В паре с сотым - Георгий Голубев

Идут упорные бои за Мелитополь. Гитлеровское командование стремится любым способом сдержать натиск наших войск, не пустить их в город. Врагу ясно, Мелитополь - это ворота в Крым. Бои идут тяжелые, изнурительные. Город пылает.

От хутора Розовка тоже остались одни развалины да пепелища. Чудом уцелело лишь несколько домишек, и мы, летчики, разместились тут. Собственно, в домиках мы проводим только ночь, а все светлое время суток находимся либо в кабинах, либо где-нибудь близко, рядом со своими самолетами.

Площадкой служит открытое поле, мало-мальски пригодное для взлета и посадки. Здесь же, на краю аэродрома, в тени, на траве или в наспех оборудованной землянке отдыхаем в перерывы между вылетами, досыпаем. Здесь же и наша "столовая": на траве раскладываются клеенки, салфетки, присаживаемся и кому как удобно - на корточках или полулежа - принимаемся за еду. И снова спешим к самолетам: все подчинено боеготовности!

...Восемь утра. По распорядку - завтрак. Но с ним что-то опаздывают. И мы все чаще поглядываем в сторону Розовки, откуда должна подойти машина. Часов около девяти наши "кормильцы" появляются. Официантка быстренько раскладывает "скатерть-самобранку", ставит тарелки с едой. Приступаем к трапезе.

Не опоздали на завтрак и наши четвероногие общие любимцы - Киттихаук и Кобрик. Неунывающий народ - летчики! Вот и дали они собачкам имена по названиям американских самолетов. Друзья наши тут как тут. Ведут себя не назойливо: лежат в стороне, вытянув вперед лапы, и повиливают хвостом, ждут. Знают, что их не обидят, поделятся съестным.

Вдруг Киттихаук насторожился, навострил уши, прислушивается. Забеспокоился и Кобрик, поднял мордочку вверх, залаял.

Мы тоже сосредоточились. Издали, со стороны линии фронта, плыл тяжелый гул. Он все нарастал и нарастал. Присмотрелись сквозь просветы в листве скрывавших нас от чужого взора деревьев - и увидели самолеты. Определили: бомбардировщики. Сосчитали: девять. Высота примерно 3000 метров.

- Наши, что беспокоитесь! - послышался чей-то голос. - Отбомбились и возвращаются домой.

За первой девяткой следовало еще две. Потом появилось две четверки истребителей.

- "Мессеры"! - безошибочно определили мы. Всем стало ясно, что самолеты - вражеские. Три девятки "Хейнкелей-111" строем "клин" под прикрытием восьми "мессершмиттов" шли бомбить наш аэродром. Они уже были на боевом курсе. Что-либо предпринять сейчас поздно. Правда, несколько летчиков, метнулись к своим истребителям. Но тут раздался "властный голос командира:

- Стой! Всем - в щели!

...Томительно тянутся секунды. Гул уже над головой. Тяжелый, нудный. Распластав широкие эллипсообразные крылья, тяжело груженные смертоносным грузом "Хейнкели" подходят к границе нашего аэродрома. Пятьдесят четыре мотора заунывно воют: "Везу, везу, везу-у-у"...

Укрытие в лесопосадке - стоят неподвижные наши истребители. Будь они сейчас в воздухе, врагу несдобровать!

Но что сейчас поделаешь?..

Из укрытий наблюдаем за воздушной армадой. Кажется, что мы видим открывающиеся бомболюки. Вот-вот посыплется оттуда "горох". Вначале бесшумно, потом с воем и пронзительным свистом начнут падать бомбы.

Сердца отсчитывают секунды. Но происходит что-то непонятное: бомбардировщики проходят мимо, разворачиваются на север и идут дальше. Истребители прикрытия свободно маневрируют между девятками бомбардировщиков. Вот ведущий одной из четверки положил свой самолет на крыло, очевидно, обнаружил нас. Затем он выровнял свой "мессер" и пошел вслед за "хейнкелями". Строй развернулся почти на девяносто градусов, стал удаляться.

Мы же нисколько не сомневаемся в том, что враг обнаружил нас. Почему же он оставил цель? Видимо, какая-то ловушка: вот-вот немцы выполнят энергичный маневр и нанесут удар!..

Но ничего подобного не происходит. Самолеты уже удалились на такое расстояние, что нам можно взлетать. Быстро покидаем цели и что есть духу мчимся к истребителям. Мгновение - и я в кабине. Включаю радиостанцию, надеваю парашют, пристегиваюсь, докладываю, что к вылету готов. Скорее бы в воздух!

С КП командир полка приказывает шестерке Федорова догнать и атаковать группу бомбардировщиков, а шестерке Трофимова объявляет готовность номер один. Остальным готовность номер три, ждать вылета на прикрытие войск на переднем крае - в соответствий с графиком.

Тем временем в воздухе происходили серьезные события. Шестерка майора Федорова настигла врага, но предотвратить бомбежку соседнего нашего аэродрома, на котором базировалось два полка штурмовиков и один полк прикрывавших их истребителей, уже но успела.

Шестерка атаковала заднюю правую девятку бомбардировщиков и сразу же два из них подожгла. Но в ту же минуту с "хейнкелей" посыпались бомбы на аэродром штурмовиков. Завязался воздушный бой с "мессерами". Три вражеских самолета были сбиты. В конце концов, и этот внезапный налет не прошел для фашистов безнаказанно.

АСКАНИЯ-НОВА

Остались позади Большой Токмак, Скелеватая, Гоголевка, где мы базировались, ведя бои на подступах к Крыму.

Ноябрь на юге еще теплый. Поражает бездонная синева неба. Где-то вдали, у горизонта, виднеется белесая дымка. За ней - море. Это я знаю точно: на моих коленях лежит планшет, а сквозь его целлулоид просвечивает карта - мой верный путеводитель.

Летим четверкой. Ее ведет Покрышкин. Курс - в район Сиваша, к новому месту базирования. Строй, близкий к "фронту" с небольшим превышением второй пары, то и дело маневрирует: Жердев и Сухов, выполняя небольшие отвороты влево-вправо, то удаляются от нас, то приближаются, да так, что я отчетливо вижу спокойные, сосредоточенные лица своих товарищей. Понять их нетрудно: подходим к заданному району. Ведущий внимательно всматривается в переднюю полусферу воздушного пространства. Во фронтовом небе могут быть всякие неожиданности.

Вот впереди, немного правее, сквозь серую дымку ело заметно проступают очертания береговой линии. Сиваш! Где-то здесь должна находиться наша "точка". Расчетное время полета подходит к концу. Командир немного подвернул свой самолет влево, затем переложил его с крыла на крыло, просматривая землю под собой и подал нам по радио команду:

- Я - "сотый". Точка впереди слева. Снижаемся.

С высоты 3000 метров А. И. Покрышкин перевел машину в пикирование. Мы незамедлительно повторили его маневр. Нам виден небольшой населенный пункт, такой же маленький лесок, а несколько озер вокруг них казались оазисом в Приазовской равнине. Аскания-Нова! Знаменитый заповедник, о котором я впервые услышал еще в школе на уроке географии...

Выйдя из пикирования метрах в пятистах от земли, мы прошли по большому кругу, осмотрели площадку, приметили характерные ориентиры. Посадочное "Т" уже было выложено, и один за другим мы произвели посадку. Подрулив поближе к знаку, Покрышкин не выключая мотора и, не покидая кабины, стал руководить посадкой следовавших за нами экипажей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});