Этим летом будет жарко - Екатерина Аверина

М? — рисует пальцем по моему бедру.

— Тогда, в машине… — закусив губу, заставляю себя закончить вопрос, — ты тоже кончил? — мне почему-то очень важно это узнать. Кто бы мне объяснил.

Он ржет. Лежит и откровенно ржет надо мной. Подскакиваю и врезаюсь ладошкой в его каменную, содрогающуюся от смеха грудь.

— Ваня, я сейчас тебя покусаю!

— Да, пожалуйста, — раскидывает руки в стороны, предоставляя мне свободу.

— Ну и не отвечай, — плюхаюсь на попу, чувствуя себя обиженной девчонкой. С ним всегда так. Я не понимаю, как у него это получается!

Он разворачивается, подминает меня под себя и целует в губы, нежно, с оттяжкой. Мы смешно прилипаем друг к другу. Точно надо бежать в душ.

— Со мной впервые такое, — признается он. — Это все ты виновата, — заявляет с совершенно серьезным выражением лица. — Ты так охуительно кончила, а я был чертовски голодный по тебе. Утром в душ пришлось залезать сразу в трусах, — снова ржет, роняя голову мне на плечо.

— Я прибью тебя сейчас, Кравцов! Хватит надо мной угорать!

— Я же любя, — целует в нос и горящие огнем щеки. — Люблю тебя, слышишь?

— Не говори так, — мое сердце вдруг начинает пропускать удар за ударом. Секс, оказывается, еще не все, что способно лишить меня опоры сегодня. Ваня продолжает добивать своей открытостью.

— Почему, если это правда? Я люблю тебя и никому не отдам.

— Собственник, — с теплой улыбкой закрываю глаза, позволяя его рукам гладить свое обнаженное тело.

— Угу. Пойдем в душ. Мне кажется, там тоже будет удобно, — хитро улыбается одними глазами.

Встает, поднимает меня на руки и тащит в душевую, расположенную рядом с его спальней. Называть ее нашей у меня пока не получается даже в голове.

Я не сопротивляюсь. Этот голодный мальчишка ставит меня в просторную, стильную кабинку, открывает воду и ладонями смывает сперму с моего живота. Я проделываю то же самое с ним. У него встает прямо на моих глазах. Член набухает, поднимается и упирается мне в живот.

— Уже? — удивленно смотрю на его орган при свете лампочки.

— У меня долго никого не было, — он толкает меня на стенку и ставит руки с обеих сторон от моего лица.

— Как долго? — вырывается как-то само и некорректно.

— Уверена, что оно тебе надо знать? — ухмыляется он. — Ты еще спроси, сколько женщин у меня было.

А я бы спросила чисто из любопытства, потому что интересно, откуда у него в девятнадцать такой опыт, но теперь не буду.

— Не сопи, — Ваня целует меня в подбородок и заставляет запрокинуть голову. Водит губами по шее, прикусывает там нервно колотящуюся венку и мое тело неожиданно быстро наполняется теплом. Мне становится почти все равно, кто там у него до меня был и кто научил его всему этому.

Мальчишка поднимает мою ногу, устраивает у себя на бедре, чуть сгибает колени и пристраивает член ко входу. Один удар его бедер, и я опять не могу думать больше ни о чем. Только он, я и душ, чувствительно роняющий капли на мои соски.

Глава 20

Евгения

Он очень милый, когда спит. Разомлевший, довольный, улыбается во сне лежа на животе и обнимая подушку обеими руками. Прикрываю голый подтянутый зад простыней и тихо выхожу из комнаты на звуки, раздающиеся снизу. Иван еще не знает, что такое дети, и его сон не такой чуткий. У меня рефлекс. Зная своего ребенка, внизу уже может быть сотворен маленький апокалипсис.

Зевая, сбегаю по ступенькам на первый этаж.

Неугомонный, голодный мальчишка отрубился только под утро. После ночного марафона каждая мышца в теле отлично чувствуется, будто я в спортивном зале провела часа четыре, не меньше.

Он вытворял такое… Черт! От одной мысли о том, как этот гад искусно владеет собственным языком не только на совещаниях, низ живота сладко сводит. Я становлюсь зависимой от него. Хочется вернуться в спальню и разбудить его так, чтобы он хрипло застонал и в глазки его красивые потом посмотреть. Там столько эмоций. Я, честно, и не знала, что в нем столько есть. Кравцов же сдержанный всегда. Его по взглядам читать надо.

— Крис? — удивленно смотрю на племянницу в ультракоротких шортах.

Когда они вчера успели их купить?!

Она не слышит меня. Музыку включила, расстелила на полу покрывало вместо коврика и повторяет упражнения с экрана большого телевизора. Наклоняется. Шорты врезаются между ягодиц, поднимаются, оголяя половинки снизу.

— Трындец! — хлопаю себя по лбу.

Мой ребенок сидит за столом, со скучающим видом что-то жует. Увидев меня, улыбается и машет ладошкой. Вчера мне было как-то не до того, а сегодня еще не засранный личными заморочками мозг начинает скрипеть шестеренками. До меня доходит очевидный, лежащий на поверхности факт — племянница влюбилась. И вот это все сейчас для него!

Твою мать… К такому раскладу я точно не готова. Симпатия, ладно. Познакомить просила. Но чтобы вот так! В таком виде тут прогибаться! Теперь я еще лучше понимаю, почему сестра не оставляет ее одну. Крис взрослеет, гормоны накладываются на характер. Мать моя женщина… Это что же будет вытворять моя Миланка? Она то похлеще будет.

Подхожу к племяннице и шлепаю ее по заднице. Вздрагивает и резко разворачивается. Видит меня. В ее взгляде такая буря эмоций от разочарования до ревности. Самой, что ни на есть, настоящей ревности. Ко мне.

Двойной трындец.

— Звук убавь, Крис. Ты не одна здесь. И переоденься. Откуда ты вообще взяла эту порнографию?

— Мне нравится! — пожимает плечами, перекрикивая музыку.

Она и не собирается ее убавлять. Это явный протест. Класс. Мы вообще-то дружили с ней, и она любила ко мне ездить. С появлением Ивана в моей жизни все стремительно