Вдоль берега Стикса - Евгений Луковцев

душой, и телом. По логике вещей, вы должны постоянно страдать. Будь я таким, как вы, я страдал бы непрерывно от всего на свете.

Когтистым пальцем, у которого было не меньше четырех суставов, Азраил подцепил в огне кусок мяса. Даже не дунув на него, зашвырнул, дымящее, себе в пасть и довольно прищурился.

— Вы страдаете слишком мало. Даже когда окружающий мир становится совершенно непригоден вам для нормальной жизни, вы умудряетесь не обращать на это внимания. А что меня поражает больше всего, вы в самых диких условиях не прекращаете чему-нибудь радоваться.

— Ну, не знаю, — Алька пожал плечами. — На мой взгляд, ты преувеличиваешь.

Собеседник пристально поглядел на него, по-птичьи скосив голову, одним глазом. И поняв, что Алька не шутит, расхохотался.

— Преувеличиваю? Ты правда думаешь, что я преувеличиваю? — Он развёл в стороны руки, давая оглядеть своё жуткое костлявое, но могучее тело. — Ты сидишь напротив сущности, объяснить которую не смогли бы все науки твоего мира вместе взятые. Я в силах превратить этот дом в легкий пепел, даже не поднимая зад с кресла. Или вот, достаточно щелкнуть тебя пальцем по носу, чтобы голова твоя укатилась в угол. К чему скрывать, многие мои сородичи так бы и поступили на моем месте, просто так, от хищной своей натуры. Однако же вот ты, сидишь рядом со мной, жуешь это пригорелое мясо — и получаешь удовольствие!

Азраил дотянулся до бутылки и, игнорируя большую глиняную кружку, отпил прямо из горлышка.

— Выгляни в окно, Алька. Там ад! Пустыня! Там нет ничего, что должно радовать существо вроде тебя. Ведь ты не знаешь, куда пойдешь завтра. Даже не знаешь, будет это завтра или к утру твои кости обглодают местные крысы. Но сидишь, жрешь, пьешь, вполне довольный жизнью. И вы все, все такие! Я бывал в местах, где всё иначе. Там жутко холодно, девять месяцев в году там вода твердая, как застывшая лава. Я взвыл там с тоски на второй день! А люди живут всю жизнь и кажутся счастливыми. Они собирают застывшую водяную пыль в шарики, кидаются ими друг в друга и смеются от удовольствия! У них это называется — играть в эти… как их…

— В снежки.

— Точно, играть в снежки! — Азраил посмотрел на Альку другим глазом. — Ты знаешь эту игру?

— Конечно. Много раз играл в нее в детстве.

— Во-о-от! — подняв вверх палец, протянул Азраил с удовлетворением, словно только что получил лучшее подтверждение своей теории. — Если бы я в детстве кинул в кого-нибудь этой холодной гадостью, меня наверняка разорвали бы в клочья. И меня это почему-то расстраивает. Мы куда приспособленнее и могущественнее вас, но мы не умеем вот так радоваться.

Алька сочувственно вздохнул.

— Да у вас там, наверное, и снега-то нет?

— Это да. Откуда у нас там снег?

— Ну играйте во что-нибудь другое. Не можете играть в снежки — поиграйте… я не знаю… Ну, в угольки, например!

— В угольки? Как это?

— Да точно так же. Только вместо снежных шариков делайте из чего-нибудь огненные.

Азраил с сомнением наморщил нос, потом вытянул свою трехпалую лапу, мерцающую желтыми и бледно-голубыми сполохами. Дотянувшись до стены, зачерпнул кусок камня — в стене осталась обугленная дыра приличных размеров. Сделал несколько движений, словно примеряясь, как кинет снежок.

— Если я попаду, даже в своего сородича… Боюсь, это может быть больно.

— Можно подумать, для тебя это — причина.

Алька скосил взгляд в угол, Азраил посмотрел туда же, на бесформенную кучу костей, прикрытую шкурой.

— Хм… Пожалуй, ты прав. Возможно, это будет забавно!

* * *

Дождик капал мелкий, теплый.

Его можно было назвать приятным, если бы не сильный ветер. Он быстро охлаждал каждую каплю, упавшую на истосковавшуюся по влаге кожу, и превращал чувство комфорта в неприятный озноб.

— Опять эта вода с неба! — пробурчал Азраил. — Как тебе это нравится?

Алька посмотрел на тучи.

— Дождь? А что в нем такого? Иногда он бывает приятным. Хотя сейчас я бы лучше искупался в теплой реке, но что поделать?

— Ты сводишь меня с ума своими «хотя», «иногда», «вот бы» и «так уж и быть»…

— Ты так смешно злишься, что иногда мне даже нравится это делать специально. Кстати, а что это за место?

— Понятия не имею.

— Что, опять? — Алька ненаигранно изумился. — Ты же говорил, что знаешь все окрестности ямы? И вот уже который мир подряд не можешь опознать!

— Видишь ли, в чем дело. Стикс является стихией хаотичной. Все миры в нём постоянно движутся, перемешиваются, течения со временем меняют направления. Путь, которым ты прошёл в одну сторону, года через два приведёт уже совсем в другое место.

— Поэтому мы не попали в мир, где армия чертей должна была пройти всего полдня назад?

— Да, похоже на то. Должны были попасть к чёрту в пекло, а оказались в этом болоте… Сколько я со вчерашнего нырял, раз десять? Не меньше, и всё без толку. Кстати, когда мы уходили из ямы, я тоже рассчитывал вынырнуть в твоём предыдущем мире. Ну там, где ты встретился с рысью. Теперь мне кажется, что промахи не случайны. Такое впечатление, что Стикс резко меняет течение прямо перед самым нашим носом. Этого не может быть, Горькая вода не подчиняется никому.

— Тогда что, миры меняют своё расположение?

— Ты хоть представляешь, насколько это сложно организовать? Не для всевышних, конечно, но создатели и не стали бы так заморачиваться. Если бы они захотели вмешаться, последствия были бы куда радикальнее. Я ничего не понимаю…

Бормоча себе под нос, Азраил то крутился на месте, то смотрел в мутный от водяных струй горизонт и скрещивал перед лицом пальцы в замысловатые фигуры, то начинал раскачиваться из стороны в сторону.

— Азраил, ты мог бы быстрее решать, в какую сторону нам теперь идти? Я замёрз. Я хотел бы…

В небе громыхнуло. Азраил вздрогнул. Поднял палец, не давая Альке больше ничего сказать, а сам прошептал себе под нос короткую фразу. Среди туч проскользнула короткая молния.

— Быть того не может! — расхохотался Азраил. — Мы всё-таки влипли с тобой в неприятности!

На вид было не сказать, что дьявол очень уж этим фактом опечален. Он гортанно зарычал на тучи, а потом крикнул:

— Исполнение пожеланий! Небеса очистить! Дождь прекратить!

Дождь прекратился. Ветер тоже. Тучи рассосались, словно и не было, очистив яркое голубое небо с парой лёгких перьевых облачков. Алька смотрел на дьявола с удивлением, граничащим с ужасом.

— А ты и так можешь? Вот запросто?