Рейтинговые книги
Читем онлайн Восточные Отцы IV века - Георгий Флоровский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 73

В Богопознании есть ступени. Есть ступени и в самом Богооткровении. Это — два пути, снизу и сверху. «В продолжение веков, — говорит св. Григорий, — было два знаменитых преобразования жизни человеческой, называемые двумя Заветами и, по известному изречению Писания, потрясениями земли (Агг. 2:7: и потрясу небо и землю, море и сушу и все народы, и приидет Желаемый всеми народами)… Одно вело от идолов к Закону, другое от Закона к Благодати. Благовествую же и о третьем потрясении, — о преставлении от здешнего к тамошнему, непоколебимому и незыблемому». И оба Завета вводились постепенно, не вдруг и не сразу: «Нам нужно было знать, что нас не принуждают, а убеждают», — замечает Григорий. Истина раскрывалась «постепенными изменениями»… Так и в Богословии совершенство достигается чрез постепенные прибавления. «Ветхий Завет ясно проповедал Отца, и не с такою ясностью Сына. Новый открыл Сына и дал указания о Божестве Духа. Ныне пребывает с нами Дух, даруя нам яснейшее о Нем познание… Надлежало же, чтобы троичный свет озарял просветляемых постепенными прибавлениями»… Откровение совершилось, троическая тайна явлена и открыта. Но еще не вмещается в человеке. И должно вникать в нее — «до совершенного явления того, что для нас вожделенно»… И Григорий провидит: «Когда взойдем внутрь, тогда Жених знает, чему научить и о чем беседовать с вошедшими душами. Будет же, как думаю, беседовать, преподавая совершенное и чистейшее ведение»… Но только чистые узрят Чистого, — трисолнечное сияние Божества. «Наследуют совершенный свет и созерцание святой и царственной Троицы, Которая тогда будет озарять яснее и чище, и всецело соединится со всецелым умом, в чем одном и полагаю я собственно Небесное Царство», — замечает Григорий. Получать «всецелое познание» Троицы, — «что Она, какова и колика»… Здесь св. Григорий близок к Оригену.

III. Троическое богословие.

Церковная память усвоила св. Григорию имя «троического богослова». И это характерно для него не только потому, что всю жизнь он богословствовал о Троице в борьбе с лжеучениями и лжеучителями, но еще и потому, что для него созерцание Пресвятой Троицы было пределом и средоточием всей духовной жизни. «С тех пор, как в первый раз отрешившись от житейского, — говорил св. Григорий, — предал я душу светлым небесным помыслам, и высокий ум, восхитив меня отсюда, поставил далеко от плоти, скрыл в таинницах небесной скинии, — с тех пор осиял мои взоры свет Троицы, светозарнее Которой ничего не представляла мне мысль, Троицы, Которая с превознесенного Престола изливает на всех общее и неизреченное сияние, Которая есть Начало всего, что отделяется от превыспреннего временем, — с тех пор, говорю: умер я для мира и мир умер для меня»… Вся молитвенная лирика св. Григория есть троическая лирика: «Троица — мое помышление и украшение», — восклицает он… И на закате жизни молится, чтобы прийти туда, «где моя Троица и Ее сочетанное сияние, — Троица, Которой и неясные тени приводят меня в восторг»…

