Малая война. Организация и тактика боевых действий малых подразделений - Анатолий Тарас

С профессиональной точки зрения это было безумием. Партизанские отряды надо было создавать до оккупации. Теперь было некому. Затем, не могут партизаны поджигать обозы и подрывать дороги. Сталин нацеливал на партизанщину, а не серьезную партизанскую войну. В его приказе не было главного, того, что должно было стать стержнем — постановки задачи отрезать войска противника от источников снабжения. Если бы кто-то, а не Сталин сказал, что партизаны должны поджигать леса, его сочли бы провокатором. Поджоги лесов были выгодны противнику, но не партизанам.

Сталин требовал, чтобы при отходе наших войск уничтожалось все продовольствие, которое не могло быть вывезено. На снабжении немцев это всерьез не оказывалось, но зато партизанские группы оказывались по питанию в чрезвычайно тяжелой ситуации. Сотни тысяч наших воинов попали в плен в первые месяцы войны только потому, что войска не готовились к партизанской войне и не знали, что делать во вражеском тылу.

После выступления Сталина стало стремительно набирать ход скоропалительное формирование и переброска в тыл врага без должной подготовки диверсионных групп и партизанских отрядов. На подготовку группы выделялось не больше семи дней, а в 30-е годы на это уходило от трех до шести месяцев.

18 июля 1941 г. вышло постановление ЦК ВК(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск».

Ничего толкового в нем не было. Главное — вместо хорошо отработанной в Испании системы управления партизанскими отрядами через специальные штабы предлагалось «развернуть сеть наших большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов». Но подпольщики могли руководить партизанским движением только в кинофильмах. Подполье было уязвимо, и подпольщики часто сами погибали, если не выходили в расположение партизанских формирований.

Уже в июле 1941 г. участники испанской войны предлагали прекратить бойню под видом переброски в тыл противника партизанских формирований, не имеющих должной подготовки, и перенести упор на формирование специальных частей из специально отобранных и тщательно обученных людей. Они смогли бы закупорить движение на железнодорожных магистралях и ночное движение на автодорогах и сильно затруднить дневное движение. Ведь коммуникации противника проходили через районы, весьма благоприятные для таких действий. Но Сталин согласия не дал.

Итог: к 1 октября 1941 г. на территории Украины были оставлены 738 партизанских отрядов (примерно 26 тыс. человек) и 191 диверсионная группа. На 1 марта 1942 г. из 1974 партизанских отрядов, сформированных и направленных на оккупированную территорию Украины, имелись данные о боевой активности лишь по 241. На 26 июня 1942 г. на Украине из 778 числящихся партизанских отрядов только 22 действовали (3310 человек).

Аналогично обстояло дело в Белоруссии, на северо-западном направлении и в Орловской области..[8]

Штабная свистопляска

В декабре 1941 Сталин поручил организовать Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД) секретарю ЦК Компартии Белоруссии П. Пономаренко. Кадровый политработник, П. Пономаренко и ротой никогда не командовал и не кончал военной академии. Он стал подбирать кадры из числа зарекомендовавших себя работников парторганов. Белорусскими партизанами «командовал» начальник белорусского штаба П. Калинин, которому в Красной Армии и взвод бы не доверили. В результате планы боевых операций напоминали постановления парторганов о проведении посевных и уборочных работ.

Выполняя поручение Верховного, ЦШПД развернул бешеную активность, в первую очередь по организации связи с партизанскими формированиями в тылу врага. Быстро был выстроен мощный центральный приемопередаточный радиоузел, развернута радиошкола.

К январю 1942 г. в Белоруссии, где были исключительно выгодные условия для действий партизанских отрядов, действовало всего 59 отрядов, причем в западных областях фактически партизан не было до весны 1942 г. (На Украине в августе 1942 г. действовало всего 32 отряда в 4660 человек.) Но в конце января Верховный распорядился ликвидировать ЦШПД.

Затем 30 мая 1942 г. последовало решение ГКО о создании ЦШПД и подчиненных ему штабов партизанского движения в некоторых оккупированных врагом областях и районах.

17 августа 1942 г. вышел приказ наркома обороны о создании отдельных гвардейских батальонов минеров для действий на коммуникациях врага. Однако такие батальоны вместе с партизанами все же не могли закрыть оккупантам пути подвоза боеприпасов, ГСМ и пополнения.

5 сентября 1942 г. вышел разработанный ЦШПД приказ Сталина «О задачах партизанского движения». Задач было много, и главная — «закрыть пути подвоза» — растворилась среди остальных.

