Дважды не присягают - Бортников Сергей Иванович

– Знаю. Наслышан.

– На тысячу заключенных в учреждении всего три опера! Для того чтобы обеспечивать надлежащий порядок такими ограниченными силами, надо крутиться день и ночь! Наше задание можно существенно облегчить путем тотального контроля за контингентом. К сожалению, «жучки», даже самые современные, имеют достаточно ограниченный радиус и срок действия… Нельзя ли придумать что-то более эффективное?

– Отчего же нет… Любой бытовой прибор, снабженный динамиками, – идеальный улавливатель звуков… На его основе можно сконструировать довольно совершенную систему прослушивания всех помещений…

– Вот этим ты и займешься! – подвел итог Руслан Ильич. – А денег нам не надо… Можешь «греть» своего командира, сколько заблагорассудится. Гонорар получишь шлакоблоками. По себестоимости. Согласен?

– Как говорят ваши клиенты – заметано! – довольно улыбнулся Панкратов.

Расстались поздним вечером. Марчук и Костицкий отбыли домой вместе со своим начальником в служебной «Волге», а Солома с новым другом решили немного прогуляться по свежему воздуху.

Возле отеля они долго обнимались.

Потом Панкратов, притворяясь пьяным, достал несколько стодолларовых бумажек и протянул их майору.

– Спасибо за помось-сь-сь, – произнес заплетающимся языком.

– Ты что?! Спрячь немедленно! – обиделся Солома и насильно запихал помятые купюры в карман Шуриного пальто.

– Ладно… Поз-зы-зже раз-зы-беремся…

– Тебе помочь?

– Не-а, – икнул Панкратов. – До скорой встс… встствречи! – И поплелся на второй этаж.

Ростислав купил в киоске пластиковую литрушку «Оболони», дождался, когда в окошке гостиничного номера вспыхнет свет, и побрел по пустынным улочкам, попивая пивко прямо через горлышко бутылки.

Изрядно окосев, еле забрался на «родной» пятый этаж и под укоризненными взглядами супруги начал сбрасывать с себя одежду. При этом даже не заметил, как из кармана брюк на пол вывалилась перевязанная резинкой пачка зеленоватых купюр с портретом Бенджамина Франклина – известного американского просветителя, одного из авторов Декларации независимости, ошибочно принимаемого нашими гражданами за президента Соединенных Штатов.

– Что это? – удивленно развела плечами Нина.

Но Солома уже не мог ничего ответить ей.

Он спал, сладко и беспечно…

Утром Ваську повезли в Киев на операцию.

«За какие деньги?» – недоумевал майор.

А когда узнал – нет, не возмутился, просто мысленно поблагодарил Господа (и Панкратова) за то, что ниспослали ему спасение.

Да бросил пить. Навсегда.

Глава 3. Опасность

Когда спустя несколько дней Солома нашел Панкратова по одному из обозначенных в визитке номеров телефона, чтобы поблагодарить за помощь в лечении сына, Шура ответил, что он здесь ни при чем. После чего Кум еще больше зауважал этого простого и скромного русского парня. Мысленно он поклялся выполнить любую, самую противозаконную просьбу своего спасителя, но тот не спешил напоминать о «долге чести».

Благодарный опер решил играть на опережение. И в середине апреля позвонил снова.

– Алло, Александр Иванович?

– Я.

– Ростик. Солома.

– Здравствуй, дружище… Как Васек?

– Ой, даже не знаю, как тебя благодарить.

– Отставить, господин майор.

– Товарищ…

– Запомнил стишок?

– Так точно!

– Ладно, забудь, ты мне ничем не обязан… Да… Кстати… Как там наша «прослушка»?

– Фурычит…

– Командира пишешь?

– Круглосуточно!

– Чем он сейчас занят?

– Да так… Талдычит с Бочей целыми днями о бренности земного бытия…

– Твое мнение о его невиновности не пошатнулось?

– Напротив – укрепилось! За это время он бы обязательно «прокололся», если б чувствовал за собой хоть какой-то грех… Другие знаешь, сколько всего наговорили!

– А они не могут что-то подозревать, о чем-то догадываться и соответствующим образом «фильтровать базар»?

– Нет, конечно.

– Ясно… Что ж… Передай Богдановичу привет.

– Спасибо. Непременно передам.

