Произнеси её имя (ЛП) - Джеймс Доусон

Кейн выдохнул Red Bull через нос.

— Мило. Теперь понятно, чем вы там занимаетесь.

— Прости. Мне не следовало так говорить.

— Нет, все нормально. — Кейн открыл пачку Doritos. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Мы никогда ни о чем больше не говорили, кроме призраков.

Эта была истинная правда. На самом деле, кроме того, что он учился в Рэдли, ездил на небольшом ВМХ байке[12] и, вроде как, встречался с Грейс, она не знала о своем напарнике ничего. Только это. Оу, и еще про бурную семейную историю.

— Ты прав. Давай, расскажи мне что-нибудь.

— Например, что?

— Например, о себе. — Может быть, если она сосредоточится на нем, то не будет думать о порезах на руках. Одна мысль о них заставляла ее кожу покрываться мурашками. Просто думай о Кейне.

Снова пошел дождь — капли барабанили по крыше автобусной остановки, которую наполовину покрывали скользкие, мокрые оранжевые листья.

— Э-э, даже не знаю, — сказал он. — Я довольно-таки обыкновенный.

— Это вряд ли.

— Ну, я увлекаюсь спортом, искусством и фотографией. Если… знаешь… если он настанет, то в следующем году я собирался в университет изучать графический дизайн.

У Бобби загорелись глаза. Она проигнорировала часть, касающуюся Мэри. Просто думай о Кейне.

— О, круто. Я не думала, что ты «творческая» личность.

— Ха! Так себя называет мой учитель-хиппи по искусству. Почему ты так не думала?

Смутившись, Бобби пожала плечами.

— Всего лишь заблуждение, полагаю. Я увидела толстовку и ВМХ и решила, что ты относишься к… Не знаю, к типу хулиганов-бунтарей, ну или типа того.

Кейн усмехнулся.

— Это потому что я смуглый? — Он подмигнул, и они оба рассмеялись. — Это же Рэдли Хай. Довольно ужасная школа — ты делаешь то, что должен, чтобы ужиться. И показываешь людям только то, что хочешь, чтобы они увидели, понимаешь? Либо так, либо тебе дадут пинка под зад. В Кройдоне было то же самое.

— Ага. Пайпер Холл — такая же ужасная. Все в своих ящичках: например, есть девушки, играющие в хоккей, девушки, поющие в хоре, симпатичные девушки; даже альтернативные девушки однотипны. Ты можешь выбрать любой ящик, какой тебе нравится, за исключением того, который покажет настоящего тебя.

Он кивнул.

— Это убивает. Усердно стараться не выглядеть так, что ты стараешься. Я пытаюсь совмещать все это. Свои рисунки, катание, увлечение стрит-артом. Смотри. — Он задрал свитер и показал серую футболку с принтом скелета препарированной лягушки. — Я сам это сделал.

— Ух ты — это на самом деле круто. — Когда он ее приподнял, Бобби мельком увидела верх его боксеров. Они были мягкими, из хлопка, и выглядывали над поясом его джинсов, резинка плотно облегала мускулистые выступы, пробегающие по его бедрам. Что-то теплое и радужное зашевелилось внутри нее. Просто думать о Кейне — действительно срабатывало. Он был как раз тем тонизирующим напитком, который ей был нужен.

— Спасибо. Я хочу сделать побольше таких — может быть, продавать их в интернете. Опять же, если только…

— Я поняла.

— А что насчет тебя? Вязание крючком и прочая дребедень?

— Ха! Не совсем! Боже, боюсь даже предположить, что ты слышал.

— Все богачки?

— Неа.

— Лесбийские оргии?

— Только по последним средам месяца, — с иронией ответила Бобби.

— Разочаровывает. Секс, наркотики и рок-н-ролл?

— Нет, нет и только девушки-готы.

— Провал. Все шикарные?

— Все относительно. У нас есть молодая королевская особа среди учениц младших классов, так по сравнению с ней я почти плебейка. Есть вступительные экзамены, так что если ты невероятно умный, то можешь получить стипендию и все такое.

— А как насчет тебя?

— Получила ли я стипендию? — Бобби потянула рукава вниз там, где они задрались — она не хотела вспоминать о призрачных ранах до тех пор, пока не смогла бы полностью раздеться и увидеть реальную картину. Порезы постоянно маячили на переднем плане ее сознания, словно в ее череп попала муха. — Нет. Хоть я и ношу очки, на самом деле я не такая уж умная. Моя мама была достаточно известной актрисой в восьмидесятых — она играла Дездемону в одном старом фильме, версии «Отелло». Мама всегда работает в разных местах, так что отправила меня в школу-интернат для «моей же собственной пользы».

— Отстой. — Кейн доел чипсы и бросил пакет в мусорную корзину. — Но ты все равно умная. То, как ты говоришь, и все такое.

— А мне бы дали пинка под зад в Рэдли?

— О, однозначно! Однозначно! — засмеялся он.

— Мне нравится сочинять, — призналась Бобби. — Не знаю, хороша ли я в этом — я едва ли пользуюсь точками — но мне бы хотелось быть писательницей. Писать книги.

Кейн ухмыльнулся.

— «Творческая» личность?

— Ага. — Бобби улыбнулась в ответ. Сквозь мрак по улице зашумел автобус, проезжая мимо нависающих деревьев, которые задевали и хлестали его. Момент был разрушен. Блин. Она не хотела, чтобы разговор с Кейном заканчивался.

Они сели в автобус, показав свои билеты, и в Бобби ударила почти осязаемая волна запаха пота. Распаренное, влажное транспортное средство было отвратительно — оно пахло будто мешок влажного компоста, оставленного на солнце.

— Чувак, здесь воняет, — пробормотал Кейн, и Бобби собиралась было ответить, когда увидела то, что остановило ее на полуслове. — Что такое? — спросил он.

— Просто не останавливайся, — ответила ему Бобби, ведя его к самым задним сиденьям. В третьем ряду сидела приходящая ученица по имени Элоди Минчин. Бог знает, почему она ехала на автобусе в школу почти в полдень, да это было и не важно. Их увидели.

Кейн видел то же, что и она.

— О, задница. Ты думаешь, она на тебя донесет?

— Опять же, я переживаю не из-за Прайс.

— Грейс?

— Грейс.

Кейн, должно быть, уловил что-то — возможно, она скорчила такое же лицо, которое делала, когда была вынуждена есть ужасные оливки или каперсы — потому что неожиданно проговорил:

— Знаешь, между мной и Грейс ничего нет.

Бобби сделала равнодушный вид, как будто это не имело для нее никакого значения, хотя в ее голове проходил парад победы. Другая часть ее мозга пыталась вытолкнуть черные облака — Мэри — на передний план, но она не обращала на это внимания. Вся суть жизни заключалась в маленьких победах. Сейчас, на заднем ряду 38 автобуса, она позволила себе упиваться радостью от осознания того, что Кейна не интересовала Грейс Бруэр-Фэй.

— О, правда? А она это знает?

— Если нет, то ей бы следовало. Я был с ней прямолинеен.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});