В учении о св. Троице св. Григорий повторяет и развивает мысли Василия Великого, которого он признавал и называл своим «учителем догматов». Он пользуется той же богословской терминологией, но вносит в нее большую стройность и точность и не колеблется «новотворить имена», когда это нужно для ясности и благочестия. Вместе с тем, у Григория гораздо сильнее, чем у Василия, чувствуется прямое влияние св. Афанасия, — в особенности в учении о Божестве Святого Духа: «Что прежде даровано было великому числу отцов утвердить в догмате о Сыне, то он богодухновенно преподал впоследствии о Духе Святом», — говорил о нем Григорий… И при этом в Троическом Богословии св. Григория чувствуется особая интимность опыта и прозрения. — «Троица воистину есть Троица», — это основная мысль св. Григория. «Воистину», то есть реально… Имя Троицы, — говорит он, — «означает не счет вещей неравных, — но совокупность равных и равночестных», соединенных по естеству и в естестве. Со всею силою св. Григорий всегда подчеркивает совершенное единство Божественного бытия и жизни: «совершенная Троица из трех совершенных»… «Не успеваю помыслить об Едином, — говорит он, — как озаряюсь Тремя. Не успеваю разделить Трех, как возношусь к Единому. Когда представляется мне Единое из Трех, почитаю сие целым… Когда совокупляю в умосозерцании Трех, вижу единое светило, не умея разделить или измерить соединенного света»… Троица в Единице и Единица в Троице, — больше того: Тройственная Единица… — «Трех бесконечных бесконечная соестественность»… Каждое из Трех, созерцаемое по Себе, есть Бог, и все Три, созерцаемые вместе, суть также единый Бог… «Един Бог, открывающийся в трех светах: таково чистое естество Троицы»… Св. Григорий старается описать таинство этого естества. «Бог разделяется так сказать неразделимо, и сочетавается разделенно, — потому что Божество есть Единое в Трех, и Единое суть Три, в Которых Божество или, точнее, Которые суть Божество», — как три солнца, заключенные одно в другом, одно pacтворение света… Нет и невозможно представить в Троице какое-либо сечение или деление, как нет разрыва и деления между солнечным кругом и лучом. «Единое Божество и единая Сила, Которая обретается в Трех единично и объемлет Трех раздельно без различия сущности или естества, не возрастает и не умаляется чрез прибавления или умаления, повсюду равна, повсюду та же, как единая красота и единое величие неба»… Характерно, по каким мотивам св. Григорий отводит тварные подобия для троической тайны. Родник, ключ и поток, — они не разделены временем, и сопребываемость их нераздельна при разделении трех свойств. «Но убоялся, — говорит Григорий, — чтобы не допустить в Божество какого-то течения, никогда не останавливающегося (это против Плотина) и чтобы таким подобием не ввести численного единства»… Ибо в течении воды различение — «только в образе представления»… Солнце, луч и свет, — здесь есть сложность: солнце и что от солнца. И такое подобие может внушить мысль, что вся сущность принадлежит Отцу, а другие Лица суть только «силы Божие», — как луч и свет солнца. Вообще тварные аналогии потому именно и не пригодны, что в них всегда оказывается «мысль о движении», «об естестве непостоянном и зыблющемся», так что Троичность возводится к становлению и изменению, — именно это и не пригодно. Ибо если что во времени, то не Бог. — Созерцание Троицы в Ее совершенном единосущии и неслиянности есть бесспорный факт духовного опыта св. Григория, и созерцаемое им он стремится с каким-то сознанием своего бессилия описать в накопляемых образах, сравнениях и антитезах. Чувствуется, что он именно видит и описывает, — а не только размышляет. В формулах умозрительного Богословия св. Григорий выражает свой интимный мистический опыт. И для объяснения его прибегает к средствам неоплатонической философии. «У нас один Бог, потому что Божество одно. И к Единому возводятся сущие от Бога, хотя и веруется в Трех, потому что как Один не больше, так и Другой не меньше есть Бог. И Один не прежде, и Другой не после: Они и хотением не отделяются, и по силе не делятся, и все то не имеет места, что только бывает в вещах делимых. Напротив того, если выразиться короче, Божество в разделенных неделимо… Каждое из Них по тождеству сущности и силы имеет такое же единство с Соединенным, как и с Самим Собою. Таково понятие сего Единства, сколько мы постигаем Оное. И если понятие сие твердо, то благодарение Богу за умозрение»… Троичность есть некое круговращение Божественного единства, некое движение Внутрибожственной жизни. С дерзновением св. Григорий повторяет мысль Плотина: «Божество выступило из единичности по причине богатства и преступило двойственность, потому что Оно выше материи и формы, и определилось тройственностью по причине совершенства, чтобы не быть скудным и не разлиться до бесконечности, первое показывало бы несообщительность, второе — беспорядок». Это почти прямо из Плотина. И Григорий отождествляет: «и у нас так»… Но сразу же делает оговорку: «Не осмеливаемся назвать этот процесс преизлиянием доброты, как назвал один из философствующих эллинов, который философствуя о первом и втором начале, буквально выразился так: «как чаша льется чрез край» (Eнн. V. 2. 1). — Святой Григорий отклоняет такое толкование Внутрибожественного бытия, как некоего безличного движения. Для него Троичность есть выражение Божественной любви: Бог есть любовь и Триединство есть совершенное выражение «единомыслия и внутреннего мира».

