Африканский квест - Лин Гамильтон

Джимми пришел в замешательство.

— Жена впервые одернула его, вам не кажется? — негромко спросила Азиза.

— Возможно, — ответила я. — Надеюсь, Кэтрин не особенно пострадала. В последнее время ей было не особенно весело.

— Меня толкнули, — сказала мне Кэтрин несколько минут спустя, когда остальные пошли дальше, а Джамиля перевязала ей запястье и колено. — Я не сама упала.

— Кто, по-вашему, толкнул вас? — спросила я. И подумала: «Это нелепо. У нее паранойя».

— Не знаю, — ответила Кэтрин. — Мы там стояли толпой, и я не видела, кто, но меня определенно толкнули. Сьюзи была там, — произнесла она обвиняюще. — Думаю, она.

— Кэтрин утверждает, что ее толкнули, — сказала я Джамиле, отведя ее в сторону.

— Что? — воскликнула Джамиля. — По-вашему, эта женщина вполне нормальна? Может, ей неловко признаться, что она нетвердо держится на ногах?

— Не знаю. Видели вы, как она упала?

— Нет. Все толпились на маленькой площадке. Когда это произошло, я разговаривала с Эмилем и Клиффом, поэтому, если Кэтрин говорит правду, в чем я сомневаюсь, это не они. Марлен и Честити, по-моему, уже спустились. Кроме них толкнуть ее мог бы любой.

— А Сьюзи? Где она была?

— Думаю, в толпе, но не могу сказать, рядом с Кэтрин или нет.

— Кэтрин думает, что за всем этим стоит Сьюзи, потому что завидует ее большим деньгам. Сьюзи определенно волнуется из-за денег, но мне почему-то кажется, что она независтлива.

— Мне тоже, — сказала Джамиля. — И я не думаю, что Сьюзи способна на такие поступки. Она — добрая душа. Поначалу она меня раздражала. Задавала столько личных вопросов. Но теперь думаю, что она очень милая.

— Хорошо, однако, предположим на минуту, что заявления Кэтрин справедливы. Конечно, это натяжка, но все-таки предположим. Кто может держать на нее зло? Обидела она кого-нибудь неумышленно?

— Насколько я знаю, нет. Разговоров об этом не слышала. Очень странно.

— Джамиля, — сказала я, — держите глаза и уши открытыми. И сообщайте мне, что услышите.

С этой группой людей было что-то очень неладное, но я не представляла, что.

К примеру, мне предстояло решить, верить Брайерсу или нет. Утром я решила верить. Он был вспыльчив, но, кроме несдержанной речи, я не видела никаких указаний на то, что он способен поджечь судно.

* * *

— Я собираюсь к тому торговцу, который хотел вчера облапошить меня, — сказал Эмиль, когда мы вернулись в гостиницу. — Хотите пойти со мной?

— Эмиль, это наверняка было бы очень занимательно, но Брайерс просил меня помочь ему на судне, и, пожалуй, я так и сделаю. На воде очень приятно. Может, пойдемте? Не думаю, что работа будет очень трудной.

— Нет, — ответил он. — У меня разыгралось любопытство, хочу посмотреть, есть у него что-то стоящее, хотя все, что я знаю, говорит мне, что вряд ли.

— Хорошо, тогда увидимся за ужином.

Я надела купальник, поверх него майку с шортами и направилась к пристани.

— Не могу передать, как много для меня значит, что вы здесь, — сказал Брайерс, крепко обняв меня. — Имели вы это в виду или нет, я воспринимаю ваше присутствие как доверие ко мне, знак, что вы не думаете, будто я имел какое-то отношение к пожару на «Сюзанне». И мне кажется, что все будет хорошо.

— Будьте уверены, если б я так думала, то не была бы здесь, — сказала я, и он заулыбался. Брайерс был привлекательным мужчиной, с открытым лицом, приятной улыбкой и неплохим телосложением. Борода его приятно касалась моей щеки. Ничто не вызывает у меня такой слабости, как привлекательный мужчина, готовый признаться в своей ранимости. Я думала, что переросла эту склонность. Очевидно, нет.

— Поплыли, — сказал он, отвязывая моторную лодку. — Остальные уже там. Сегодня это будет первое погружение. Нам пришлось завезти продовольствие домой и на судно. Сегодня мы сделаем всего парочку погружений, но это лучше, чем ничего. Хмаис отправился домой на празднование седьмого ноября, Гас слег с простудой, так что людей у нас меньше, чем обычно. Замечательно, что вы пришли. Можете дежурить, пока мы погружаемся, и помогать Хеди с оборудованием на палубе.

Брайерс сжал мне руку чуть сильнее, чем нужно, помогая спуститься в лодку.

— Подкрепление! — крикнул он, когда мы остановились у судна. Хеди улыбнулся. — Ну что, Рон, пойдем с тобой первыми?

