Дело №888 - Виталий Кравчук

– Если я не ошибаюсь, – продолжил Говоров, – согласно кодексу адвокатской этики адвокат, принявший поручение на защиту, не вправе самостоятельно отказаться от защиты.

– Вы не ошибаетесь. Только в данном случае плевать я хотел на адвокатскую этику, можете жаловаться. Не забудьте в жалобе указать, в чем вас обвиняют и в каком суде я сорвал заседание, не явившись.

– Я не собираюсь никуда жаловаться, не привык, – с обидой произнес Говоров. – На самом деле искренне не понимаю, в чем виноват и почему изменилось ваше отношение. Я обратился за помощью, в которой по-прежнему остро нуждаюсь. Вы согласились помочь. Почему же отказываетесь теперь, накануне суда? Вы так блестяще отработали защиту по делу, все было хорошо. Почему же сейчас вы заставляете меня унижаться, просить о помощи? Сколько надо повторять, что это я нуждаюсь в вас, а не наоборот. Неужели отказываетесь меня защищать только из-за того, что я не перезвонил?

Вот это уже похоже на мат. Мой образ порядочного человека рискует быть разрушенным. А этого я не хочу. Я не сволочь и не желаю ею прослыть. Все-таки зачем-то я нужен этому человеку, раз он по-прежнему умоляет о помощи. Наверное, стоит все же рискнуть и пойти на суд, узнать, что задумал Говоров. Точку поставить надо, при этом сохранив лицо порядочного адвоката. Тот факт, что Мишка и Платон врут, вина совсем не Говорова, а наших с ними отношений. Однако мерами безопасности пренебрегать не стоит. В сопровождении охраны ничего страшного случиться не должно, да и мне будет спокойнее.

– Хорошо, Борис Олегович. Вы правы. Я привык выполнять работу честно и добросовестно и не хочу, чтобы меня обвинили в непорядочности. Просто в последнее время происходят очень странные, неприятные для меня вещи. Я немного выбился из колеи, но доведу ваше дело до конца. Скажите, где будет суд и как туда добраться.

– Виталий Владимирович, – ответил Говоров, – боюсь, сами вы туда не доберетесь. Это закрытая для посторонних территория. Завтра в восемь утра у подъезда вас будет ждать белый автомобиль.

– Опять загадки? – недовольно поинтересовался я.

– Никаких загадок, просто небольшая конспирация. Не дай бог, туда попадут репортеры, – вздохнул Говоров. – Я настолько боюсь журналистов, что буду добираться туда отдельно от вас. Прошу, не обижайтесь.

– Ладно, я понял. В восемь спущусь.

– Отлично, спасибо, – поблагодарил Говоров. – Да, чуть не забыл, скажите своим людям, чтобы уезжали. Все будет нормально, следить за нами не нужно, особенно им.

Неужели ему известно все, что происходит в моей жизни? Вспоминается известный персонаж – лейтенант Коломбо, который, подобно Говорову, перед тем как попрощаться, как будто невзначай задает последний вопрос, начиная его словами «Да, чуть не забыл…» или «Извините, моя жена думает, что…». Показывая тем самым свою рассеянность, Коломбо усыпляет бдительность преступника, выясняя все, что ему нужно. Говоров действует так же. Нельзя показывать ему своего удивления.

– Хорошо, Борис Олегович, передам им, – невозмутимо произнес я. – Как видите, тоже приходится прибегать к некоторым мерам конспирации и безопасности заодно.

– Я понимаю. Поверьте, ничто не будет угрожать вашей жизни на завтрашнем суде. До свидания, Виталий Владимирович, до завтра. Привет жене и сыну.

На этом разговор закончился. После последней фразы, я снова подумал, что Говоров хороший игрок и не любит проигрывать, также как и я. Передав привет жене и сыну, он в очередной раз показал, что моя жизнь для него, как прочитанная книга. Ему известно все или многое. Надо пойти на этот суд. Иначе неизвестно, чем все это может закончиться для меня и моих близких.

Собравшись с силами, я позвал Машку.

– Слушай, Маш, сейчас звонил Говоров, дико извинялся за то, что пропал. Короче, я принял решение пойти завтра на суд.

Я рассказал Машке о причинах, побуждающих сделать такой шаг. Главная причина – желание выяснить, почему же врет Платон. Плюс невозможность забыть о чувстве долга.

– Машка, любимая, поверь, никакой опасности в этом суде нет. Я перестраховался и принял все необходимые меры безопасности.

Рассказывать Машке о том, что ребят вычислили, я не стал, чтобы она не волновалась.

– Хороший ты человек, адвокат Ковров, честный, – грустно помолвила Машка. – Я люблю тебя!

– Я тебя тоже, – обрадовался я реакции жены. – Пойду спущусь вниз. Дам ребятам последний инструктаж.

– Давай, – машинально ответила Машка.

Около подъезда я огляделся по сторонам, но ничего подозрительного не обнаружил.