Совершенное единство Внутрибожественной жизни выражается прежде всего в безусловной вневременности Божественного бытия. Бог вечен по природе и выше всякой последовательности и разделения. И мало сказать: Бог всегда был, есть и будет, — лучше сказать: Он есть, ибо Он «сосредоточивает в Себе Самом целое бытие, которое не начиналось и не прекратится». И потому, «если Один был от начала, то было Три»… Ибо Божество «Само с Собою согласно, всегда тождественно, бесколичественно, вневременно, несозданно, неописуемо, никогда не было и не будет Само для Себя недостаточным»… В Божестве и в Божественной жизни нельзя мыслить или представлять какие бы то ни было изменения, какие бы то ни было «деления времени»… «Ибо, — говорит Григорий, — составлять Троицу из великого, большого и величайшего, как бы из сияния луча и солнца (т. е. из Духа, Сына и Отца)… это — такая лествица Божества, которая не на небо ведет, но низводит с неба»… Этим определяется совершенная сверхвременность отношений троических ипостасей. «Не должно быть таким любителем Отца, чтобы отнимать у Него свойства быть Отцом» — говорит Григорий. «Ибо чьим будет Отцом, когда отстраним и отчудим от Него вместе с тварью и естество Сына!… Не должно в Отце умалять достоинство быть Началом принадлежащего Ему, как Отцу и Родителю»… И продолжает: «когда говорю: началом, ты не привноси времени, не ставь ничего среднего между Родившим и Рожденным, не разделяй естества худым вложением чего-то между совечными и сопребывающими. Ибо если время старше Сына, то, без сомнения, Отец стал виновником времени прежде нежели Сына». Иначе сказать: бытие Отца и рождение Единородного совпадают, совпадают неслиянно. Рождение Слова и исхождение Духа нужно мыслить «прежде всякого когда», — Отец не начинал быть Отцом, ибо бытие Его не начиналось, и Он «ни от кого, даже от Самого Себя, не заимствовал бытия»… И потому Он в собственном смысле Отец, «потому что не есть вместе и Сын»… Здесь Григорий Богослов повторяет рассуждения св. Афанасия. — Сверхвременность и совечность ипостасей не исключает зависимости между ними. Сын и Дух «безначальны в отношении к времени» и «небезначальны в отношении к Виновнику». Но Отец не первоначальнее Их, ибо ни Он, ни Они не стоят под временем. Сын и Дух совечны, но не собезначальны Отцу, «ибо Они — от Отца, хотя и не после Отца». Это — таинственное причинение вне всякой смены и возникновения. В Троице ничто не возникает, ничто не становится, ибо Божество есть полнота, «бесконечное море сущности». Св. Григорий подчеркивает всю трудность и недомыслимость этого различения, в котором путаются «люди простодушные», и прибавляет: «Правда, что безначальное вечно, но вечному нет необходимости быть безначальным, коль скоро возводится к Отцу, как к Началу». Григорий показывает, что усиление достоинства Второй и Третьей ипостаси равнозначно умалению Первой: «Крайне бесславно было бы для Божества как бы вследствие изменения советов Своих прийти в полноту совершенства», — «и отсечь или отчудить что-либо от Трех значит то же, что отсечь все и нагло восстать против всего Божества»… «Какой Отец не начинал быть Отцом?» — спрашивает св. Григорий. И отвечает: «Чье бытие не начиналось». Подобным образом и рождение или рожденность Сына совпадает с Его бытием.

1 ... 28 29 30 31 32 33 34 35 36 ... 73
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Восточные Отцы IV века - Георгий Флоровский бесплатно.

Оставить комментарий