополнительное прикрытие, сновал по городу, половину времени отдавая местным делам и разведке ситуации в мире, а половину лишь «светясь» в различных знаковых заведениях, иногда даже с женой. «Рыбка» в виде наёмников и посланников моего отца наотрез отказывалась клевать. Многочисленные лондонские банды не приближались к нам даже на километр, а посещать сомнительные кварталы я остерегался, небезосновательно считая, что тогда у бывшего графа не останется сомнений в цели моего посещения Лондона.

Это были тяжелые дни. Несмотря на то, что тело получало с избытком все нужные вещества для роста пальцев, оно неумолимо требовало покоя всеми доступными методами. Бороться с желаниями организма мне предстояло лишь силой воли и ударными порциями кофе. Пришлось опуститься даже до того, что с утра я с собой забирал термос, наполненный крепчайшим напитком, который самым неджентльменским образом и заливал в себя, позорно прячась от чужих взглядов. Неудержимо клонило в сон, что пару раз едва не привело к конфузу. Зато к нужному времени, я был готов к приёму у баронессы Дриссекс, активно шевеля новыми пальцами. Работали они еще хуже, чем бывшие на их месте протезы, зато были свои, родные.

Это воодушевляло.

Выходя из кэба перед воротами поместья Дриссекс и подавая руку жене, чтобы та без проблем спустилась в своем парадном нежно-голубом кимоно с камелиями, я чувствовал себя лучше, чем когда-либо. Целостнее. Сейчас у меня не было ножа-бабочки в рукаве и шести револьверов, лишь черная стальная трость с рукояткой в виде головы ворона, но это ни на миг не умаляло моего довольства. Мое оружие, восстановленное и улучшенное в Мастерской «Пещеры дракона», ждало своего часа в отеле. Вновь всё, как полагается. Эликсиры, таблетки, ампулы, энергетические коктейли, специальные патроны и несколько особенных гранат. Всё, что нужно для счастья.

Прекрасно быть собой.

— Алистер и Рейко Эмберхарт, супруги, — кратко озвучил я сутулому пожилому церемониймейстеру, встречающему гостей перед главным входом. Коротко поклонившись, он собственноручно отворил нам двери.

Приём был приличным. Ничего сверх стандарта — закуски, легкая, ненавязчивая музыка, мирный гомон гостей, знакомящихся друг с другом, обсуждающих последние события, поднимающих бокалы, чтобы сделать крохотный глоток вина. Стандартное общение полувысшего полусвета, как иногда иронизировал один из моих наставников. Единственным, кто здесь испытывал яркие эмоции, была Рейко. За фасадом вежливой полуулыбки, царящей на её лице, бесновалась буря далеко не самых приятных эмоций.

Причину я не просто знал, а видел воочию. Рейко принадлежит к японским аристократам, сыздавна имевшим общее потомство с рядом сверхъестественных существ. Одним из её прямых предков был бог Райдзин, и хоть подобное и является исключением, но имеет общие черты с другими знатными японскими семьями. Такие союзы порождали потомство, лишенное физиологических изъянов, здоровое, красивое, с прекрасной иммунной системой и долгим сроком жизни, доходящим до 150 лет. А здесь были европейцы. Самые обычные люди, возраст большинства из которых перевалил за 30 лет и не доходил до 60-ти. Для моей жены они были воплощенным кошмаром — проклятыми, искаженными, гротескными пародиями на человека.

Как она говорила? Хуже, чем в Аду? Ну, в чем-то коротышка действительно права. Особенно сейчас, когда я вижу пару перекормленных девиц передержанного возраста, что шепчутся, бросая косые взгляды на короткую стрижку Рейко. В Токио я видел и тётушек попривлекательнее. Причем на рынке, среди простолюдинов.

Моя же внешность вызывала куда более яркое впечатление, чем три года назад, когда я покинул Лондон. За это время я здорово прибавил в весте и росте, а фамильные черты вошли в силу. За полчаса меня трижды спутали с халифатцем, пытаясь узнать, сыном какого из эмиров я являюсь. Единственное, что утешало — делали это битые жизнью вояки, воинственно шевелящие усами в поисках громкого скандала, а может быть, и попойки. Услышав имя, фамилию и титул, господа быстро ретировались. Никому не нравится, когда над ним нависают, а уж принадлежность к знати Японии отпугивает всех как проказа.

Это один из тех приемов, где почти всё является лишь формальностью «для галочки». Скорее, его можно назвать бизнес-раутом, тренировочной площадкой, на которой зашедшие сюда на огонёк являются лишь ширмой, фоном для нескольких десятков человек, привычно обсуждающих свои дела. Среднее вино, средняя музыка, хозяйка вечера даже не обходит своих гостей, а вместо слуг здесь нанятый персонал.

Ждать пришлось недолго. Наша колоритная парочка, застывшая у стола с закусками и определенно явившаяся без какого-либо сопровождения, чтобы быть представленными кому-либо в зале, стремительно выгрызла в уме баронессы Дриссекс огромную дыру, тут же заполненную женским любопытством. Долго вытерпеть Елена не смогла, отправив за нами человека с приглашением посетить баронессу в её кабинете, где последняя довольно нервно опустошала бокал, глядя в окно.

Сама баронесса мало чем отличалась от большинства английских женщин её сорокалетнего возраста. Такие делятся всегда на два типа — либо высушенные унылые рыбы, начавшие увядать с момента, как им стукает 20 лет, либо обычные широкозадые тетушки похожие на припудренные мешочки с влажным безвольным мясом. Англичане не самая красивая нация, а занятия спортом среди женского пола в Лондоне популярны настолько же, как и броски сушеным дерьмом на дальность.

Елена Дриссекс была форменной англичанкой — молодящейся, жеманной, в бледно-розовом платье модного фасона, а заодно и фанатичной приверженицей популярнейшей игры «а что скажут люди?». Взгляд её блеклых серых глаз по этой причине был полон раздражения, смешанного со