Титры к фильму о любви - Ольга Ветрова

– Надо же, как меняются люди! – воскликнула Катя. – Если бы вы не сказали, я бы Михаила не узнала. Он такой успешный, уверенный….

– И тоже без очков, как и ты, – невесело усмехнулся профессор. – Эх, молодежь, разве в этом счастье?! Счастье – это вдруг обнаружить в архиве документ, которого никто до тебя не читал. Да и видел всего один человек – тот, кто это писал. Наука может сделать тебя бессмертным. Не каждого ученого, конечно, но у Мишани были все предпосылки. Но он этим пренебрег, поэтому в этом смысле он умер. И мне его очень жаль. А тут еще беда с его супругой. Я решил прийти, засвидетельствовать, поддержать как-то…

Желающих поддержать бизнесмена Комова было явно больше, чем знакомых научного сотрудника Комова. Видимо, у исследователей со строителями мало общего. Первые в каждой трещинке видят эпоху, вторые их просто замазывают, а лучше вообще все снести и возвести заново. Да уж, неблизкие это отрасли. Обычно историки пытаются подзаработать на составлении родословных, некоторые, как Катя, сделали шаг к юриспруденции. Но Михаил освоил совершенно новую для него сферу. Причем добился успеха за довольно короткий срок. Интересно, как ему это удалось?

Катя старалась думать о чем угодно: о том, что бетон – враг археологии, но даже на кладбище можно встретить жизнь, настолько все непредсказуемо. Что угодно лучше, чем ужас. Да, она чувствовала именно ужас. Не горе, они ведь не были знакомы с женой Михаила: ужас. От того, что сегодня у тебя есть настоящее, а завтра нет будущего, только прошлое. И с ней самой едва не случилось такое…

О прошлом погибшей шептались стоявшие рядом с Катей девушки. Одна блондинка, другая брюнетка. Обе – ходячая реклама средиземноморских курортов, дорогих бутиков и шампуня «для длинных, окрашенных волос, который надолго сохранит их блеск».

Платон Матвеевич отправился пожать руку безутешному вдовцу. Катя на это не решилась, осталась поодаль и услышала много интересного.

– Не может быть? Ты уверена?! – удивленно вскинула идеально выщипанные брови брюнетка.

– Я сама удивилась, когда встретила там Лизу, – кивнула блондинка. – Но это была специальная очередь – для беременных.

– Ты шутишь? В очереди? В обычной поликлинике?! Почему не в лечебнице у доктора Цибермана? У него очереди только из джипов у входа выстраиваются. Ты-то сама там что делала?

– Я-то себе суррогатную мать присматривала. Ну, то есть не себе, конечно, а для нашего с Коротышкой ребенка. Он же ведь, гад мелкий, этот пункт в брачный договор вписал, что у нас в течение трех лет должен появиться ребенок. Хорошо еще, что такая формулировка. Не я должна родить, а у нас должен появиться. Это меня и спасает. Можно инкубатор нанять. Его клетка плюс моя клетка. Ребенок наш, но выносит и родит его кто-то другой.

– Блин, и как я до этого не додумалась, – вздохнула брюнетка. – Портила фигуру, терпела токсикозы. И ноги отекают, и растяжки на животе. Бр! Даже вспоминать не хочется.

– Вот-вот! Надо сделать так, чтобы и не о чем было вспоминать. Будь моя воля, я бы наши гены вообще не смешивала и не тиражировала. Представляешь, если ребенку достанется папин рост? Девочке придется даже домашние тапочки на шпильке покупать. А у парня обязательно разовьется комплекс Наполеона. Будет всеми командовать, как папаша. И по поводу каждого чиха контракты составлять с громаднейшей неустойкой…

Да уж, тяжела доля жены бизнесмена с большими амбициями и маленьким ростом. Не хотела бы Катя рожать детей по договору.

– Конечно, не каждая согласится стать инкубатором для чужого ребенка даже за большие деньги, – продолжала между тем блондинка. – Знающие люди мне посоветовали поискать подходящую кандидатуру в очереди на аборт.

– То есть? Там же своих не хотят, куда еще чужого.

– Есть один хитрый момент. Аборт – это даже звучит неприятно. Плюс страшилки о том, что после него возрастает риск бесплодия. И тут являешься ты и предлагаешь несчастной не просто деньги, а деньги на фармакологический аборт. Новое слово в медицине! Глотаешь таблетку, и все само собой рассасывается на ранних сроках. И самое главное, я даже наизусть выучила: такой аборт не влияет на фертильность женщины. Фертильность – это способность к деторождению. Представляешь, женщина может забеременеть в первом же цикле после проведенного фармакологического аборта.

– Круто! То есть ты как бы освобождаешь место для своего ребенка!