6 сентября 1942 г. учрежден пост Главнокомандующего партизанским движением. Им был назначен К. Ворошилов. А 19 ноября 1942 г. пост Главнокомандующего партизанским движением был упразднен.

В феврале 1943 г. началась наступательная операция Брянского фронта. Казалось, что скоро начнется освобождение Белоруссии. Поэтому 7 марта 1943 г. ЦШПД был в очередной раз упразднен. Но наступление захлебнулось, немцы удержали Смоленск и Орел. 17 апреля 1943 г. ЦШПД восстановлен, но Украинский штаб партизанского движения (руководил и Молдавией тоже) уже ему не подчинялся.

К лету 1943 г. советские партизанские формирования общей численностью свыше 120 тыс. человек имели устойчивую радиосвязь с руководством и при правильном планировании их действий и доставке им всего двух тысяч тонн минноподрывных средств были готовы и способны в течение трех месяцев произвести не менее 12 тысяч крушений поездов, вывести из строя значительную часть водокачек на железной дороге, подорвать несколько значительных мостов и до 50 тысяч рельсов. Но вместо этого ЦШПД навязал им так называемую «рельсовую войну».

«Рельсовая война» ни для чего

В приказе 0042 от 14 июля 1943 г. ЦШПД предписывал: «перебивание рельсов производить на основных магистралях, запасных, подъездных, вспомогательных, деповских путях, уничтожать запасные рельсы…»

ЦШПД полагал ошибочно, что противник испытывает недостаток рельсов. Подрыв рельсов поэтому казался весьма заманчивым, простым и доступным способом борьбы. Но у противника был излишек рельсов, немцы сваривали их по ночам и заменяли днем, а потом придумали 80-сантиметровый схемный мостик и стали по нему пропускать поезда: ведь при взрыве 200-граммовой шашки выбивалось всего 25–40 см рельса.

В 1943 г. прошли две операции «рельсовой войны». Первая началась в ночь на 22 июля брянскими партизанами, а всеобщая многодневная началась в ночь на 3 августа и продолжалась до 16 сентября. Вторая операция, названная «концертом», началась 16 сентября и продолжалась до 1 декабря. Планируемый «зимний концерт» не состоялся из-за недостатка у партизан взрывчатки.

Желаемых результатов все это не дало. Движение на железных дорогах было перекрыто полностью только в тылу группы армий «Центр», да и то всего на трое суток, с 3 по 6 августа. Более того — переключение основных усилий партизан на подрыв рельсов при недостатке взрывчатки привело к сокращению крушений поездов, и в конечном счете способствовало увеличению пропускной способности дорог, но в то же время затруднило восстановление железных дорог нашими военными железнодорожниками в ходе наступления.

Вот цифры. В первое операции участвовало около 100 тыс. партизан. Подорвано 214 705 рельсов, в том числе не менее 185 тыс. на дорогах Минской железнодорожной дирекции противника. Вторая операция: участвовало 120 тысяч, подорвано 146 149 рельсов, в том числе 89 тыс. в пределах Минской дирекции. Всего в Минской дирекции перебито 250 тыс. рельсов, или 60 процентов от всех подорванных в 1943 году рельсов.

Из этих 250 тысяч, 25 тысяч были подорваны на ненужных, не используемых участках. Это снизило темпы восстановления магистралей при наступлении Красной Армии.

Удельный вес сумм перерывов движения от подрыва рельсов на перегонах между промежуточными станциями достигал 24 процентов от суммы всех перерывов движения от всех действий партизан. Но на участках между узловыми станциями таких перерывов было только 10,1 процента, а на направлениях — менее 3 процентов, тогда как крушения дали около 60 процентов перерывов. На оккупированной территории на 1 января 1943 г. было 11 млн. рельсов, и подрывание 350 тыс. рельсов составляло всего 3 процента: вполне терпимо, тем более, что подрывы порой шли там, где сами оккупанты при отступлении подрывать рельсы не могли.

Количество доставленных составов вермахта не только не уменьшалось с увеличением числа подорванных рельсов, но наоборот, даже увеличивалось, так как чем больше рвали рельсов, тем меньше они производили крушений поездов. На подрыв рельсов в августе и первой половине сентября партизаны израсходовали около 50 тонн взрывчатых веществ. Этого было достаточно для того, чтобы пустить под откос по меньшей мере 1500 поездов. Это поняли самые умные из партизанских командиров, и с сентября они начали сокращать подрывы рельсов, одновременно увеличивая число крушений.