Моргенштерн (сборник) - Михаил Харитонов

Она положила руку на грозно выпирающий живот, потом коснулась груди. Увы, тело сдаёт. Уже чувствуется нехорошая дряблость кожи и мышц, верный предвестник скорой старости. Надо поберечь себя…

Служанка снова появилась у входа. Она умудрялась каким-то образом удерживать над собой зонт, и при этом ещё нести ворох шерстяных покрывал и корзину с вином и фруктами.

— Мне бы ещё чего-нибудь горячего и острого, — проворчала домина, пока служанка разбирала корзину.

— Жрец сказал, что острое может нарушить баланс жидкостей в теле, — наставительно сказала служанка: она всем сердцем сопереживала своей госпоже, но намеревалась и дальше стоять на страже её здоровья. — Простите за напоминание, но ещё вчера вас тошнило весь вечер.

— Я помню. Это естественное явление, — сказала домина.

— На первых дюжинах, но не сейчас, — настаивала служанка.

— Ты права, — Золотая Лисица сдалась. — Иди, я хочу посидеть одна.

Служанка укрыла госпожу пледами, расставила на маленьком столике посуду и кувшины, зажгла ножную грелку и отправилась обратно на кухню.

Нелия расположилась поудобнее, поставив ноги на горячий ящичек. Только сейчас, когда живое тепло коснулось подошв, она поняла, что и в самом деле замёрзла. Это её встревожило: похоже, у неё уже притупляются чувства. Хорошо, если это случайное явление. Или в её теле осталось настолько мало жизни? Ну да ладно, теперь уже поздно об этом думать. В следующий раз она не пойдёт в беседку смотреть на дождь, а останется в доме и прочитает, наконец, тот сборник проповедей Хингра, о которой ей столько говорили… Или даже лучше — недавно присланную книгу о превращении элементов. Пусть она мало что в этом понимает, но в её положении следует быть в курсе моды, в том числе научной… Или ещё… нет, думать не хочется… Дождь шуршит, как химерий шёлк, тихо и сонно… сонно… сонно…

Когда служанка вернулась, домина Нелия спала, уютно закутавшись в шерсть и слегка похрапывая.

Служанка тихонько, чтобы не разбудить госпожу, поцеловала её в дряблую щёку и так же тихо покинула беседку.

Пробираясь по скользкой тропинке к дому, она думала, что беременность у госпожи проходит непросто, и что жрец Жизни сегодня вышел из спальни госпожи Нелии сильно озабоченным.

Большая Гряда, остров Гау, 244-й год, 211-й день.

Длинное голубое пламя спиртовой горелки неподвижно стояло в воздухе, упираясь острым краешком в дно колбы. Химический сосуд, зажатый в медном захвате, раскалялся над пламенем. К широкому горлышку была привешена трубка из асбестовой ткани. Из трубки что-то капало на горячее дно сосуда и с шипением испарялось.

Домин Гау тщательно осмотрел дно сосуда и перевернул песочные часы. Потом извлёк из горлышка трубку и заменил её на другую.

В нечистом подвальном воздухе внезапно завоняло отхожим местом.

Антор демонстративно зажал нос: это было уже слишком.

— Простите, это моя ошибка, — дом Гау резво поменял трубки. — Я понимаю, что вам наши скромные опыты кажутся примитивными, но мы всё же надеемся, что движемся в верном направлении.

Антор отметил про себя это «мы». Похоже, его худшие подозрения оправдываются: домин Гау и в самом деле ведёт себя странновато.

— Мы, алкемисты, — невозмутимо продолжал дом Гау, — пытаемся продвинуться в наших исследованиях природы дальше обычных естествоиспытателей. Многие считают это невозможным… но вы-то понимаете, что это просто и очевидно, это ясно как Солнце! Думаю, что и вы проходили этот этап, пока не достигли успеха. Или же вам всё было известно заранее? Скажем, вам попал в руки какой-нибудь древний трактат?

— Я не интересуюсь древними трактатами, — почти невежливо прервал его Антор.

Ему очень не нравилось всё то, что он здесь видел.

Дюжину дней назад Антор устроил для друзей небольшой праздник на море, с катанием на лодках в заливе, вином и фейерверками. Странным образом среди гостей оказался и дом Гау, в последнее время очень редко покидающий остров. Отчасти из-за долгой разлуки, отчасти из-за той истории с единорогами, Антор каким-то образом уверил себя, что дом Гау ему чрезвычайно симпатичен. Странно, но и суровый, замкнутый Гау тоже изо всех сил выражал дружеские чувства. Кончилось это тем, что Гау предложил Антору посетить его владения — якобы чтобы приятно провести время и распробовать молодое вино, в этом году решительно удавшееся. Впоследствии Антор уверял себя, что нездоровый блеск в глазах дома Гау уже тогда показался ему подозрительным: уж слишком настойчиво зазывал тот его к себе, и слишком уж не хотел более широкого общества. Тем не менее, на поездку Антор согласился без особых колебаний.

Путешествие с самого начала не задалась. Двухдневный морской переход до Гау не принёс радости: погода была скверной, и вместо того, чтобы наслаждаться морскими просторами, пришлось коротать время в тесных и душных каютах. Общительный капитан рассказывал обычные морские байки. Антору было откровенно скучно. Зато дон Гау был всё время оживлён и даже весел. Он с видимым удовольствием слушал рассказы капитана, задавал какие-то вопросы, и даже пил с ним ром — этот напиток быстро распространился среди мореходов, хотя изрядно потерял в качестве. Напивался он быстро и столь же быстро засыпал после этого.

На острове Гау Антору уже приходилось бывать, так что вид серых неприветливых скал его не слишком огорчил, хотя и не обрадовал. Местное вино оказалось и в самом деле хорошим, хлеб — плохим, а овощи — пресноватыми. Единорогов, которых он так нерасчётливо преподнёс в дар дому Гау, Антор так и не увидел, а расспрашивать об их судьбе счёл неприличным. Зато скверные местные дороги и плохие экипажи, влекомые тощими, заморёнными животными, испортили ему настроение вконец.

Поэтому, когда после довольно скромной встречи в своём доме Гау сразу же повлёк Антора в лабораторию, тот поначалу даже заинтересовался. Несмотря на декларируемое неприятие науки, он ещё не потерял остатков любопытства. Увы, теперь ему стало совершенно ясно, что к научному изучению природы занятия хозяина острова имеют весьма отдалённое отношение…

— Перед чем останавливается наше естествознание? — разглагольствовал тем временем дом Гау, не обращая внимания на всё усиливающийся запах мочи. — Оно изучает мёртвое отдельно от живого. Наука, так называемое учение о веществах, принципиально не видит разницы между составом мёртвого и живого тела. Она, например, полагает, что соль, содержащаяся в нашей крови, есть та же соль, что растворена в водах моря…

— Кажется, те соли различаются составом, — начал было вспоминать книжную премудрость Антор, но дом Гау перебил его:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});