– А то! Все просчитано. Так просто к женщине не сунешься: ну-ка, роди мне малыша! Но если ты к ней в больнице подходишь, предлагаешь решить ее проблему, чтобы она потом решила твою… И все довольны. Щадящий аборт, приличные деньги, да и для организма полезно все-таки родить. Он-то уже настроился на это дело. Месяцем позже, месяцем раньше. Короче, не с первого раза, конечно, но я нашла, что искала. Девчонка, 19 лет, студентка, залетела неизвестно от кого, в бутылочку, наверное, играли. Если родит, из общежития ее выгонят, а идти ей некуда. Родители живут в деревне. Возвращаться к свинарникам и пьяным пастухам она не хочет. Да и папаша, если узнает, что дочь принесла в подоле, забудет про радикулит, схватит кочергу и размахивать ею примется. И тут являюсь я. И спасаю ее и от кочерги, и от общаги. Мы с Коротышкой подарим девчонке квартиру, если она нам здорового малыша родит.

– Блин! Прямо сериал под названием «И все довольны» можно по такому сценарию снимать. И почему ты мне раньше все это не рассказала? Я тоже слышала, конечно, о суррогатных матерях. Но вообще не представляла, где их искать. Не будешь же объявление в газете давать! Не попросишь же домработницу: милочка, помой плинтусы и роди мне ребенка.

– Ну, вообще-то есть агентство, которое этим занимается. Но зачем мне посредникам платить и посвящать их в свою личную жизнь…

– Это понятно. Непонятно, при чем тут Лиза? Она тоже инкубатор, что ли, искала? Она-то как раз родить хотела, но не могла…

– Говорю же, она сидела в очереди для беременных. Мне прямо так и пояснили: это беременные сидят, а на аборт – туда. Я пошла туда, но притормозила, потому что на Лизку наткнулась. Ты зачем, говорю, здесь? А она явно смутилась, покраснела, побледнела. Подругу, говорит, жду. Ха, так я ей и поверила! Темнит она что-то. Ну, то есть темнила…

– Ты думаешь, она не подругу ждала, а ребенка?! – вытаращила глаза брюнетка.

– Я бы не удивилась. Она молодая девка была, на здоровье не жаловалась никогда. А этот ее Михаил – не первой свежести все-таки перец. Так что если и были проблемы, то, скорее всего, у него.

– Ну, вообще-то он мне тоже никогда не нравился. Какой-то вечно пафосный и серьезный. Как завернет что-нибудь в разговоре, минут пять потом пытаешься развернуть. И чувствуешь себя полной дурой. Наши с тобой папики попроще, зато с юмором. И Лизка раньше веселая была, заводная, а он ее прямо заморозил. Так что я бы на ее месте закрутила роман с кем-нибудь помоложе, поэнергичнее. И без проблем по мужской части.

– Возможно, она так и сделала. Поэтому и пошла на анализы в обычную поликлинику, а не в дорогую лечебницу. Если ждешь ребенка от законного мужа, что тут скрывать-то?

– А если даже от незаконного, все равно не скроешь…

Катя понимала, что ведет себя некрасиво. Стоит и беззастенчиво подслушивает, только что стакан к стене не приставляет, потому что стены нет.

Блондинка и брюнетка были так увлечены беседой, что Катю не заметили.

Катю извиняло лишь то, что интерес ее был отнюдь не праздным. Она рано или поздно всю информацию к делу подошьет – к уголовному, которое обязательно будет слушаться в суде и закончится постановлением обвинительного приговора. А Катя будет адвокатом потерпевших, ну, или общественным защитником. В этой истории имелась некая червоточина, налет аморальности. Похоже, все жертвы пироманьяка были чьими-то любовницами.

18

Любовники – вот что объединяет всех жертв пиромана! Женатый любовник у незамужней Елены. Любовник-начальник у Катерины. Любовники без счета и без любви у Жанны. Холостой любовник у замужней Елизаветы…

Последнее – только предположение. Основанное на том, что госпожа Комова, возможно, пыталась скрыть факт своей беременности от мужа. Катя помнила, что Михаил твердо заявил: детей у нас не было и быть не могло, но это и неважно. И вдруг выясняется, что Лиза тайно посещала гинеколога. След? Или сплетня?

Интересно, какие-нибудь еще разновидности любовников остались? Кто может стать следующей жертвой? И вообще, почему такая дискриминация?! Почему женщины должны гореть в геенне огненной, а их мужчинам все сходит с рук? Павел изменяет жене, Алексей – любовнице, клиенты Жанны – не только женам и любовницам, но и своим кошелькам. О партнере Лизы ничего не известно, но вряд ли он монах, коварно соблазненный бывшим налоговым инспектором. Мужская солидарность или мужской шовинизм?

И все-таки за что мстит маньяк, чего он хочет добиться? Разве найдется хоть одна женщина, у которой никогда не было любовника? Это означает или любовь с первого взгляда и на всю жизнь, которая настигла двоих прямо в окрестностях ЗАГСа. Или, напротив, полное отсутствие всякого присутствия любви и даже интереса со стороны противоположного пола.