Порри Гаттер и Каменный Философ - Андрей Жвалевский

Следующие десять минут в преподавательской проходила столь необычная деятельность, что даже ментодеры с любопытством наблюдали за происходящим. Сьюзан, расположившись над своим столом, водила тонкой ладонью над светящейся (видимо, от удовольствия) волшебной палочкой. Время от времени она произносила нечто невообразимо мелодичное, и палочка слегка поворачивалась вокруг собственной оси. Развнедел только мешался под ногами. Несколько раз он пытался сунуться с советами, но получал в ответ только яростное шипение.

За соседним столом Порри осторожно обмахивал кисточкой бинокль и переносил обнаруженные отпечатки на бумагу. Отец Браунинг внимательно следил за процессом и, надо отдать ему должное, быстро уловил суть. Уже через пять минут он ловко ассистировал Гаттеру и даже дал пару дельных рекомендаций.

Секретарь Бальбо, не обращая внимания на происходящее, самозабвенно строчил что-то на листочке. Периодически он застывал с пером в руке, неподвижно глядел в пространство, после чего счастливо улыбался и продолжал строчить дальше. От своего занятия он оторвался всего один раз – спросить у Развнедела рифму к слову «отважный».

Со стороны все три процесса казались колдовством.

– Все! – выдохнула МакКанарейкл и откинулась в кресле. – У вас там как, долго еще?

– Сейчас-сейчас! – ответил Порри и осторожно приложил к бумаге окуляр. – Готово!

– Меняемся.

Мальчик с огромным удовольствием сделал бы небольшой перерыв, но спорить с деканом не решился. К счастью, с палочкой возни оказалось куда меньше, и на сей раз пришлось ждать МакКанарейкл.

С бычками братьев Пузотеликов удалось управиться за пару минут.

– Каждый из предметов брали в руки три человека, – сказала Сьюзан.

– И у нас трое, – подтвердил отец Браунинг.

– То есть оба метода дали одинаковые результаты, – заключил Бубльгум. – Ну что ж, весьма… впечатляюще.

– И чего теперь? – поинтересовался Развнедел, почесывая шею.

– Надо сличить с оригиналами! – хором ответили Порри и МакКанарейкл.

– И с какими такими оригиналами вы собираетесь сравнивать свои находки? – Асс театрально развел руками. – С пальчиками преступников? Так их сперва найти надо. А чтобы их найти, надо отпечатки сравнить. Чушь какая-то!

– А мы дактилос… то есть, возьмем отпечатки у всех а потом найдем нужные, – предложил Порри.

Но тут уже запротестовал Бубльгум:

– Молодой человек! В Первертсе учится 545 детей, да еще 54 преподавателя и ассистента, плюс 67 человек обслуживающего персонала. Вы собираетесь облить грязью 666 волшебников?

– Чернила смываются! – запротестовал Гаттер.

– Чернила – может быть. А вот черная грязь подозрения – очень маркая штука.

– У меня есть предчувствие, – едко произнес Фантом Асс, – что мы обойдемся отпечатками одних только присутствующих. Может, начнем? Чтобы не оттягивать удовольствие.

Ректор был прав: даже в их маленьком коллективе в процессе снятия отпечатков возникла предгрозовая атмосфера. Порри подходил к потенциальным подозреваемым с листом бумаги и чернильницей, а профессор МакКанарейкл просто проводила правой рукой над левой ладонью каждого из присутствующих, попутно бесплатно предсказывая ближайшее будущее.

– Вы скоро умрете, – сказала она Фантому. Тот отшатнулся. – Шутка. Просто будете долго болеть.

– О! – удивилась Сьюзан, добравшись до Развнедела. – У вас есть линия ума.

– Это я в детстве ножиком порезался, – порозовел от удовольствия декан Чертекака. – Когда саблю выстругивал…

– Линия судьбы пересекается линией жизни. Крест накрест. Прямо под холмом Меркурия, – сообщила МакКанарейкл отцу Браунингу. – Остерегайтесь в нетрезвом виде гулять один в полнолуние в незнакомой местности, распевая неприличные песни и крича: «Ну что, крутые здесь есть?!»

– Хорошо, я не буду, – кротко пообещал святой отец.

– О, какой интересный треугольничек на Холме Юпитера, – воскликнула Сьюзан, коснувшись руки Югоруса.

– И что он значит? – заволновался Лужж.

– Ничего, просто очень интересный.

– Вы занимаете не свое место. Подумайте о том, чтобы сменить сферу деятельности, – МакКанарейкл открыла глаза. – Ой, это вы, Бубльгум. Наверное, я ошиблась, у вас такое сложное переплетение линий жизни, судьбы, здоровья, ума, сердца…

– Не извиняйтесь, мисс МакКанарейкл, – влез Фантом Асс. – Я уже отмечал, что по уважаемому ректору плачет пост начальника Департамента Просветления. Так что все в порядке.