– Как он, на жизнь не жалуется?

– Забыл, как столовка пахнет… На первое – «Галина Бланка», на второе – «Мивина»[27] с копченой колбасой. Брюхо отпустил… Похлеще моего будет…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Так перебирайся к нему в барак. На сытный и разнообразный казенный харч!

– Ха… Не положено. Статью пришьют. За объедание контингента.

– Тогда не скули.

– И не думаю… Дело к тебе есть… Включай защиту!

– Одну секунду!

Панкратов щелкнул тумблером. Теперь ни одна спецслужба мира не сможет подслушать их разговор.

– Можешь говорить!

– Над Бочей нависла серьезная опасность.

– Поясни.

– На Хозяина постоянно наезжают, чтобы стуканул, когда его отпускать будут… Боюсь, не доедет он домой…

– Понял… Ты вот что мне скажи: они с командиром на самом деле кореша или так… прикидываются?

– Не разлей вода.

– Выходит, надо помочь другу друга?

– Тебе решать.

– Я «за».

– Я тоже. Тем более что Богданович прилюдно поклялся отомстить любому, кто посмеет обидеть его лучшего друга. Натворит беды, если с Валеркой что-то случится… И снова окажется за решеткой.

– То есть все наши усилия могут оказаться напрасными, я правильно понял?

– Ага.

– Значит, другого выхода, кроме как уберечь Бочу от неприятностей, у нас с тобою нет.

– Совершенно верно.

– Что мы можем предпринять?

– В тот день, на который запланировано освобождение Бочарова, выйдут на волю еще трое заключенных. Пусть один из них сядет в машину, которую пришлют за Валерием. А его самого мы отпустим на день позже. И с другой компанией.

– Логично. Я сам за ним приеду.

– Осталось малое – предупредить Бочу.

– Тебе и карты в руки.

– Не положено.

– Это почему же?

– Репутацию, брат, надо беречь! Нельзя вступать в сговор с преступным элементом.

– Это противоречит твоим убеждениям?

– Да.

– А разве ты не должен заботиться о здоровье и безопасности своего контингента?

– Должен!

– Вот и намекни ему, мол, имеется оперативная информация. Советую поступить так-то и так-то!

– Убедил.

– Когда случится сие знаменательное событие?

– В канун праздников… Тридцатого апреля!

– Жди меня двадцать восьмого.

– До встречи. Рад буду свидеться.

– Я тоже.

Глава 4. Подготовка к освобождению

Десять лет прошло, а Панкратов все никак не мог забыть ту проклятую войну. Да и как забудешь, если ноют раны, если еженощно просыпаешься от выстрелов и взрывов?

Автоматная очередь прошила его сверху донизу. По левой стороне, от плеча до колена, но – невероятное везение! – если вообще можно говорить о каком-либо везении в данном случае – жизненно-важные органы остались незадетыми!

Удачное совпадение – не более.

Во-первых, автомат противника оказался заряженным обычными боеприпасами, не со смещенным центром, после попадания которых раненых не остается – только убитые и калеки. Во-вторых, рядом находился грамотный командир, надежный и верный товарищ… Старший, в то время, лейтенант Гринько. Он сразу вывел взвод из-под обстрела и, выдвинувшись вперед с группой разведчиков, лично уничтожил двух «духов», ранее изрешетивших Панкрата. Затем вызвал по рации «вертушку» и на собственных плечах вынес на равнину истекающего кровью бойца…

Но больше телесных беспокоили Александра раны душевные.

Вот он наслаждается жизнью, любит женщин и пьет водку, а его спаситель – гниет в бараке, перебиваясь с хлеба на воду, точнее теперь, если верить Соломе, с колбаски на «Мивину».

Ни выйти в поле глотнуть свежего воздуха, ни присесть с друзьями за праздничным столом…

Нет, он, Шура, тоже сделал для командира немало. Расправился с Глухим, помог финансами Валентине Александровне, да и ему самому обеспечил более-менее сносные условия существования… Насколько это возможно в условиях колонии усиленного режима… Вполне достаточно, если бы… капитан был в хоть чем-то виноват… Но… С каждым днем Панкратов все больше убеждался в том, что Володю подло подставили. И просто бесился от приступов бессилия из-за отсутствия возможности доказать собственную правоту.