Сын Моржа и Куницы - Елисей Дым

и сыплешь песок на рельсы. Выставляешь ноги, сдирая ботинки об асфальт. Переключаешь турбину на реверс. Бросаешь под колесо стальной башмак. Предпринимаешь какие-то усилия, блин. Наконец, когда ничего не помогло, закрыв глаза и сжимая ручки кресла, молишься богам всех тормозов.

Да что вы? Это мелко и скучно!

Точно не для погибели всех зануд!

И потому десантное судно выбросилось на пляж из валунов на полной скорости. Запнулось, перевернулось, взлетело, расплескивая на камни воду и вопящих пассажиров. Грохнулось сверху, накрыв тех, кому не повезло. Пошло юзом, поддав по пятой точке других. Шмальнуло по округе каменной шрапнелью. И, наконец, перевернулось ещё раз, шмякнув по башке третьих.

Успокоилось и замерло, выслушивая стоны и проклятья.

Ну, не только.

— Как я?! А! — вопила мокрая огневолосая курица и ковыляла в победной пляске. — Ну как я?! Крута?! Озверина же?! Молодец же, молодец?

Егор, охая, сел на задницу, ощупывая себя и не находя драгоценную ношу. Повертел головой и увидел что огневичка уже деловито грызёт шест. Камни вокруг неё исходили паром, на глазах светлея.

— Давно так не летал, — признался здоровяк, пересчитав пальцами зубы.

Егор на четвереньках пробрался к ящерице. Следовало торопиться, в таком аду выжить нелегко. Взял шест и понёс к центру каменной косы. Огневичка мотылялась на конце добычи, вцепившись зубами и лапами. Деревце занималось дымком.

В центре островка нашлось неплохое место, будто созданное для очага. Уютное, укрытое со всех сторон невысокими камнями. Порубив на части шест, Егор сложил из них в очаге солнышко, а в центр посадил саламандру. Та держала в лапах большую щепу и деловито её точила.

Егор присел рядом, казалось, что так было легче, не настолько жарило.

Подбежала огневичка, покрутилась под ногами и уронила золотой шарик. Вернулась в очаг, нашла другую щепку, затрещала огоньком.

— Яйцо? — спросил из-за спины наёмник.

— Похоже, — согласился Егор, пошевелил горячий шар пальцем. Тот был классической формы куриного яйца, только намного меньше перепелиного. Ну и цвет подкачал, золото что в лесу, что на камнях отлично видно, не спрячешь. Первая же сорока засорочит.

Подняв круглую золотинку, подложил саламандре. Та догрызла щепу, подскакала к Егору и уронила ещё один жёлтый сияющий шарик.

— Ух, какая штука! — восхитилась подсохшая рыжая.

— Да возьми ты его, — досадливо проворчал седой, морщась от жара. — Всё равно это ничего не значит.

Егор и подобрал. Золотой шар грел ладонь, почти обжигал, и вскоре занял своё место в рюкзаке среди местных трофеев. Наёмники бросали насмешливые взгляды на подопечного.

— Почему ничего не значит?

Куней хихикнула:

— Ты давно под кустики ходил? Вот то-то!

— А причем тут…

— Позже узнаешь.

— Так всегда.

— Так, болтуны, давайте поторопимся, если не хотим спечься. Тут даже дышать больно.

Седой приволок все три щита, сложенные друг в друга, как стопку тарелок.

— А, ну да! Сейчас Куней великолепная покажет вам…

И рыжая, отойдя к другому краю островка, бросила под ноги щит, прямо на угли. Наступила на край, оттолкнулась ногой от камней и со свистом полетела над пламенным морем, вопя и визжа, подпрыгивая на кочках и падая в огненные ямы.

В спину её подталкивал вихрь, созданный напарником.

— Эхехей, летит Куней!

Егору даже смотреть было жарко, как она, будто серфингист, мчится посреди раскаленных потоков воздуха и дыма. Егор на островке чувствовал себя скумбрией в коптильном шкафу, а что испытывала рыжая… нет, такого на себе испытать не хотелось.

— Ты, паря, не отставай, — прогудел седой и по примеру рыжей прыгнул в тарелку. — Опасно это. А то придётся тебя спасать как щенка неразумного.

И умчался, догоняя разумную напарницу, которая, не долетев до края огненной реки, взмахнула огненной плетью, развернулась и полетела навстречу.

Столкнулись, схватились за руки. Куней хохотала и щёлкала плетью, седой метал вихри. Их щиты закрутило вокруг общего центра, разогнало так, что щиты встали едва ли не вертикально и Егор видел лишь стробоскоп серебряных вспышек. И — расцепились; наёмников швырнуло друг от друга.

— Воздушные гимнасты, блин. Как дети! — припечатал Егор и немедленно позавидовал. Остро захотелось почувствовать себя ребёнком, а не суровым и серьёзным парнем, наследником семьи Метелица.

Поддавшись порыву, бросил щит в огонь, хорошенько оттолкнулся и поехал по углям, сжавшись в комок на дне. Дурак, конечно, но надеялся на ломик. А больше на кого? На обезумевших наёмников? Ломик не подвёл, хоть скорость большую набрать не удалось.

Щит дернуло. Прилетел вихрь, схватил и потащил прямо к дальнему берегу. Без выкрутасов и веселья.

Но Егор был не против. Сейчас бы прохлады и побольше. Ледяной ручей, реку, море! Дождя, ливня с грозой! А не вот этого всего шурх-шурх внутри печи-коптильни.

…Через час изрядно поджаренные путешественники доехали до леса. Там щиты пришлось отпустить, и так седой мрачнел на глазах, переживая за расход силы.

Расположились на опушке ельника.

Имеющая родство с огнём и потому меньше всех пострадавшая Куней усвистала в чащу. Седой, умудрившийся у самого берега огненной реки свалиться в угли, с кислой физиономией ворошил котомку. Наконец, нашёл баночку с противоожоговой мазью. Егор и Мелвиг скинули одежду и натёрлись мазью. После чего и так сидели голышом, на подушках из мха, обсыхали. Волшебному лекарству требовалось время чтобы впитаться.

Мелвиг повертел в руке пустую баночку, сунул в котомку и спросил:

— А вот с какого хвоста мы с огневицей связались? Зачем из деревни утащили?

— Так вы нам приказали, мы и послушались.

— Я?!

— Конечно! Помните, про уважение к местному хозяину говорили?

— Это дело было, верно.

— Вот, как вы и сказали, мы с Младшей-на-синем и уважили хозяина. Саламандру спасли? Спасли. Проявили уважение к её создателю.

— Ну, так-то да, но могли и там оставить.

— Да как же? Бросить живого зверя там, где он мог от голода погибнуть?! Вот мы и нашли место, где сам хозяин сможет её кормить. В той жаре она точно сыта будет.

Мелвиг надолго задумался.

— Ты, парень, не городской. Ты ещё хуже. И слово-то подобрать не могу.

— Столичный? — Егор наивно похлопал глазами. — Меня липецкие пацаны столичником звали.

— И чему ты радуешься?

— Да вот, миры вроде разные, а что-то общее есть.

— Общее есть, — согласился седой. — Щенки везде наглые.

Из леса вывалилась рыжая.

— Эй, смотрите что у меня есть!

Егор резко набросил