Дольше всех Сьюзан держала руку над ладонью Гаттера.

– Без комментариев, – сказала она. – Есть кое-что, но тебе об этом пока лучше не знать.

– Подрасту – сам пойму? – усмехнулся Порри.

– Именно. Ну что, все?

– Остались только вы, – сказал Браунинг, и Порри ловко снял отпечатки пальцев МакКанарейкл. Та поморщилась.

– Ладно, я так я, – декан Орлодерра провела правой ладонью над левой.

– О, да я темпераментная! – с искренним удивлением воскликнула она. – А холм Венеры какой… многообещающий. Кто бы мог подумать!

Присутствующие деликатно потупились.

– Короче, – Сьюзан МакКанарейкл обвела комиссию взглядом пифии. – Всех вас ждут большие перемены в судьбе. И очень скоро.

– Неужели всех? – испугался Асс.

– Кроме Развнедела.

– Ура! – сказал Развнедел.

Вся процедура заняла минут пять, но мальчик устал от нее куда больше, чем от снятия отпечатков с бинокля, палочки и окурков. Зафиксировав напоследок собственные «пальчики», он сунул листки Браунингу, который тут же приступил к идентификации образцов.

Сьюзан завершение процесса не доверила никому. Она села в свое кресло, закрыла глаза и замерла.

Первым заговорил святой отец:

– На всех уликах по три типа отпечатков. Палочка. Отпечаток №1 – мисс МакКанарейкл. Отпечаток №2 в большом количестве, полагаю, это следы пальцев Сена Аесли. Отпечаток №3 никому из присутствующих не принадлежит. Бинокль – та же картина. Первый окурок – №1, №4 (явно один из братьев Пузотеликов) и №3. Второй окурок – №1, №5 (второй брат) и №3.

– Да, – кивнула Сьюзи, – везде одинаковый набор: я, пострадавший и некто неизвестно кто.

Комиссия пригорюнилась. Особенно Фантом Асс.

– Видно, придется проверять всех, – вздохнул ректор, – тут уж ничего не попишешь. Разве что…

И Бубльгум сел писать приказ по школе.

Глава 16. Ниндзя против Политтехнологий

Все смешалось в школе волшебства Первертс.

Возмущенные преподаватели загоняли возмущенных учеников в специально оборудованную комнату 1114а. Ментодеры сбились с ног, разыскивая тех, кто отлынивал от неприятной процедуры, но основной улов стражей порядка состоял из дисциплинированных бедолаг, уже прошедших проверку. То там, то сям звучали заклинания Приводус и Повесткус, призванные убедить студентов (и некоторых профессоров) добровольно сдать отпечатки пальцев.

В структуре Чрезвычайной комиссии была создана Подкомиссия по идентификации, в которую вошли МакКанарейкл с Развнеделом (отдел хиромантии) и Гаттер с Браунингом (отдел дактилоскопии). Четверка трудилась не покладая рук, впрочем, у остальных членов комиссии тоже хватало забот: Бальбо непрерывно стенографировал события, происходящие в его воображении, Фантом Асс без устали критиковал методы работы коллег.

Бубльгум с Югорусом патрулировали замок, выискивая замаскированные мордевольтовские трубы. Новых ловушек маги пока не обнаружили, зато выявили огромное количество заначек, сделанных гномами-строителями.

Инициативный Малхой выпустил стенгазету-молнию «Порри сказал – все сделали!», которая должна была бить наповал каждого, кто не сдал отпечатки в срок. Вместо этого молния срабатывала преимущественно в присутствии девочек-первокурсниц.

Газету сняли, а на ректорате вывесили огромное объявление:

Студенты, не прошедшие дактилоскопию, будут приравнены к студентам, не прошедшим флюорографию!

Через неравные промежутки времени из черного-пречерного объявления возникал черный-пречерный череп и вопил:

– Отдай свои пальцы!

Но все это пока не очень помогало.

Только от первокурсников удалось добиться какой-никакой активности (многие просто испугались загадочной флюорографии). Неплохой процент сдачи отпечатков был у обслуживающего персонала: в кассу теперь можно было проникнуть только через комнату 1114а.

А вот старшекурсники отлынивали, и весьма злостно. Студенты отделения Трансфигурации при попытке дактилоскопирования моментально превращались в какого-нибудь единорога, единозуба или лошадь Пржевальского. Вскоре у Порри собралась огромная коллекция слепков копыт – очень любопытная с точки зрения естествознания, но совершенно бесполезная для следствия.

Ботаники с отделения Флоромагии на всякий случай отрастили себе по десятку дополнительных конечностей, чем совершенно дезорганизовали работу Подкомиссии. Не было добыто ни одного отпечатка с факультета Гдетотаммер. Очень плохая статистика получалась и по Орлодерру – предприимчивый Оливье Форест за умеренную плату (0,7 литра драконьей крови или от мертвого осла уши) брался пройти дактилоскопию и хиромантию за своих одногруппников.