До свидания, мальчики. Судьбы, стихи и письма молодых поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны - Коллектив авторов

Москва

26 декабря 1942

1. Семья Кульчицких. Конец 1920-х гг.

2. Михаил Кульчицкий

3. «Самое страшное в мире – это быть успокоенным…»

4. Элен Берр

5. Письмо Михаила поэту Николаю Глазкову из Москвы в Горький от 24 августа 1941 г.

6. Документ об исключении из списков

7. Афиша спектакля Театра на Таганке «Павшие и живые», 1965 г.

8. Владимир Высоцкий в роли Михаила Кульчицкого в спектакле «Павшие и живые»

Георгий Корешов 29 лет

«Твой рыжий поэт…»

Краснофлотец, морской пехотинец. После тяжелого ранения умер в госпитале под Ростовом 26 мая 1943 года.

О дальневосточном поэте Георгии Корешове я узнал, получив письмо от Нины Семеновны Иванцовой из Владивостока. Она заведует отделом краеведческой библиографии Приморской краевой публичной библиотеки им. А. М. Горького.

«…Вот, выбрала время, поработала с архивом Георгия Корешова. Чудом сохранились письма с фронта – это, конечно, замечательные мама и жена поэта сохранили их. Подготовила выдержки из них, перепечатала некоторые стихи. Высылаю Вам в надежде, что, может быть, все это пригодится…»

Георгий Корешов родился 14 ноября 1913 года во Владивостоке. Его отец, кадровый офицер в чине капитана, воевал с немцами, был ранен и умер в госпитале весной 1917 года. Мать работала библиотекарем.

Георгий учился в школе № 9. С 15 лет работал – разносчиком краевой газеты, учеником корректора. В 1930 году устроился матросом на пароход «Вьюга», затем на «Томск». Несколько лет ходил на разных судах «Совторгфлота» и «Дальгосрыбтреста». Работал в газете «Красное знамя» и литсотрудником на краевом радио.

9 февраля 1943 года Георгий был тяжело ранен, в госпитале находился почти три месяца.

Из писем Георгия Корешова жене Александре Кирилловне Пустовой:

10 января 1942

Дорогая!

Я проснулся ночью внезапно. Давно уже был отбой, и все кругом спали. Мне снилась женщина. Хорошая, волнующая. Может быть – ты…

В последнее время так случается со мной часто. Срок разлуки с любимой женщиной дает себя знать. Я просыпаюсь и потом долго думаю о тебе, о том, что пора выполнить обещание, данное тебе в одном из писем (если ты его получила – то знаешь), и написать нечто потрясающее и замечательное. Я хочу написать поэму. Тысячи образов теснятся в моей голове, я ощущаю на языке вкус новых рифм, метафор и сравнений, изумительных и зрелых.

22 февраля 1942

Дорогая Шура!

Завтра – большой наш красноармейский праздник. Сегодня я, очевидно, буду читать свои оборонные стихи. Ты можешь при легкой фантазии представить себе эту картину: сельский клуб, масса людей в шинелях, а на сцене при неярком освещении фонаря «летучая мышь» читает стихи твой рыжий поэт. Романтика!

5 апреля 1942

Я еще не разучился размышлять, рассуждать. И очень это хорошо. Однако чувствую в себе кой-какие изменения, даже (что со мной никогда не случалось раньше) на писание стихов тянет все меньше и реже. Но нет, писать стихи не разучусь и не брошу. Песенный дар очень трудно выбить из сердца моего…

3 августа 1942

Дорогая Шурочка!

Позавчера получил твое письмо. Дико рад был. И количество строк, и содержание письма приятно поразили меня. Милая моя, ненаглядная, дорогая, хорошая! Так долго я ждал этого дня и наконец осчастливлен был твоим письмом. Я здоров и бодр, здоровья и бодрости желаю тебе, дочке и мамам. Рад, что мои стихи печатают и передают по радио.

Письмо Александры Кирилловны мужу, вернувшееся во Владивосток с пометкой «Адресат выбыл»

25 апреля 1943

Ну, вот и нашелся! Почти полгода ничего не знали о тебе, а наши письма, написанные еще в декабре, возвратившиеся назад с пометкой «выбыл из части», внесли в нашу семью тревогу. Нина Николаевна плакала, считала тебя погибшим. Я, как могла, старалась утешить и говорила, что возвращенные письма еще не говорят ни о чем. Я почему-то была уверена получить от тебя письмо. Накануне, 22.04 вечером, я рылась в твоем наследстве (это, откровенно признаться, я делаю очень часто, когда мне бывает немного грустно) и нашла такие стихи:

В тот день он записал в блокнот

Лишь три коротенькие строчки:

«Переходили речку вброд.

На ивах лопаются почки.

Жизнь пробуждается кругом…»

Всю мысль не вылив на бумагу,

Через минуту он с полком

Ушел в последнюю атаку…

И не выразить, Георгий, на бумаге грусть, охватившую как-то сразу всю! Какая-то теплая, нежная, ласковая не без надежды все-таки на то, что ты жив. Я долго не спала и решила все-таки ждать…

И вот 23 апреля получено от тебя письмишко. Очень рада, что так счастливо отделался. Пиши, как себя чувствуешь? Может, выслать тебе денег? Где находишься? В чем нуждаешься?..

…Поправляйся скорее. Я не смею и думать о худшем положении с твоим ранением. Может быть, и без ноги по колено. Это чепуха по сравнению с возможностью жить – жить, когда любишь жизнь, а ты ее любишь крепко. Это сказано…

* * *

На этом рукопись письма, написанного на листке от расчетно-платежной ведомости, обрывается…

26 мая 1943 года Георгий Корешов скончался от ран в госпитале под Ростовом.

Стихотворение Георгия Корешова

Тревога

Пыля по тропам и дорогам,

Я в сердце чувствовал одну

Мне непонятную тревогу,

Как будто шел я на войну.

Гул океанского прибоя

Воспринимать я был готов,

Как отзвуки морского боя,

Как песню пушечных стволов.

В тайге, от цепкого мороза

Зарывшись с головою в снег,

Я думал: так от бомбовоза

Таится, верно, человек.

Ночами я в своей квартире

Стихи пишу средь тишины,

И, думая о шумном мире,

Я слышу грозный шаг войны.

Когда по боевой тревоге

Придется взять винтовку мне,

Я знаю: вспомню на пороге,

Что в жизни был, как на войне.

Январь 1941

1. Обложка книги стихов Георгия Корешова «Океанский ветер»

2. Письмо Георгия Корешова с фронта от 23 апреля 1943 г.

3. Атака бойцов морской пехоты, февраль-март 1943 г. Из военной фотохроники

Моисей Рыбаков 24 года

«Жить – через все бои…»