— Отлично. Я готов, — ответил Рон. — Привет, — и протянул мне руку для пожатия. Ему было двадцать с небольшим, у него были карие глаза, темно-каштановые волосы, приятные, добродушно-веселые манеры, с людьми он был непринужденным, в своем деле уверенным. Мне он нравился.

— Брайерс, а я не знала, что вы ныряльщик, — сказала я. — Думала, здесь вы просто археолог.

— Что значит просто? — ответил Брайерс. — Я морской археолог, и этим все сказано. Погружаюсь и занимаюсь археологией. Хеди, будь добр, проверь еще раз давление в баллонах, — попросил он, раздеваясь до плавок и надевая гидрокостюм. Надо сказать, он находился в очень хорошей для своего возраста форме.

— Во всех баллонах три тысячи пси, — сказал Хеди. — Можно погружаться. Я рассчитал время, которое вам можно находиться под водой, Сэнди перепроверила мои расчеты. Подводные баллоны на месте?

— Да, — сказал Рон.

— Что такое подводные баллоны? — спросила я.

— К якорной цепи прикреплены два полных баллона примерно на глубине двадцать футов, — ответил он. — На тот случай, если нам потребуется на декомпрессию больше времени, чем хватит воздуха в наших баллонах. Мы можем подсоединиться к новым баллонам на глубине двадцать футов и оставаться под водой, пока подъем на поверхность не станет безопасным.

— Рону показалось, вчера он видел кое-что, заслуживающее внимания, — объяснила мне Сэнди. — Наше сканирующее оборудование не работает, поэтому мы тащим ныряльщиков на буксире, чтобы они могли смотреть. Тут есть углубление в несколько футов. Мы встали на якорь возле его края. Там небольшой выступ, поэтому мы не смогли все разглядеть. Видимость там хорошая, примерно на семьдесят-девяносто футов, но выступ закрывает вид. Поэтому Рон и Брайерс спустятся под него, посмотрят, что там.

— Глубоко погрузятся?

— От силы на сто пятьдесят футов, — ответила Сэнди. — Мы думаем, примерно на этой глубине может быть ровное место. Так, готовы к погружению? Таймеры установлены? — крикнула она обоим. Те кивнули и перевалились через борт лодки.

— Теперь нам нужно следить, — сказала Сэнди. Я не отводила глаз от двух цепочек пузырьков. Прошло несколько минут.

— Они уже приближаются к цели, — сказала Сэнди, взглянув на часы. — Уже находятся на глубине сто десять-сто двадцать футов. Смогут пробыть там всего несколько минут, потом начнут подниматься, останавливаясь на различных глубинах для декомпрессии.

У меня возникло беспокойство за них. Плаваю я хорошо, в школе была спасательницей, но в спуске под воду на такую глубину с пристегнутым к спине небольшим баллоном воздухе было что-то тревожащее.

Внезапно на поверхности появился Рон, затем Брайерс.

— Авария! — закричала Сэнди. — Вытаскиваем их, — сказала она, схватив меня за руку. — Я — Рона, вы — Брайерса.

Я, не раздумывая, спрыгнула за борт во всей одежде и быстро, как только могла, поплыла к Брайерсу.

— Брайерс, — крикнула я. — Скажите что-нибудь!

Но он не шевелился. Я обхватила его одной рукой за плечи, другой за грудь, и как можно быстрее поплыла к судну. Хеди уже поднимал якорь, и двигатели работали, когда мы с Сэнди подплыли к трапу. Я попыталась поднять Брайерса на палубу, но он был очень тяжелым, и мне удавалось лишь держать его голову над водой. Хеди бросился на помощь. Нам приходилось прилагать громадные усилия. Мы с Сэнди толкали вверх, а Хеди тянул изо всех сил, втаскивая сперва Рона, затем Брайерса на палубу.

— Брайерс дышит, — пропыхтела я. — Что мне делать?

— Если сможете, положите его на левый бок так, чтобы ступни были чуть выше головы, — ответил Хеди. — Нужно немедленно внести его в декомпрессионную камеру.

Сэнди помогла мне уложить Брайерса в нужное положение.

— Господи, Господи, — твердила она. Я повернулась и взглянула, как Хеди делает Рону искусственное дыхание.

— Нужно идти к берегу, — крикнул Хеди. — Сэнди, вызывай помощь. Лара, умеете делать искусственное дыхание?

— Да, — ответила я, встав на колени подле Рона. — Начинаю.

«Раз, два, три четыре, пять», — считала я про себя, надавливая на его грудь. «Теперь дыши, — приказала я, зажав ему нос и открыв рот. — Дыши, раз, два. Снова раз, два, три, четыре, пять. Продолжай, продолжай, не останавливайся».

Я прикоснулась к его шее. Пульса не было. «Не останавливайся, — приказала я себе. — Не сдавайся». И не сдавалась, пока мы не подошли к берегу, где ждали врачи. Хотя и понимала, что уже поздно.