– Планы немного изменились, – начал я, обратившись к Виктору. – Вас вычислили. Надо сменить место дислокации. Завтра в восемь утра от подъезда меня заберет белый автомобиль и повезет в неизвестном направлении. Задача остается прежней – проследить, не засветившись. Но проблема в том, что повезут меня, как вы и предполагали, на какой-то закрытый объект, куда нет доступа посторонним. Неизвестно, что это будет за место. Я боюсь, меня увезут далеко, и вы не сможете отследить маршрут передвижения.

– Об этом я и говорил час назад, – ответил Виктор. – Но эту проблему мы предусмотрели. Держите, – Виктор достал из кармана небольшой предмет черного цвета, напоминающий увеличенную таблетку активированного угля.

– Что это? – спросил я.

– Передатчик, чип, маяк – называйте как хотите. Главное, что это спутниковая система, позволяющая достаточно точно установить местонахождение обладателя передатчика.

– Типа как у собаки Путина, – засмеялся я. – У нее в ошейнике тоже какой-то чип, при помощи которого ее можно обнаружить в случае чего.

– Ну типа того, – впервые улыбнулся Виктор. – Мы всегда сможем знать, где вы находитесь, и не подъезжать достаточно близко, чтобы не быть замеченными.

– Потрясающе, – воскликнул я, не сдержавшись. – Ребята, вы настоящие профессионалы.

Я вспомнил Карлсона, который говорил: «Малыш, я же лучше собаки».

Дома я умылся, завел будильник, еще раз перечитал защитительную речь Говорова и рухнул спать. Меня ждал тяжелый день.

Суд. Встреча последняя

На завтрак Машка приготовила восхитительную яичницу с сосисками и красным луком. Позавтракав, я подошел к шкафу с одеждой. Классический вопрос любой женщины утром: «Что надеть?» – мучил сегодня и меня. Решив что лучше всего подойдет что-нибудь строгое, я остановил выбор на классическом черном костюме, белой рубашке с золотыми запонками и черном итальянском галстуке типа «селедка», чтобы узел был не очень большим.

Взглянув в зеркало, я улыбнулся тому, что получилось. Мое отражение поспешило улыбнуться в ответ, подмигнув мне левым глазом, мол: «Не переживай! Все будет хорошо!». Надевая на руку часы, я вспомнил, как Платон неоднократно упрекал меня в том, что я страдаю слишком большой привязанностью к вещам. Он говорил, что тяга к новым вещам, особенно к дорогим, развращает человека. Даже упоминал о грехе, называемом мшелоимством и означающим постоянное стремление приобретать все новые и новые вещи без видимой пользы для себя, когда вещи приобретаются ради вещей, а не ради жизненной необходимости. По словам Платона, святые отцы считают эту греховную страсть даже хуже сребролюбия. Все вещи преходящи, и излишняя забота о них наносит ущерб заботе человека о его участи в вечности.

Я действительно страдаю непреодолимой тягой к хорошим вещам. Дорогая одежда, шикарные автомобили, крутые часы – все это очень привлекает. Но тому есть оправдание, неразрывно связанное с родом моей деятельности и выбранной профессией. Автомобиль, костюм, галстук, портфель, часы – необходимая атрибутика хорошего адвоката. Гораздо страшнее, если из-за внешнего вида адвоката посадят невиновного человека. Представляю, что будет, если я заявлюсь в суд в спортивных штанах и футболке, провонявших ароматами московского метро. Нет, лучше я буду привязан к своим недешевым вещам, нежели допущу, чтобы пострадал клиент. Дорогие вещи придают уверенности их обладателю и влияют на мнение окружающих о нем. Возможно, это неправильно, но это так.

Положив во внутренний карман пиджака передатчик, поцеловав Машку и спящего Вовку, я спустился вниз. Около подъезда меня ждала большая белая машина какой-то непонятной марки. Скорее всего, что-то китайское. Водитель радостно сообщил, что он от Говорова и что ему поручено доставить меня до места назначения. Куда именно, он не уточнил. Водитель чем-то напоминал улыбающегося Сальвадора Дали. Длинные черные волосы, тонкие усики и такие же безумные глаза, не гармонирующие с добродушным выражением лица.

Как большой начальник, я сел на заднее сидение автомобиля. Особенного желания общаться с сюрреалистическим шофером не было. Спать тоже не хотелось. Несмотря на ранний подъем, я чувствовал себя выспавшимся и бодрым. Достав из портфеля вчерашнюю газету, я погрузился в чтение. Не успел прочитать абзац, как буквы стали расплываться. Я отложил газету в сторону. В глазах потемнело, и я попытался открыть окно. Но тело вдруг стало невероятно тяжелым. Перестав меня слушаться, оно не позволило дотянуться до кнопки стеклоподъемника. Последнее, о чем я успел подумать перед тем как отключиться, что передатчик находится со мной.