Реверанс со скальпелем в руке (СИ) - Тамара Шатохина

тринадцать – взрослые почти ребята. Почти…

Старший, на удивление, уже спал. Уходился на тренировке? А младший Дато смотрел из полумрака спальни блестящими черными глазами - мамиными.

- Пап! – позвал шепотом и махнул рукой – давай, мол, ко мне. И Георгий прилег на край кровати и обнял сына. Тот пах его шампунем – мужским. И детским еще теплом, и доверием. И дрогнуло где-то внутри, уютно заворочалось что-то такое… непередаваемое.

- Мы тебя ждали, ты долго, - жался к нему мальчишка.

- На работу заскочил. Я предупреждал – на полчаса всего, - шепотом виновато признался отец, крепче прижимаясь щекой к голове сына.

- У тебя там полутруп? Неприятности в отделении, пап? – громко шептал мальчик.

Георгий чуть помолчал, потом отрицательно качнул головой: - Устаревшие данные, не бери в голову. Расскажи – как ты? Как Даня?

- Я – точно нормально, - раздался хрипловатый басок старшего, - а у вас, пап? Вы разводитесь?

- Не было такого разговора, - присел на кровати Георгий, - откуда такие сведения?

- Мама говорила с Грузией, не слышала, как мы вошли, так что… Про полутруп и правда было. И что ты деньги…

- Не нужно, Дань, мы разберемся с мамой. Не переживай раньше времени.

- Я не поеду в Грузию, как бы вы там ни разбирались – независимо, - напряженно ответил Даниил, садясь на кровати: - Можете делать все, что хотите… Школу я закончу тут и поступлю - тоже.

- Я уже сказал… - начал отец, подбирая слова.

- А у меня секция. И я тоже хорошо учусь… я – с Даней.

- Зря вы, - поднялся с кровати Шония, - у женщин иногда бывает… под настроение.

- Ага! - отвернулся Даня к стене.

- Спокойной ночи. Все будет хорошо. Помните, что ваши интересы для нас главное.

- Иди, папа… она ждет там – нарядилась.

Шония неловко кашлянул и вышел из детской. Заглянул в спальню – никого. Быстро переоделся в домашнюю одежду и пошел на кухню. Стал в дверях. Жена сидела у окна с бокалом вина в руке. И стол празднично накрыт. Быстро взглянул – бутылка практически полная. Непонятно чего испугался – Нуца не употребляла крепкое спиртное, даже вино пила крайне редко. И она правда ждала его в красивом платье.

- Здравствуй, - подошел и слегка прислонил её к себе, поцеловал в висок, - такси долго ждал, извини, пожалуйста.

- Здравствуй, - кивнула.

- Мальчишки в панике, не спят. Что ты им сказала?

- Нечаянно вышло, - отставила она бокал, а потом опять взяла в руку: - Налей себе – выпьем и спокойно поговорим.

Дождалась, когда муж наполнит свой бокал, потянулась к нему и легонько коснулась. Хрусталь тонко запел…

- Я не хотела, чтобы они услышали, Гоги… - помолчала и невесело улыбнулась: - Надо же – и не возмущаешься. Эти четыре месяца мне можно все – называть тебя как мне нравится, говорить дома по-грузински, готовить, как я люблю…

Та-ак… Георгий отставил бокал.

- Только я не понял – это ты радуешься или злишься? Сто раз говорил – я думаю по-русски. И не люблю, когда меня так называют. Имя Георгий редко сокращают, оно вообще не грузинское. Что еще?

- Дети должны знать родной язык, - выдохнула Нуца.

- Они знают. Я предлагал тебе выделить один день в неделю – любой выходной, и будем говорить только на грузинском. В другое время – нет. Я не хочу, чтобы у них был акцент – жить им здесь.

- С каких это пор они должны стыдиться своего акцента, если бы он и был? Они гордиться должны, что…

- Гордиться, что просто где-то родился – глупо. И хватит об этом, - сцепил руки на столе Георгий, - не желаю поднимать национальную тему. Твоя бабка говорила – когда собака лает, ей в ответ не поют колыбельную. Есть настороженное отношение, даже предубеждение и это факт. Нужно понимать это. Зачем ты снова…? Нечего предъявить, кроме недостаточного патриотизма? Честное слово, Нуца – надоело.

- Это я тебе надоела, - всхлипнула она и залпом допила вино: - Никогда не была нужна.

- Неправда, - дернулся он навстречу, - мы хорошо жили. Могли еще лучше, если бы ты не собирала сплетни в больнице.

- Если бы я не знала, считаешь – жили бы лучше? – вздернула она бровь.

- Что – ты не знала бы? Я обижал тебя когда-нибудь словом или делом? Пренебрегал тобой, не уделял внимания, прятал деньги, оскорблял, поднимал руку, повышал голос, пил, гулял?

- Да лучше б ты гулял! Я просто уехала бы, - отвернулась она.

- Ты помнишь, как мы женились, - помолчав, глухо произнёс Георгий.

- Помню. Всё я помню… - улыбнулась она сквозь слезы, - я еще раньше много слышала о тебе – разговоры… видела фото, потом вас ждали в гости. И я ждала. Увидела и пропала… - всхлипнула она.

Георгий потрясенно застыл. Поднял голову, открыл рот и... захлопнул – вспомнил как сам… Тихо спросил:

- И молчала. Почему?

- Ждала, Го… Георгий. А что – и так не видно, непонятно? Что люблю, что ревную? Твоё имя… в универе парней звали Гео, Гоги, Гоча… так теплее.

- У тебя тоже… имя, - не решился он продолжить.

- Да я его ненавижу! – махнула она рукой, - родовое, блин…

- Не важно… мелочи, - мялся мужчина, не зная, что сказать в ответ на признание. Нужно и даже хотелось что-то теплое, благодарное: - Мы поспешили тогда, вернее я поспешил, но совсем не жалею, Нуца, ни малейшего сожаления. Зачем ты узнала? И ела себя. Сколько?

- Да-а… - вспоминала она, - лет двенадцать, наверное. А ты серьёзно считаешь, что могла не узнать? Если все в курсе. Раньше или позже… раскрыли бы глаза. Ты же не особо и скрывался там, не считал нужным.

- Я никогда не давал тебе понять…

- Другие дали. А ты не дал мне того, что я ждала, - горько скривилась женщина, - а я так старалась, Гоги. А потом ты все-таки дал понять – когда нашел её… сдыхающую.

- Нуца, – мучительно сдвинул брови Георгий, - ты можешь ненавидеть меня сколько угодно...

- Да мне все равно уже! Я написала заявление на работе, отработаю еще десять дней и уеду. Отец купил