Сквозь время. (Сборник) - Валентина Журавлева

— Послушайте, Николай Андреевич, ну, чего вы огорчаетесь? Не удалось разыграть меня- и не надо. Велика беда!

Он зачем-то снял очки, потом снова надел их и внимательно посмотрел на меня.

— Дикарь.

Он сказал это спокойно, даже с легким сожалением. Я опешил от неожиданности.

— Пардон, — пробормотал я, — вы сказали?

— Дикарь, — тем же тоном повторил Трах.

Мне стало неловко за это глупое “пардон” и, тщательно взвешивая слова, я сказал, скрывая раздражение:

— Было бы очень хорошо, если бы вы объяснили свою ценную мысль несколько яснее.

Не обращая никакого внимания на мою иронию, Трах кивнул:

— Объясню.

Он вздохнул, что-то пробормотал, потом начал говорить безразличным голосом:

— Дом, в котором вы находитесь, не дача, а Лаборатория экспериментальной физиологии. Я заведующий этой лабораторией. Основная цель моих исследований — проблема сна. К сожалению, до сих пор мне приходилось вести эксперименты над людьми осведомленными, знающими в чем дело. Это отрицательно сказывалось на результатах опытов, мешало объективности исследования. Именно поэтому, когда вам понравилась дача, я пригласил вас. Опыты совершенно безопасны; только поэтому — в нарушение обычных правил — я решился провести их без вашего согласия. К сожалению, эксперимент успеха не имел. Да, не имел…

Поток новостей буквально ошеломил меня. Я не знал, что сказать.

— Возьмите, пожалуйста, ваши деньги, — Трах выложил на стол пачку червонцев. — Дарья Константиновна такая же “хозяйка” этой “дачи”, как я папа римский… Конечно, вы можете до конца лета жить здесь.

Тут я, наконец, обрел дар речи.

— Но что это такое — “проблема сна”? Отгадывание снов? Научная ойнеромантика? Что вы называете “проблемой сна”?

Признаться, я еще не вполне доверял Траху: рассказанное им могло оказаться мистификацией. Поэтому вопросы я задал таким тоном, чтобы в случае чего все можно было свести к шутке. Но Трах ответил совершенно серьезно.

— Мы с вами уже говорили о том, во что обходится людям сон. Помните, шестнадцать миллиардов человеко-часов в сутки? Цель моих исследований — я имею в виду конечную цель — рациональное использование этого колоссального резерва человеческой энергии…

Увидев, что я собираюсь возразить, Трах предостерегающе поднял руку.

— Не перебивайте. Пока выслушайте меня… Я начал работу с попыток сократить среднюю продолжительность сна. Четыре года работы показали мне, что это был неправильный путь. У отдельных людей встречаются значительные отклонения от обычной нормы сна, но вообще-то при современном состоянии физиологии и думать нельзя об эффективных универсальных средствах сокращения сна.

— Но ведь существуют же различные препараты, — вставил я, — которые…

— Которые ни к черту не годятся, — резко перебил Трах. — Эти препараты нечто вроде ростовщика: они дают взаймы, а потом требуют немедленного возврата да еще с громадными процентами.

Трах оживился. Видимо, он любил и умел спорить.

— Четыре года упорной — по двенадцать часов в сутки — работы не дали практических результатов. Тогда я пошел по другому пути. Мы спим восемь часов, но спим не очень крепко. Постепенно засыпаем, постепенно просыпаемся. Среди ночи сон многократно прерывается. Словом, коэффициент полезного использования сна в среднем не превышает восьмидесяти трех процентов — это я установил на большом количестве наблюдений. И сразу же у меня возникла идея: нужно, чтобы люди спали, так сказать, “на полную мощность”, без перебоев. Крепкий сон будет короче, а эффект окажется такой же.

— Снотворные порошки? — спросил я.

— Бред! — отрезал Трах. — Систематическое использование снотворных средств весьма вредно. Выигрывая в одном, человек проигрывает в другом. Я выбрал иное средство — электросон.

— Электро… сон?

— Да. Еще в прошлом веке удалось установить, что импульсы постоянного тока при определенных условиях способны вызвать у животных состояние оцепенения, близкое ко сну. Я построил генератор, вырабатывающий резкие импульсы слабого электрического тока — сто три импульса в секунду. Если подвести эти импульсы по проводам к векам и затылку человека, через несколько минут наступит крепкий сон. Меняя частоту и форму импульсов, я мог заставить человека проснуться.

— Здорово! — невольно вырвалось у меня.

Трах покачал головой.

— Нет. Оказалось, что такие приборы уже существуют. Их изобрели на год раньше меня и успешно применили в медицинской практике. Но не это главное. Выяснилось, что “электросон” не сокращает норму сна. Если, например, днем человек два часа спал “электросном”, то ночью он все равно проспит свои восемь часов. Удивляетесь? Я тогда тоже удивлялся. Сейчас-то я знаю, что обычный сон и “электросон” — вещи совершенно разные… Папиросы у вас есть?

Я протянул коробку. Трах закурил, сделал несколько глубоких затяжек, закашлялся.

— Вот так и следующие три года оказались безрезультатными, — продолжал он. — Правда, на этот раз я все-таки кое-что сделал: последняя модель моего аппарата работала без проводов на расстоянии до трех метров. Но к своей основной цели я не придвинулся ни на шаг… Это было тяжелое время. Семь лет — и ни проблеска успеха. Хуже того, я не знал, что делать дальше. Прошел еще год, прежде чем я нащупал правильный путь. Продолжительность сна нельзя было сократить — с этим приходилось мириться. Но сон можно было использовать. Правда, для этого нужен был пустяк… Он усмехнулся.

— Нужно было научиться управлять сновидениями.

— Вы хотите сказать…

— Да, да, именно это я и хочу сказать, — перебил Трах. — Сновидения должны быть осмысленными, связными и управляемыми.

— Управляемыми?

— Да, да. Вам это кажется странным? Но вы убедились на себе… Впрочем, идемте, я вам кое-что покажу.

Трах встал и направился в мою комнату. Я пошел за ним. У кровати он остановился, поднялся на носки и легко снял со стены репродукцию Айвазовского.

К моему немалому удивлению, под картиной оказалось прорезанное в стене квадратное отверстие, из которого, как ствол пулемета в амбразуре дота, торчал объектив какого-то аппарата.

— Отсюда и проецировались ваши сны, — сказал Трах, показывая на отверстие.

…Весь день я просидел в своей комнате. В стекла с шумом били косые струи дождя. Порывистый ветер гнул ветви деревьев, срывал листья.

Мысли путались, внимание переключалось с одного предмета на другой, постепенно нарастала головная боль. В конце концов, я сказал себе: “Друг мой, ты столкнулся с бредовой идеей не вполне нормального человека. Подумай и разбей эту идею логически”.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});