Негласные войны. История специальных служб 1919–1945. Книга первая. Условный мир - Игорь Иосифович Ландер

и Голландской Восточной Индии.

Как видим, почти до самого начала войны ни один из документов не содержал и намек на возможность японского удара не только по США, но даже по Филиппинам, что в Вашингтоне расценивалось наравне с нападением на Соединенные Штаты. В последние критические дни в сводках разведки стали упоминаться Филиппины, однако отнюдь не Гавайи. Если перечислить прогнозировавшиеся в США направления агрессии Японии в порядке убывания вероятности, список будет иметь следующий вид: Таиланд — Малайя — Голландская Восточная Индия — Филиппины — Дальний Восток и Приморье. Вероятность подвергнуться непосредственной агрессии в Вашингтоне считали пренебрежимо малой и рассматривали лишь вероятность собственного вступления в войну в случае нападения на Филиппины. В правительстве отсутствовало единое мнение о возможной линии поведения в случае начала боевых действий на Тихом океане против владений Британской империи или Нидерландов. Многие в американском руководстве не верили в саму возможность оказаться в состоянии войны с Японией. В частности, министр ВМС Нокс, получив сообщение об атаке японцами Гавайев, заявил, что в текст, по всей видимости, вкралась опечатка, и следует читать “Филиппины”. Безусловно, в оперативных проработках американских штабов присутствовал вариант нападения японцев на главную базу Тихоокеанского флота, но всерьез он не рассматривался и являлся не более, чем обычной рутинной работой офицеров оперативных отделов. Ввиду общей взрывоопасной ситуации в регионе, командованию флота 1 апреля 1941 года было направлено предупреждение о повышении боевой готовности в выходные и праздничные дни, поскольку опыт показал, что страны “оси” совершали нападения именно в эти моменты, когда бдительность противостоявшей стороны ослабевала.

На более низких командных уровнях к угрозе со стороны Японии относились серьезнее, возможно из-за существенно меньшего доступа к успокоительной дипломатической информации. В частности, руководитель военно-морских операций вице-адмирал Гарольд Р. Старк неоднократно предупреждал главнокомандующего Тихоокеанским флотом США контр-адмирала Хасбэнда Киммеля о возможности внезапного нападения японцев. Воздушная и морская разведка прилегающих к Гавайям водных пространств велась довольно регулярно, из-за  ограниченного числа имевшихся в распоряжении самолетов ее вынужденно ограничили 128-градусным сектором в направлении на юго-запад. Командиров авиационных подразделений крайне беспокоили “пустые моря” к северу и северо-западу от Гавайев, где не пролегали рекомендованные курсы торговых судов, и авианосное ударное соединение противника вполне могло пройти незамеченным до рубежа выпуска самолетов. Именно такой маневр и осуществил японский флот в декабре 1941 года. Он выдвинулся на исходные рубежи, причем группировка в Юго-восточной Азии резко увеличила свой радиообмен, а вышедшее с базы на Курильских островах соединение сохраняло радиомолчание. Более того, японцы оставили на берегу часть корабельных радистов и усадили их за береговые передатчики, справедливо полагая, что американские радиоразведчики будут фиксировать знакомые им почерки и убедятся, что авианосцы не покинули собственные воды. Тем временем корабли направились на восток, севернее судоходных маршрутов, через те самые “пустые моря”, чего так опасались американские авиаразведчики. 3 декабря соединение приняло топливо и направилось на юг, к Гавайям, имея приказ возвращаться обратно в случае визуального обнаружения любым судном. Однако этого так и не произошло. В ночь с 6 на 7 декабря эскадра увеличила ход до 26 узлов и к 06.00 вышла на рубеж выпуска первой волны самолетов.

Нельзя сказать, что морские радиоразведчики Соединенных Штатов в это время бездействовали. С 1 июня 1939 по 30 ноября 1941 года японцы пользовались версиями весьма совершенной криптосистемы, получившей в США условное обозначение JN-25. Впоследствии выяснилось, что в ее основе лежала серьезно переработанная американская кодовая книга 1898 года, отвергнутая в 1917 году по причине низкой секретности. В этом коде имелось 25000 слов и фраз (в дальнейшем, в коде JN-25B — 33333), представленных в виде пятизначных групп, которые перешифровывались путем добавления к ним случайного пятизначного числа из отдельной книги, заменявшейся каждые три или шесть месяцев. Помимо смысловых групп, в текст включались “пустышки”, еще более затруднявшие вскрытие JN-25. Тем не менее, криптоаналитики ВМС США все же смогли преодолеть все препятствия, что существенно облегчало отслеживание перемещений военно-морских единиц потенциального противника и прогнозирование действий его командования. За шесть предшествовавших нападению на Перл-Харбор месяцев радиоразведывательные органы армии и ВМС перехватили, дешифровали и перевели около 7 тысяч японских радиограмм, то есть около 300 в неделю. Из них 1561 были сочтены заслуживающими внимания командования, и их содержание было включено в информационные документы радиоразведки[460].

1 декабря 1941 года японцы внезапно сменили свои военно-морские коды и позывные кораблей. Встревоженные этим обстоятельством криптоаналитики в Вашингтоне и на острове Коррехидор немедленно приступили к их вскрытию, но безуспешно. Кроме объективных факторов, ситуацию усугубляли и субъективные: криптоаналитическое оборудование, комплекты японских шифровальных ключей и скелеты их кодовых книг еще в ноябре 1941 года вместо Перл-Харбора были отправлены на Коррехидор. Группа криптоаналитиков на Гавайях в основном работала над вскрытием японского военно-морского шифра высокого уровня, использовавшегося для связи между командующими соединений. О смене кодов адмирал Киммель немедленно известил Вашингтон и запросил, следует ли рассматривать это как признак предстоящего скорого нападения или же просто как технический элемент работы японцев по защите своей переписки? Второе было вполне вероятно, поскольку отмененные коды и шифры находились в работе уже на протяжении двух с половиной лет, то есть достаточно долго. Позднее, в середине декабря, дешифровальщики на Коррехидоре пришли к заключению, что новые системы фактически не столь уж новы и представляют собой прежние коды с другими шифровальными добавлениями.

Более, чем смена кодов, американских радиоразведчиков встревожила внезапная смена позывных японских кораблей. Исчезновение способности читать переписку потенциального противника, безусловно, являлась прискорбным для флота фактором, но намного худшей оказалась утрата возможности полноценного анализа перехвата. Это лишило американцев возможностей отслеживать перемещения отдельных единиц, в том числе вызывавших их наибольшее опасение авианосцев. Однако и не это оказалось важнейшим фактором в маскировке перемещения японского ударного соединения. Командовавший им вице-адмирал Тюити Нагумо строго контролировал режим радиомолчания и тем самым под корень подсек все возможности радиоразведки противника. При отсутствии у противника радиообмена невозможно производить ни анализ перехвата, ни дешифровку сообщений, что делает все усилия в данном направлении бесполезными. В этот период работу радиоразведки следовало подкрепить визуальной или агентурной разведкой, но такими возможностями Соединенные Штаты тогда не располагали. Оставалось полагаться на дешифровки японских дипломатических телеграмм, однако Тихоокеанский флот не был допущен к информации, закрывавшейся “пурпурным” шифром. Начальник разведки флота капитан 1-го ранга Эдвин Лэйтон попросил включить его в список рассылки этих материалов, но получил отказ из-за неудовлетворительной криптоаналитической защиты средств связи в Перл-Харборе. В результате 2 декабря ему пришлось уведомить Киммеля о неспособности разведки установить местонахождение японских