Развод и другие радости - Ашира Хаан

еще раз пробежалась по готовым материалам и вынуждена была признать: и правда все.

Мы справились!

Мы справились…

Сил на то, чтобы обрадоваться, просто не было.

– Я в душ, – сказал Влад и потер руками воспаленные глаза. – У тебя есть лишняя футболка или мужской халат?

– А ты… – хотела спросить, не собирается ли он домой, но усовестилась. Человек больше суток пахал не разгибаясь, а я собираюсь заставить его вести машину посреди ночи.

Халат у меня был. Я закинула его в ванную, стараясь не смотреть, вдруг он уже разделся. Надо было выяснить, как мы будем делить мою постель. Вдруг он как джентльмен согласится на спальник на полу? Но я только на минуточку прилегла, чтобы дождаться его из ванной, на секундочку прикрыла глаза…

И проснулась уже с утра от вопля Леи:

– Мама, а дядя Олень теперь у нас будет жить?!

Острые коленки приземлились мне на живот, кудряшки защекотали лицо, а я с ужасом ощутила, что сбоку ко мне прижимается горячее тело. Причем я даже догадывалась – чье… Воскресенье. Влад

– Кашу или запеканку? – спросила Ольга Лею.

– М-м-м… Омлет!

– Омлета в меню не значится.

– Хочу омлет!

– Перебьешься. Значит, запеканку.

Ее доставили еще вчера с очередной порцией еды, так что оставалось только разогреть.

– Мне кашу! – быстро сказал Влад.

Хель смерила его мрачным взглядом.

– Ты можешь поехать позавтракать куда-нибудь, где привык.

– Не хочу. Хочу кашу.

– Не помню, чтобы рожала еще одного ребенка.

– Ладно, тогда сойдут остатки вчерашней пиццы. Пицца как секс: даже когда она плохая, она все равно хорошая.

Хель смерила его еще более мрачным взглядом.

– Хочу пиццу! – заявила Лея.

– Хорошо, что не секс… – вполголоса пробормотал Влад и тут же получил по ушам. Подзатыльник был скорее символическим и настолько приятным, что по коже головы разбежались мурашки и захотелось еще что-нибудь ляпнуть, чтобы она повторила.

– Намеков ты не понимаешь, да? Домой не пора дяде Оленю?

– Нет, и это ответ на оба вопроса.

Пока Хель торговалась с дочерью на тему пиццы и запеканки, он загрузил остатки вчерашней еды в микроволновку и достал телефон.

Снегов отозвался мгновенно:

– Слушаю.

– Ну как там дела-то?

– Хорошая новость: монтаж идет полным ходом, материал хороший. Плохая новость: успевают в упор к полуночи, поеду валяться в ногах в последние минуты, как в американском боевике.

– Могут не согласиться?

– Конечно, могут.

– И все зря?

– Гришин, ты как первый день в бизнесе.

– Так, чтобы все на карту поставить, первый день.

– Ну, привыкай.

– Позвони мне, если примут.

– Когда. Когда примут.

– Вот когда примут, тогда и позвони.

Победа осталась за Хель, Лея ковыряла ложкой запеканку. Но все-таки она себе отвоевала две ложки нутеллы и абрикосовый джем.

– Не слипнется? – поинтересовался Влад.

Хель шмякнулась на стул и подтянула к себе кусок пиццы.

– Приличные мальчики таких слов знать не должны. К тому же учить этим словам приличных девочек.

Он огляделся:

– Где тут приличные девочки?

– Да, мама, – присоединилась Лея. – Где?

И все-таки это был необыкновенно уютный завтрак, утро в семье.

Влад никогда не задумывался о том, чтобы завести жену и детей. Не задумался и сейчас. Он скорее мечтал о таком в своем детстве. Требовать еще варенья, получать поцелуи в макушку и теплые взгляды, переругиваться, кто должен включить чайник, хотя дотягиваются все, включая Лею.

– Мам, а я сегодня опять в планшет играю, да?

– Нет, мы пойдем гулять.

– Я с вами, – тут же намылился Влад.

– Зачем?

– Ну разве ты не хочешь первой узнать, что ролик приняли?

– Разве его не вечером собирались принять?

– Кто знает… – загадочно протянул Влад.

Он не сомневался, что если бы Хель была против, то она бы выставила его в мгновение ока. Когда она приходила к Снежане, никакой робости в ней не было ни на секунду.

Но когда он манипулировал, она почему-то велась.

И когда вчера вышел из ванной и застал ее спящей. Хотел спросить, как постирать вещи, но решил не беспокоить.

Лег рядом и гладил ее по волосам в тайной надежде, что проснется, но она так устала, что даже не шевелилась. Да и он устал, потому что сам не запомнил, как вырубился. Только к ночи стало холодно, и он прижался к теплому телу, обняв сзади и зарывшись в ароматное облако волос.

– Собираемся! Лея!

Лея собралась быстрее всех. Аж приплясывала в коридоре, пока Влад натягивал на рубашку найденный Хель толстый свитер. Он был ему в упор, растягивался. Но теплых вещей с собой не было.

– Хочу на качели! – моментально заявила Лея, стоило выйти на улицу. Было довольно прохладно, осень полностью вступила в свои права, но солнце пригревало, в свитере получилось нормально.

– Ну, идем.

Хель неуверенно оглянулась на Влада, а он кивнул. Не то чтобы он не спрашивал себя, что он здесь делает. Но стоило сравнить с альтернативными вариантами – вернуться к злой Снежане ругаться из-за йогуртов, например, как вопрос тут же отпадал.

Впервые за много месяцев здесь он чувствовал себя спокойно. Болтать с Хель, смеяться над тем, как Лея пытается приманить рыжего кота, уверенная, что он тоже заколдованный, вдыхать горьковатый осенний воздух вперемешку с перьями ледяного ветра и щуриться на ярко-голубое небо, напоследок, перед долгой зимой, дарящее свою радость.

– У нас, бывает, в это время уже снег идет, – сказала Хель, вслед за Владом щурясь на солнце.

– Я знаю, – хмыкнул он. – Мы с начала октября уже печи топили.

– Вы жили в деревенских домах?

– Нет, в палатках ночевали, но помогали с дровами кому надо. На зиму перебрались в город, ну как… город. – Влад хмыкнул. – Все те же деревенские дома, разве что в центре пятиэтажки есть. Там три приюта для бездомных животных, дом престарелых, детский дом. Собак покормить, дров нарубить, детям устроить праздник – в общем, зимой тоже было чем заняться. А с апреля опять в палатки и подальше от цивилизации: сажать леса, чинить всякое в заповеднике.

Ему было неловко это все рассказывать. Та часть жизни казалась странным сном. Полтора года совершенно иной судьбы, которую он себе и не представлял. Никогда не тянуло заниматься благотворительностью, но казалось, что это лучше тюрьмы. Сейчас бы он поспорил. В тюрьме наверняка кормят регулярно и не так холодно. Да и работа, говорят, там полегче.

Люди, которым они помогали, так благодарили, что становилось неудобно. Дети из детских домов просто сияли после спектаклей, которые им показывали. Хотя какие там спектакли? Самодеятельность самого худшего толка. Со стариками вообще возиться было хуже всего, но когда они не хотели отпускать